Обреченная на удачу
Шрифт:
Как он умудряется так мягко говорить слова? Не могу понять, почти не разжимает губ, слова выскальзывают, просачиваются, находя дорогу в превеликим трудом
Я повернулась, почти уже ушла. Даже сделал два три шага от той лавочки. Он опять застал меня врасплох своими следующими словами.
— Если что случится, то мой телефон….
Он назвал довольно простой для запоминания номер. Десять цифр, телефон, по которому надо звонить, если что-то случится. Я повернулась к нему. Он смотрел на меня совершенно серьезно. И опять повторил номер. «Хорошо, я позвоню, позвоню если меня будут жрать крокодилы, насиловать негры, расчленять лесники, если я буду падать на самолете, тонуть в дерьме, гореть в аду, я позвоню», — ответила ему резко. Он отозвался без улыбки: «И если что-нибудь случится». Я быстро развернулась и пошагала прочь. Почему он вечно думает, что со мной что-то должно случиться? Тоже мне, пророк
Вернувшись домой, я включила телевизор на местный канал, что бы не пропустить сюжет про лес. Сидела и думала про слова лысого. Ну что со мной может такого вдруг случиться? Глупости, бред! Я даже не могла вспомнить, когда я в последний раз болела, у меня не ломалась техника, машина всегда заводилась, меня не предавали друзья и подруги, я не теряла документы, я даже как то выиграла в лотерею небольшую сумму денег. За окном начался дождь, небо хмурилось не просто так. Капли падали на окно, шумели листья деревьев. Я не любила дождь. Мне всегда нравилось солнце.
Начался сюжет про вырубку леса. Молодец мой товарищ. Крупные планы вывернутых деревьев, тяжелая техника, сминающая гусеницами маленькие елочки, с грохотом падающее дерево, сокрушающее, сминающее молодую неокрепшую поросль. Кучи хлама и пеньков на опушке, обезображенный глубокими колеями луг. Попытка поговорить с рабочими, которые отворачиваются, отходят. Молодец. Даже если у них в порядке со всеми разрешениями у обывателя будет мнение, что они занимаются чем-то запрещенным. И тут же кадры зеленой травы и порхающей бабочки. И текст диктора: «Мы рискуем всего этого лишиться, мы можем потерять уникальный кусочек нашей родной природы». И так далее, и тому подобное. И под занавес почти традиционное: «Мы решили задать вопрос о законности…блаблабла….заместителю главы района….». И мнущийся чиновничек, который вынужден что-то ответить, ведь ему задают серьезный вопрос. «Вырубка леса будет временно приостановлена, мы будем выяснять законность производства работ со стороны ООО «Наследие», мы будем проверять разрешения и прочую документацию», — бубнит в микрофон товарищ Мясоедов. Это тебе не бюджет пилить, пусть и маленький бюджет, и не поддерживать одну фирмочку ЖКХ. Были за ним небольшие грешки, были, я о них знала. Цель достигнута. Заготовка леса будет временно приостановлена. Осталось только через пару дней проверить, действительно ли это так. А там подключится и природоохранная прокуратура с дополнительными проверками, подоспеет независимая экспертиза, которая подтвердит, что данный участок леса не нуждается в санитарных рубках. А там, возможно, и губернатор подпишет долгожданный указ о создании особо — охраняемой природной территории, проще- ООПТ. И дело будет сделано. Я довольно потерла руки, набрала номер телевизионщика: «Ты молодчик, шикарный сюжет, как тебе удалось вытянуть столько обещаний из Мясоедова?». «Да он растерялся, спрашивает, а что надо сказать? Тут я ему и подсказал», — довольно усмехнулся мой товарищ. «С меня пиво, еще раз спасибо», — закончила я разговор. Только бы прокуратура не стала валять дурака, они это могут, ну если что, то придется подключать другие инстанции.
Так, одно дело продвигается. Я в очередной раз вывела на экран компьютера данные на Петрова и Запорожского. Один по медицине развивался, второй по технике. Объединились, создали, управляют. Кстати, а как они нашли друг друга? И найти бы фото Задунайского, тьфу, Запорожского. Посмеюсь, если он окажется лысым, я даже начну верить в секту. Хотя фото не так и важно. А что важно? Не понятно. И вообще, важно ли то, что фонд «Наследие» владеет квартирой, которая находится точно над моей?
И лысый, какой гусь. Моё жилище неприкосновенно, или как он там сказал. И на намек про мою квартиру еще нагло ответил: «Вряд ли!». Заняться что ли, да соблазнить его, негодяя скрытного. Соблазнишь его, как же. Со злостью вспомнила историю с батарейками. Вот Егор, сразу видно, покорен мной, сражен, готов очаровывать, биться, ухаживать. Приглашает меня на природу, звонил недавно. Хотя и с ним есть вопросы, не нравится мне, что и тут мелькает это гадское «Наследие».
