Образование единого Русского государства
Шрифт:
Возросшие потребности обороны страны настоятельно диктовали применение научных данных в технике изготовления и в использовании оружия. С появлением «огненного боя» зародилось представление о соотношении заряда и снаряда, о калибре и длине ствола, о стандарте (производство ядер по «кружалам»), об угле возвышения. Зарождалась баллистика. Мастера знакомились со свойствами металла. Появились «винтовальные пищали» — предтечи будущих винтовок, казнозарядные пушки.
Так, опыт и русская смекалка помогли пушкарям Московской Руси обогнать западноевропейских мастеров и создать такое оружие, которое спустя века было все еще новинкой.
Распространяются простейшие машины и механизмы: блок, ворот, рычаг, зубчатые колеса, часы, поршневой насос и т. д. Появляются «пороховые мельницы»
Развивается практическая и теоретическая математика, превращающаяся в необходимость отрасль знания, призванную к жизни в результате роста потребностей развивающегося народного хозяйства и государственного аппарата и фиска. «Землемерия», геометрия, «дощатый счет», «абаки», таблица умножения, таблица степеней, дроби, уравнения, сама математическая терминология, выросшая из практических нужд торговли (слагаемые — «перечни», разность — «остатки», уменьшаемое — «заемный перечень», вычитаемое — «платежный перечень» и т. п.) таким же путем, как геометрия вырастала из нужд «землемерия», — все это, ставшее достоянием русских людей XV–XVI вв., свидетельствует о высоком уровне математической культуры. Этим объясняется то обстоятельство, что Ермолин поразил современников, в 1467 г. исправив и обновив своды пострадавшей от пожара церкви Вознесения в Москве, сделав это «не разобравша всеа», а по частям переделав всю постройку так, что «дивитися всем необычайному делу сему», а при постройке церкви Вознесения в Коломенском строители так рассчитали толщину стен, что ничтожное их утоньшение грозило бы обвалом всего здания.
Развитие производительных сил страны обусловливает рост других отраслей естественно-научных знаний; геологии, металлургии, химии (неорганической и органической), физики, биологии, астрономии, что находит свое отражение в литературе того времени.
В этом отношении чрезвычайно характерной является литература «еретиков» — жидовствующих, представителей передовой общественной мысли на Руси конца XV — начала XVI в.
Жидовствующие перевели на русский язык «Шестокрыл» — астрономическое сочинение ученого XIV в. Иммануила-бен-Якоба, содержащее в себе таблицы, основанные на математической астрономии; и астрономия у жидовствующих превалирует над астрологией. Жидовствующие изучали «Тайная Тайных» или «Аристотелевы врата», сочинения типа энциклопедии, содержащие в себе сведения из различных отраслей науки, перевели сочинение философа и врача Моисея Египтянина о логике и метафизике, включающее в себя много философских, математических и физических понятий. Интересно отметить, что неизвестный переводчик этого сочинения впервые применяет русские термины для обозначения различных понятий: «роженая» — умозаключение, «душевенство» — дух, «гиюль» — материя, «держитель» — субъект, «одержанный» — объект, «снур» — линия, «треснурно» — треугольник, «плоть» — тело, «простор» — поверхность. Жидовствующие знали и изучали Эвклидову геометрию, проповедовали физиологию и медицину Гиппократа, Аристотеля, Галена, занимались формальной логикой и диалектикой.
Русские люди иначе стали осмыслять небесные явления и в отличие от своих предков XI–XIII вв. перестали связывать явления комет, падение болидов, затмения Солнца и Луны, северное сияние и тому подобные «знамения» с какими-нибудь событиями земной жизни, чаще всего ограничиваясь лишь описанием, нередко точным и детальным, самого явления. Летописцы XIV–XVI вв. то описывают, как «по многи нощи видяху человеци аки столпы по небу, небо черлено, аки кроваво», то рассказывают, что «бысть буря велиа с вихром, и туча страшная зело с дождем и з градом великим чрез обычай», причем в первом случае летописец пытается объяснить природу северного сияния, уловить связь между ним и тем видом, который приняли окружающие предметы, а во втором стремится дать объяснение различным типам молний, их происхождению и действию на людей.
