Образ общества
Шрифт:
виллику из хозяйственных соображении. И так как всегда частная собственность и семья неразлучны так и тут с рабской семьей появляется и рабская собственность. У виллика - и по свидетельству аграрных писателей очевидно у него одного - есть peculium т.е. первоначально судя по названию скот, который он выгоняет на господское пастбище как теперь еще поденщик в Восточной Германии. У широкой массы рабов нет ни пекулия ни моногамного брака. Общение полов – своего рода систематическая проституция с премиями рабыням за выращивание детей - за воспитание троих детей иные господа дарили свободу Уже эти последние факты показывают к каким последствиям приводило отсутствие моногамной семьи. Люди рождаются и вырастают только в лоне семьи. Рабская казарма не могла пополняться сама из себя она была рассчитана на постоянную покупку рабов для своего пополнения, и действительно, аграрные писатели говорят о существовании такого рода регулярной покупки. Античная рабовладельческая промышленность так же пожирала людей, как теперешняя доменная печь пожирает уголь. Рынок рабов с правильной и удовлетворяющей спрос поставкой человеческого материала составляет необходимое условие существования рабской казармы производящей продукт для рынка. Купить можно было дешево нужно брать преступников и тому подобный дешевый материал, советует Варрон, сопровождая свой совет характерной мотивировкой этот сброд обыкновенно расторопнее («velocior est animus hominum improborum»)16 Итак, промышленность такого типа требует правильного подвоза людей на рынок рабов А что, если этот подвоз каким-нибудь образом прекратится7 Это имело бы для рабских казарм такое же значение, как истощение угольных копей для доменной печи. И такой момент наступил. Тут мы подходим к поворотному пункту в развитии античной культуры. Если спросить, к какой дате отнести начало сперва скрытого, потом для всех очевидного падения римского могущества и культуры, то всякому немцу неизбежно приходит на ум крепко засевшая у него в голове Тевтобургская битва17. И действительно, в этом популярном представлении есть доля правды, хотя ему противоречит видимость, говорящая нам, что Римская империя при Траяне18 находилась на высоте своего могущества. Конечно решающим была не битва сама по себе - такой урон приходится потерпеть всякой нации при столкновении с варварами, а явившаяся ее последствием приостановка завоевательных
материала. В результате уже при Тиберии обнаружился очень острый недостаток рабочих рук. Мы слышим, что он принужден был устроить ревизию ergastula20 в имениях, так как владельцы крупных поместий захватывали людей силой, по-видимому, они, как средневековые рыцари-разбойники, выходили на большую дорогу и высматривали - только не золото и добро, а рабочую силу для своих пустующих полей. Важнее была медленно, но неумолимо действовавшая хроническая причина, невозможность продолжать производство при помощи казарменных рабов Казармы требовали постоянного подвоза рабов, они не могли пополняться изнутри. Они должны были пасть, лишь только подвоз надолго приостановился Прекращение притока дешевого человеческого материала, судя. по свидетельствам позднейших аграрных писателей, по-видимому, на первых порах способствовало усовершенствованию техники путем обучения рабочих-специалистов. Но когда прекратились последние завоевательные войны II в., которые уже окончательно приняли характер охоты на рабов, то крупные плантации с их лишенными брака и собственности рабами должны были рухнуть. Что это действительно произошло, и как это произошло, мы можем видеть из сравнения положения рабов в крупных помещичьих хозяйствах, как нам его рисуют римские писатели, с положением их в поместьях Каролингской эпохи, с которым мы знакомимся по поместной инструкции Карла Великого (Capitulare de villis impenalibus)21 и по инвентарям монастырей того времени22. И там, и здесь мы находим раба в качестве сельскохозяйственного рабочего; и там, и здесь он бесправен, и помещик имеет безграничное право распоряжаться его рабочей силой. Тут, стало быть, не произошло никакого изменения. Немало и частностей римского землевладения было заимствовано здесь так, в позднейшей терминологии мы встречаем genitium, соответствующий древнему ????????? (женская половина). Но мы встречаем одно коренное изменение римских рабов мы видели в «коммунистической» казарме, серва эпохи Каролингов мы находим в крестьянском дворе (mansus servilis)23, на предоставленной ему господином земле, в качестве крепостного крестьянина. Ему возвращена семья, а вместе с семьей у него появилась и собственность. Это выделение раба из «ойкоса» совершилось в позднейшую римскую эпоху; и действительно, оно должно было явиться последствием неспособности казарм восполнять свои потери из своей среды. Возвращая раба в качестве своего наследственного подданного в круг семьи, помещик обеспечивал себе прирост подвластного ему населения и тем самым постоянную поставку рабочих рук, которых уже нельзя было больше купить на рынке рабов, так как в эпоху Каролингов 456