10-1
Впрочем, почти на сто процентов я уверена, что познакомились мы совершенно случайно. Если Светка все верно вспомнила. Сосредоточиться надо, а не думать про лысого в своей постели. Значит что получается? Хочется знать, как же они решили объединиться, почему они встретились, на почве чего сошлись. Может, какие-то научные
Лысый вот почти нормальный. Только в квартиру не пускает и постоянно думает, что что-то может случиться. Мнительный какой-то, хотя по виду не скажешь, что ему свойственно всего опасаться. Уверенный в себе мужчина. «Володенька, Володечка, Вовочка, Вовуник, Вовашечка», — как-то смешно все эти вариации имени звучат, если применять их к лысому. Она представила, как называет его Володенька и фыркнула, едва сдерживая смех. Надо спать, ничего нового я пока придумать не могу. И вообще, надо отложить заботы об этом фонде, будет о чем поразмышлять дополнительно, я поразмышляю. А пока я только буду перебирать имеющиеся данные, строить догадки, скорее всего не имеющие никакого отношения к реальности. Надо пожить без этого «Наследия», писать книгу, долбить лесозаготовителей. Так я думала, постепенно укладываясь спать, утро вечера мудренее, это давно сказано.
Проснулась совершенно неожиданно, среди ночи, в темноте. Меня разбудил сон. Путанный, туманный, обрывочный, непонятный. Сон, который исчез, едва я открыла глаза. Только смутный образ мамы, которая смотрит на меня и плачет. Тревожный сон, я даже не могла вспомнить, когда вот так просыпалась посреди ночи. Да, мама порой плакала, и мне даже казалось, что причиной слез была иногда я. Но я была ребенком, я не сильно вникала во все это. Мне хотелось развиваться, познавать мир, заявлять о себе, дружить, гулять, баловать. А когда я стала осознавать, что надо поговорить с мамой серьезно, что надо знать не только химию и как курить, что надо знать и историю своей семьи, было поздно. Оставалась сестра мамы, она жила в областном центре, порой звонила мне, проверяла все ли у меня хорошо. Я даже заглядывала к ней в гости, иногда бывая там по своим делам. Обычная женщина, обычная семья. Но затевать с ней разговор о пропавшем папе я не собиралась. Пришлось долго ворочаться в постели, прежде чем я опять заснула.
Утром я попыталась вспомнить, что же в том сне так растревожило меня. Не смогла. Свойство снов- исчезать без следа, даже не оставляя образов. Они могут быть дивные, яркие как картинки калейдоскопа, но оставляли только эмоции. Образы исчезали. Редко когда можно было проснуться и сон вспомнить. И чаще всего это были обычные сны, не волшебные и красочные.
Прошло несколько дней. Я занималась повседневными делами, стараясь попутно писать свою книгу. Она не давалась, сюжетные линии разбегались, мне не удавалось связать их в тугой узел тайных интриг, персонажи получались смазанными, диалоги оставляли желать лучшего. Пришедшая в гости Светка довольно бегло пролистала страницы, которые я ей выдала, пробежала глазами по тексту. «Дерьмо!»- выдала в итоге одно слово. Я согласно кивнула. И даже не расстроилась. Я понимала, что не выходит, осознавала, что мои идеи, интересные идеи, не желают воплощаться на страницах, обретать буквенное выражение.
— Как там Егор, еще не сделал тебе предложение?
— Нет, да мы с ним даже и не виделись после того ужина. Но на завтра я им приглашена в поездку на природу.
— Поедешь? Надо бы тебе взбодриться, ты что то блеклая.
— Поеду, велел одеться по походному, но куда повезет, не сказал.
— А я знаю куда! Но тоже не скажу. Раз он держит все это в тайне от тебя.
— Куда? Говори!
Я схватила маленькую подушку и принялась дубасить ею Светку. Она подхватила такую же, и мы вступили в бой. В непримиримую схватку не на жизнь, а насмерть. Выкрикивая воинственный клич, мы пыхтели, размахивая руками, нападали и оборонялись. Я сдалась первой, повалилась лицом на кровать, раскинув руки. Покорно приняла несколько несильных ударов подушкой по спине. «Сдаюсь, делай со мной все что хочешь, госпожа!»- выдохнула, смеясь. «Все что хочу?» — уточнила подруга, еще раз хлопнув меня подушкой. «Даже и не думай, похотливая, никакого дружеского секса!»- со смехом ответила я, зная какое направление сейчас могли приняли ее мысли. Перевернулась, сдувая волосы, прилипшие к лицу.
Светка раскраснелась и запыхалась. Стояла возле кровати и угрожающе замахивалась подушкой. «Хватит, всё, лежачего не бьют!»- прикрикнула я грозно. «Ну тогда я умываться, что-то умаялась пока тебя победила», — кивнула подружка, отбрасывая подушку. И оправилась в ванную, шумно отдуваясь. «Видел бы нас сейчас лысый, он бы сильно удивился, какие мы порой можем быть дуры», — подумала я. И поймала себя на мысли, что увидела бы его, прошлась бы с ним до магазина или просто погуляв. Неожиданная мысль, внезапная, не запланированная, коварная и притягательная. Секси. Жесткий.