Обреченный убивать
Шрифт:
– Чтобы мы без работы не остались, гы… – наконец подал голос и бывший боксер.
– Тебе все смешочки, – огрызнулся в ответ старший. – Будто забыл, что людей не хватает и нам приходится по две смены вкалывать. Все камеры забиты по самое некуда. Уже не помню, когда с бабой в кино последний раз ходил. Пашем на износ.
Несмотря на серьезность момента, после его последних слов я едва не рассмеялся. Да уж, пахари…
Комната, в которую меня втолкнули без лишних церемоний, напоминала могильный склеп: сводчатый потолок, глубокие ниши в небрежно побеленных
– А, вот, наконец, и вы, любезнейший, – фальшиво обрадовался он и показал пухлой ладонью на свободный стул. – Присаживайтесь.
Стараясь справиться с волнением, я неторопливо прошествовал к столу и уселся напротив толстяка.
– Курите? – Он пододвинул ко мне начатую пачку "Мальборо". – Нет? Бережете, значит, здоровье…
В его голосе прозвучала ирония.
– А я вот никак не брошу, сколько ни пытался – все напрасно.
– Что вам от меня нужно? – грубо спросил я, почувствовав, что начинаю закипать.
– Когда я шел сюда, то надеялся, что именно вам от меня кое-что нужно, – с ноткой барственного превосходства ответил толстяк. – Я адвокат…
Он назвал очень известную фамилию.
Если честно признаться, я опешил. Мне приходилось слышать по "тюремному радио" совершенно фантастические истории (которые на поверку оказывались чистой правдой) о судебных процессах, где этот человек выступал защитником. Почти все его клиенты или выходили на свободу, или получали мизерные сроки, вовсе не соответствующие тяжести содеянного преступления.
Но оплатить услуги этого адвоката мог лишь человек очень и очень состоятельный. Тогда почему он здесь? Какое ему дело до безвестного киллера, не имеющего ни валютных счетов за границей, ни заначенных сокровищ, к тому же приговоренного к высшей мере?
Чувствуя какой-то подвох, я насторожился.
– Извините, но, по-моему, вы ошиблись адресом. – Мой язык почему-то задеревенел, и слова рождались трескучие и шероховатые. – Мой карман пуст, и кроме того, в ваших услугах я уже не нуждаюсь.
– Знаю, знаю… – охотно согласился адвокат. – Вы отказались от защитника, и на суде делали все, чтобы побыстрее отправиться в мир иной.
– Пусть так. Но вам-то какое дело до моей судьбы?
– Мне? – Он выдавил из себя жирный смешок. – Ну, скажем, чисто профессиональный интерес. Как вы, наверное, слышали, я большой любитель неординарных случаев в судебной и адвокатской практике.
– Вы хотите, чтобы я перед вами исповедался?
– Полноте, полноте, Карасев. Мой интерес гораздо прозаичней. И ни в коей мере не затрагивает высоких материй. Насколько мне известно, вы не подавали прошения о помиловании…
– И не собираюсь, – довольно бесцеремонно перебил я его плавную адвокатскую речь. – А потому говорить нам больше не о чем.
– Ошибаетесь, любезнейший. Очень даже есть о
– В наше время и бескорыстный адвокат… Это ново.
– Ну почему же бескорыстный? – Он криво ухмыльнулся. – Мое время чересчур ценно, чтобы я его тратил попусту. У вас нет денег? Когда-нибудь появятся.
– Сомневаюсь. А должником быть не желаю. С того света еще никто не возвращался. И уж тем более – чтобы отдать долги.
– Напрасно. – Адвокат привычным движением ослабил петлю галстука, чересчур туго стягивающую его короткую толстую шею. – Напрасно, любезнейший, вы так считаете. Туда, – он указал на пол, – всегда успеется. К тому же у вас имеется стопроцентная возможность избежать этой участи.
– Не понимаю…
– А что здесь сложного? – Он пренебрежительно повел плечами.
– В каждой профессии есть свои тайны, а в нашей – тем более. У вас на руках все козыри, чтобы Верховный суд отменил такой жестокий приговор. А уж потом вытащить вас из-за решетки – дело плевое. Пусть не сразу, а через год-два, но это не суть важно. Главное – вы будете живы-здоровы.
– Какие козыри? – глухо спросил я, стараясь задавить пробившийся в душе живчик надежды, на которую я просто не имел права.
– Я хорошо знаком с материалами по вашему делу. Так вот, любезнейший, вы отправили к праотцам людишек, по которым давно веревка плакала. Да, да, я не возражаю – они тоже имели право на жизнь, как и все остальные законопослушные граждане. Но это уж моя проблема, как преподнести суду сей факт. И главное – вы ведь помогли сотруднику управления внутренних дел, который, прямо скажем, одной ногой был в ином измерении. Между прочим – сотруднику при исполнении…
– Я не хочу.
– Простите – не понял…
– Извините, но ваши услуги мне не нужны, – уже гораздо тверже сказал я, поднимаясь. – Вызовите конвой. – Послушайте, это по меньшей мере глупо…
Адвокат был ошарашен.
– Я так решил и менять что-либо не собираюсь. Вы сейчас беседовали с мертвецом.
– Черт меня дери! – В голосе адвоката прозвучало отчаяние. – Это ни в какие ворота не лезет! Вы просто сумасшедший.
– Пусть так. Вам меня не понять. Мои счеты с жизнью закончены. Меня никто и нигде не ждет, плакальщики на моих похоронах не предвидятся, тем более что меня зароют, как бездомного пса, – так в чем вопрос?
– Да в том, любезнейший, что я должен – нет, просто обязан! – вытащить вас отсюда. Иначе… я не представляю, что со мной будет!
От его вальяжности не осталось и следа; передо мной стоял жалкий, испуганный человек в мешковатом костюме, воротник которого был густо усыпан перхотью.
– Вам уже заплатили? – в упор спросил я адвоката.
– Разве непонятно? – огрызнулся он, торопливо вытирая вспотевший лоб носовым платком.
– И много?
– Достаточно. Мне теперь отступать некуда.