исчезли последние следы такого рынка Забота о содержании раба, которая в плантациях лежала на господине, теперь была возложена на самого раба Значение этого медленно, но неуклонно совершавшегося развития было глубоко. Тут перед нами целый переворот в жизни низших слоев общества: им были возвращены семья и собственность. Отмечу здесь только мимоходом, как этот процесс идет рука об руку с победоносным развитием христианства, в казармах оно едва ли нашло бы для себя почву, между тем как в среде несвободных африканских крестьян времени Августина24 мы уже видим сектантское движение. Между тем, как раб поднимается таким образом по социальной лестнице до положения несвободного крепостного крестьянина, колон в то же время опускается до положения вечно обязанного крестьянина. Это произошло по мере того, как его повинности в отношении к господину все более и более принимают характер рабочих повинностей. Первоначально для господина всего важнее была платимая ему рента, хотя, как было сказано выше, с самого начала наряду с ней существовала и барщина. Но уже в раннюю эпоху империи аграрные писатели придают главное значение работе колона, и тем больше было к тому оснований, чем недостаточнее становился рабский труд. Африканские надписи эпохи Коммода25 говорят нам, что там колон уже обратился в наделенного землей и за это несущего определенные повинности крепостного. За этой переменой в экономическом положении колонов последовала скоро соответствующая ей перемена и в правовом его положении, которая и формально определила его роль в поместье, как рабочей силы: я разумею прикрепление к земле. Чтобы понять, как оно возникло, мы должны привести вкратце некоторые административно-правовые соображения. В конце республики и в начале империи римский административный строй опирался на городскую общину, на municipium26, как на основу управления, точно так же, как античная культура опиралась на город, как на свою экономическую основу. Области, входившие в состав Римской империи, систематически организовывались как городские общины, с соблюдением самых разнообразных ступеней государственно-правовой зависимости, - административно-правовая форма муниципия распространялась на всем протяжении империи. Город был обычной мелкой административной единицей. Городские должностные лица отвечали перед государством за уплату налогов и за поставку рекрутов. Однако в период Римской империи мы застаем существенные изменения. Большие поместья с успехом добиваются независимости от общины; с расширением завоеваний империи на европейском континенте 457
центр тяжести все более и более переносится внутрь страны, и по мере этого все больше и больше рекрутов выставляет аграрное население континента; но в то же время у крупных землевладельцев, этих «аграриев» древности, возрастает и интерес к государственной политике. Если теперь мы встречаем отпор со стороны крупных поместий Восточной Германии при попытке «инкоммунализации» их в местные общины, то государственная власть времен Римской империи оказывала весьма слабое противодействие стремлению поместий к «экскоммунализации». Очень часто наряду с городами появляются «saltus» и «territoria», т.е. такие административные округа, в которых местной властью был помещик, совершенно, как владельцы рыцарских поместий Восточной Германии в своих владельческих округах. С помещика государство получало налоги, следуемые с territorium, - он выплачивал их за своих «подданных» и потом собирал их с них; помещик же выставлял рекрутов из подвластного ему населения, благодаря чему поставка рекрутов вскоре превратилась для землевладельца в такую же повинность, как и всякая другая государственная повинность, лежавшая на его земле, которая теперь в лице колонов лишалась десятой доли своих рабочих рук. Это послужило подготовкой к формальному прикреплению колонов к земле. В Римской империи, независимо от тех или иных государственно-правовых отношений, никогда не существовало обеспеченной правовыми гарантиями всеобщей свободы передвижения. Припомним, например, сколь естественным представляется автору Евангелия от Луки то, что для переписи всякий должен отправляться на место своего рождения (origo) - мы бы сказали на место своего призрения; так, родители Христа должны были отправляться в Вифлеем27. Для колона же origo был владельческий округ его господина. Уже в более раннюю эпоху мы встречаем институт насильственного привлечения к исполнению общественных обязанностей. Сенатор, долго не являвшийся на заседания, подвергался только штрафу. С членом провинциального городского совета, декурионом, уклонявшимся от обязанностей, уже меньше церемонились: его по требованию общины водворяли на место жительства. Довольно часто приходилось прибегать к этой мере, так как в Древнем Риме должность городского советника, со связанной с ней ответственностью за налоги всей общины, представлялась малопривлекательной. И когда впоследствии, с- падением и вырождением всех юридических форм, это требование возвращения на место жительства превратилось в требование выдачи, в старинный вещный иск (vindicatio), общины стали гоняться с этим иском за своими беглыми городскими советниками, как за каким-нибудь беглым общинным быком, 458