В Никоновской летописи под 1472 г. мы читаем о «хвостатой» звезде, «луч от нее долог велми, толст, светел, светлее самые звезды». Комета шла с востока на запад, «а луч от нее вперед протяжеся, а конець луча того аки хвост великиа птицы распростерт». Это уже наблюдение,
Псковский летописец отмечает лучи, исходящие от солнца, круги «около солнца… круг за кругом связался, иной черлен, а иный зеленый, а иный бел, а иный всякими цветами различными».
И в отличие от древних летописцев киевских времен псковский летописец не объясняет все это мистическими явлениями, а пытается рассказать и осознать.
Никоновская летопись, сообщая о страшной засухе 1371 г., когда «сухмень же бысть тогда велика, и зной и жар мног», пытается связать явления на солнце, а именно обилие солнечных пятен («места чръны по солнцу, аки гвозди») с явлениями на земле (знойной мглой, засухой, пересыханием болот, рек, озер) и в конце концов заключает свое описание реальным влиянием невиданной засухи на людей: «и бысть тогда дороговь хлебная велика и глад велий по всей земле». Русские люди, внимательно следившие за небесными и атмосферными явлениями, за изменениями климата, все большие и больше отходили от мистического объяснения событий, все меньше и меньше поражали их и пугали всякие «дива», все больше и больше пытались они все объяснить, все записать, возможно подробнее и точнее. Так создавались начальная астрономия и метеорология «книжных» людей Руси, основанные на народном опыте. В таких сочинениях, как, например, «Сборник от правил святых апостол и святых отец», написанный в 1424 г. основателем Кирилло-Белозерского монастыря Кириллом, встречается ряд трезвых и реалистичных суждений о широте Земли, ее устроении, о величине небесных светил, об атмосфере и т. п.
Русские люди XVI в. знали о времени обращения планет вокруг Солнца, составляли астрономические и пасхальные таблицы (впервые они были составлены в Новгороде около 1492 г.) и лунники (таблицы лунного года), отмечали в записях необычные небесные явления.
Не приходится уже говорить об астрономии жидовствующих, покоящейся на математике. Жидовствующие указывали на согласованность движения небесных светил («бег их съединачен»), определяли точно время обращения некоторых планет и Солнца вокруг Земли (считая, что центр вселенной — Земля, они полагали, что Солнце вращается вокруг Земли), размеры Солнца, Луны и планет.
Их астрономия не служила целям религии и была далека от последней.
Такова была русская астрономия XIV–XVI вв.
Развиваются физиология и медицина. Летописцы подробно описывают ход болезней. Так, например, описывая «мор» 1364 г., Никоновская летопись сообщает: «Болезнь же бысть сицева: прежде яко рогатиною ударит за лопатку, или под груди противу сердца, или меж крил, и тако разболевся человек, начнет кровию харкати, и огнь зажжет и разворит, и потом пот велий пойдет, тако потом дрожь имет, и полежав день един, или два, а ретко того кто бы полежал три дни, и тако умираху; а еже железою боляху, не единако: инему убо на шии, иному же на стегне, иному же под пазухой, иному же за лопатою».
Этот рассказ не что иное, как более или менее точное описание «черной смерти» — чумы.
Больше того, касаясь распространения болезни, летописец правильно отмечает ее инфекционный характер.
Во II Софийской летописи сохранилось изумительно подробное, прямо клиническое описание типа «истории болезни» смертельного недуга Василия III. Великий князь заболел весьма злокачественным карбункулом, и летописец день за днем следит за развитием болезни, вплоть до предсмертной агонии. Летописный рассказ был составлен по наблюдениям и записям русских придворных лекарей великого князя и пользовавших его врачей-иностранцев, в первую очередь обрусевшего Николая Булева.
Кстати сказать, во времена Василия III уже хорошо понимали, что может сделать лекарь и в чем медицина бессильна, тогда как еще во времена Ивана III неискусных и неудачливых лекарей «немца Оттона» и еврея «Мистр Леона» казнили за неудачное лечение Ивана Молодого.
В XV–XVI вв. русские уже имели некоторое представление о распространении заразных болезней. Во время эпидемий ставили заставы, не допускалось причащение больных, больных изолировали и т. п. При монастырях устраивались больницы и богодельни.