Что взыскивалось с декуриона, то требовалось и от колона. Его крепостные повинности в отношении к помещику, который соединял в своей особе крепостного барина и административную власть, ничем не отличались от государственных повинностей, и его принудительным путем возвращали к исполнению своих обязанностей, если он уклонялся от них. Таким образом, он путем административной практики фактически превращался в навсегда привязанного к своему округу и вместе с тем подчиненного власти землевладельца, прикрепленного к земле крепостного крестьянина. Он был в известной мере «медиатизирован» в отношении к государству28. А над ним возвышалось непосредственно подчиненное государству сословие землевладельцев, «possessores», которое сохраняет свою определенную физиономию и в позднейший период Римской империи, и во времена Остготского и Меровингского королевств29. Сословное расчленение общества заняло теперь место прежнего простого деления на свободных и несвободных. К этому вел еле различимый в своих отдельных стадиях процесс, к этому вели и экономические отношения. Образование феодального общества началось уже в доживавшей свой век Римской Империи. Ясно, что в этом крупном поместье конца Империи с его двумя категориями крепостных крестьян – несвободных (servi) с «неограниченными» повинностями и лично свободных (coloni, tributarii) со строго определенными денежными и натуральными платежами, впоследствии все чаще и чаще в виде определенных частей урожая, а также - не всегда, но как общее правило - с твердо определенной барщиной, ясно, что в этом поместье мы уже имеем перед собой тип средневекового помещичьего двора. Но производить для сбыта при помощи крепостного труда в условиях обмена древнего времени было немыслимо. Для производства на сбыт необходимым условием была тогда дисциплинированная казарма. С расселением обитателей казарм по крестьянским хижинам производство для- сбыта должно было исчезнуть; тонкие нити обмена, протянувшиеся поверх натурально-хозяйственной основы, должны были постепенно вытянуться и порваться. Мы это ясно видим уже у последнего значительного римского писателя Палладия30, который советует по возможности устраиваться так, чтобы труд принадлежащих к поместью людей покрывал все потребности поместья, содержал себя сам и делал бы покупку излишней. Если женщины помещичьего двора издавна пряли, ткали, а также мололи и пекли хлеб домашним способом, то теперь и все кузнечные, плотничные, штукатурные, столярные работы и, наконец, и все ремесленные поделки в поместье совершались при 459
помощи несвободных крепостных ремесленников. Но вместе с тем еще больше терял свое относительное значение и тонкий слой городских свободных наемных рабочих передовые в экономическом смысле хозяйства землевладельцев покрывали свои потребности путем натурального хозяйства. Покрытие собственных потребностей землевладельца путем разделения труда становится все более и более главной хозяйственной задачей «ойкоса». Большие имения порывают свою связь с городским рынком. В соответствии с этим масса средних и маленьких городов все более и более теряют почву, питавшую их хозяйственную жизнь, лишаясь обмена труда и продуктов с окрестными поместьями. Поэтому и приходят в упадок города, как
460
По необходимости в государственных финансах приобретал все большее значение натурально-хозяйственный фактор. Провинции с давних времен платили подати государству по большей части натурой, иногда даже хлебом, которым пополнялись государственные магазины. В эпоху империи правительство и за ремесленными продуктами начинает все меньше и меньше обращаться на рынок и к подрядчикам, а вместо этого поставку продуктов в качестве натуральной повинности возлагает на городских ремесленников, которые для этого нередко соединялись принудительным образом в цехи. Таким путем и без того забитый судьбою свободный ремесленник превращался в фактически наследственного цехового крепостного. Все эти натуральные поборы фиск употреблял на соответствующие выдачи натурой. Так, он старался покрывать две главные графы своего бюджета по способу натурального хозяйства именно вознаграждение должностных лиц и армии. Но здесь натуральное хозяйство оказалось несостоятельным. Большим континентальным государством можно управлять только при помощи получающего жалование чиновничества, без которого древние государства-города могли обходиться Чиновники диоклетиановской монархии получали свои оклады в значительной степени натурой, эти оклады приблизительно соответствуют, конечно, в сильно увеличенном размере, тому, что получает теперь в Мекленбурге помещичий поденщик они получали из императорских магазинов несколько тысяч шеффелей хлеба, определенное число голов скота, соответствующее количество соли, оливкового масли и т. д., - словом, все, что нужно в смысле питания, одежды и вообще существования, и рядом с этим в сравнительно весьма умеренном количестве наличные карманные деньги. Однако, несмотря на такое очевидное стремление к расплате натурой, содержание обширной чиновничьей иерархии требовало больших чисто денежных затрат. Еще более этого требовало покрытие военных издержек империи. Континентальное государство, границам которого всегда грозила опасность, нуждалось в постоянном войске. Древнее гражданское ополчение, опиравшееся на воинскую повинность и собственную экипировку землевладельцев, уже к концу республики превратилось в войско, вооружаемое государством и набираемое из пролетариев, - в войско, служившее опорой цезарям. Эпоха империи создала не только фактически, но и юридически существовавшее постоянно профессиональное войско. Для содержания такого войска нужны две вещи рекруты и деньги Потребность в рекрутах была причиной почему государи-меркантилисты века «просвещенного» деспотизма, как, например, Фридрих ll и Мария Терезия31, задерживали развитие крупного сельскохозяйственного 461
производства, запрещая снос крестьянских дворов. Не из соображений гуманности и не из любви к крестьянам они делали это. Не каждого крестьянина в отдельности защищали они, - каждого из них помещик мог спокойно выгнать, лишь бы на его место он мог посадить другого. Причина была скорее такая если по выражению Фридриха Вильгельма I32 излишек мужиков должен служить материалом для рекрутского набора, то такой излишек должен был быть налицо. Уменьшение наличного числа крестьян посредством сноса крестьянских дворов было воспрещено потому, что это могло нанести ущерб рекрутскому набору и обезлюдить деревню. По точно таким же соображениям и римские цезари вмешивались в отношения с колонами и запрещали, например, увеличивать их повинности. С другой стороны, государи-меркантилисты весьма поощряли крупные мануфактуры, потому что эти последние способствовали притоку населения на территорию государства и, во-вторых, притоку денег в страну Фридрих Великий преследовал своими lettres de cachet33 не только своих дезертировавших солдат, но и своих дезертировавших рабочих и – фабрикантов. Эта возможность была закрыта для цезарей, так как крупная промышленность, производящая для сбыта при помощи свободного труда, не существовала тогда и не могла возникнуть. С упадком городов и обмена и с возвращением к натуральному хозяйству для страны все более и более утрачивалась возможность добиться повышения денежных налогов. А при недостатке рабочих рук, вызванном исчезновением рынка рабов, набор рекрутов из колонов был для поместий разорительной повинностью, от которой они старались всеми силами отделаться. Из опустевшего города бегут люди, подлежащие воинской повинности, в деревню и обращаются там в колонов, потому что страдающий от недостатка рабочих рук помещик из своекорыстных соображений рад будет укрыть их от рекрутского набора. Последние цезари борются с бегством горожан в деревню точно так же, как последние Гогенштауфены34 боролись против бегства крепостных крестьян в города. Недостаток в рекрутах заметно отражается на составе войска времен Империи Италия со времени Веспасиана35 была освобождена от воинской повинности, при Адриане исчезает смешанный состав войск, и для экономии стараются набирать войска по возможности на месте их стоянки, что служит одним из самых ранних предвестников распада империи. Но этого мало: если проследить в течение веков происхождение солдат, то окажется, что число тех, которые обозначены, как «дети лагеря» (castrenses), в эпоху империи возросло от нескольких процентов почти до половины общего числа солдат, - иными словами римское войско пополняется все больше и больше 462
само из себя. В то время, как на место безбрачного казарменного раба выступает живущий в лоне своего семейства крестьянин, в войске по крайней мере, отчасти, на место безбрачного казарменного или, вернее, лагерного солдата выступает находящийся в солдатском браке, фактически наследственный профессиональный солдат. Все более входящий в обычай набор рекрутов из варваров имеет целью главным образом сохранение рабочих сил собственной страны и прежде всего рабочих сил крупных поместий. Наконец, уже совершенно в духе натурального хозяйства пытаются организовать постоянную пограничную стражу, отдавая варварам в виде вознаграждения за военную службу земли в пользование, и эта форма, являющаяся далеким предвестником лена, находит все больше и больше применения. Таким образом войско, главенствующее в империи, все более и более приобретает характер совершенно оторванной от коренного населения банды варваров. Вследствие этого победоносное нашествие варваров извне являлось в первое время в глазах жителей внутренних провинций империи в сущности всего лишь переменой постоя, даже форма римского постоя была сохранена Повидимому, в Галлии варвары отнюдь не повсеместно внушали ужас как завоеватели, а наоборот, кое-где были встречены с радостью, как освободители от гнета римского правительства. И это понятно. Если дряхлевшей империи было трудно поставлять рекрутов из рядов своего коренного населения, то еще более тяжелым гнетом ложились на возвратившиеся к стадии натурального хозяйства народы денежные налоги, без которых содержать войска не было никакой возможности. Все политическое искусство того времени сводилось к тому, чтобы добыть денег, и все более обнаруживалась экономическая неспособность землевладельцев, производивших в конце концов только для собственного потребления, нести денежные повинности. Другое дело, если бы император сказал им. «пусть ваши колоны скуют вам вооружение, садитесь на коня и защищайте вместе со мной землю, которая вас кормит». Это они были бы экономически способны исполнить. Но это были бы уже средние века и феодальное ополчение. И в самом деле, как феодальное сословное расчленение общества, так и феодальный способ защиты был той конечной целью, к которой вел весь ход позднейшей римской истории и которая – после кратковременного и чисто местного уклонения в сторону в виде колонизации частей Империи варварскими войсками из воинов-крестьян, совершившейся во время переселения народов - в главном была достигнута уже в эпоху Каролингов. Но с феодальным рыцарским войском можно побеждать царства, можно защищать границы небольшой территории 463
но невозможно охранять единство мировой империи и защищать тянущиеся на сотни верст границы от алчущих земли завоевателей; поэтому-то для позднейшей римской эпохи и был невозможен переход к той форме организации войска, которая соответствовала ее натурально-хозяйственной основе. Поэтому Диоклетиан36 должен был попытаться реорганизовать государственные финансы на почве единого денежного налога, и город до последнего момента существования империи оставался официально мельчайшей клеточкой государственного организма. Но экономическая основа большинства римских городов исчезала все более и более: они стояли как вехи, поставленные в интересах требующего денег государственного административного аппарата на почве, покрытой целой сетью крупных поместий Распад империи был необходимым политическим следствием постепенного прекращения обмена и постепенного развития натурального хозяйства. По существу оно означало крушение этого правительственного аппарата и вместе с тем и той денежно-хозяйственной политической надстройки, которая более не соответствовала натурально-хозяйственной экономической основе. Когда полтысячелетия спустя запоздалый исполнитель завета Диоклетиана Карл Великий снова восстановил единство Западной Римской империи37, то совершилось это на строго натурально-хозяйственной основе. Кто прочтет инструкцию управляющим имениями (villici) – знаменитый Capitulare de villis, по обнаруженному в нем знанию дела и мелочности распоряжений напоминающий указы Фридриха Вильгельма I - тот найдет в нем самую яркую иллюстрацию тогдашнего положения вещей. Рядом с королем тут фигурирует и королева в качестве высшей инстанции, жена короля, его хозяйка дома, то есть его министр финансов. И это совершенно естественно: в этом «финансовом управлении» речь идет преимущественно о надобностях королевской кухни и домашнего хозяйства, которое тождественно с «государственным хозяйством». Тут перечисляется все, что должно быть доставлено инспекторами к королевскому двору, например, хлеб, мясо, ткани, удивительно большие количества мыла и т. д., - словом, все, в чем нуждается сам король с домочадцами и сотрапезниками и для обеспечения государственных потребностей, например, в лошадях и подводах для войны. Исчезло постоянное войско и получающее жалованье чиновничество и вместе с тем, само собой разумеется, и налог Своих должностных лиц король кормит за своим столом или наделяет их землей; вооружающееся на собственные средства войско близко к тому, чтобы окончательно превратиться в рыцарское ополчение и тем самым в военное сословие рыцарей-землевладельцев. Но прекратился также и обмен между городами нити 464