Обрекающие на Жизнь
Шрифт:
Грифон уставился на меня расширенными, но далеко не испуганными глазами. Похоже, он понял, что где-то допустил ошибку в суждениях, и теперь методично корректировал первоначальную оценку. Остальные… ну, «воскрешённые» были сравнительно спокойны. Эти уже никогда не смогут бояться смерти, их отношение к самому вопросу было теперь скорее эль-инским, нежели человеческим. А вот толпа за спиной бесновалась, сдерживаемая лишь обнажёнными клыками воинов из Хранящих.
— Зачем? — тихо, с настоящей болью спросил Ворон. — Вы ведь не так и… жестоки.
— Жестока? — Я
Он сокрушённо покачал головой. Почти как Аррек — глухая стена непонимания… и жалости. Только вот у Аррека эти чувства сопровождались искренней, на грани боли, любовью, а в глазах оливулца читалось лишь отвращение: «Раздавить бы это высокомерное насекомое…»
Ну и Ауте с ним. С ними обоими. А у меня сейчас назревают проблемы более насущные.
Сделала одной из видеокамер, парящих поблизости и передающих всё происходящее в прямой эфир, знак приблизиться. И свирепо улыбнулась в объектив, позволив клыкам хищно блеснуть из-под золотистых губ.
— Антея тор Дериул-Шеррн, официальное обращение. Подданные Империи, гости, шпионы, а также все те, кто по той или иной причине будет смотреть запись этого цирка. Уверена, у всех вас уже появились мысли по поводу если не продления собственной жизни, то хотя бы возможности вернуть кого-то из близких. Этого не будет. Это невозможно. Это даже не обсуждается. Для тех отчаявшихся, кто всё-таки захочет попытаться прийти с такой просьбой: подумайте. Подобная попытка означает необходимость доверия. Запредельного, полного, абсолютного доверия к некроманту, который получает над воскрешаемым запредельную, полную, абсолютную власть. Власть над плотью, власть над разумом, над волей, над душой. Этим людям, — я склонила голову в сторону притихших ребят, — повезло. Небывало повезло. Они были зацеплены случайно и не были нам нужны. Потому их просто проигнорировали. Отпустили.
Я понизила тон, как это делал Аррек, когда пытался изобразить искренность.
— Подумайте. Хорошо подумайте. Вы действительно хотите дать подобную власть над собой или своими близкими тем, кого даже эль-ин считают в лучшем случае психопатами?
Я выдержала в должной степени мрачную и многозначительную паузу, внимательно вглядываясь в камеру сияющими многоцветием глазами. И так же тихо, искренне продолжила:
— Я бы скорее обрекла свою душу на полное уничтожение, чем позволила любому из некромантов к ней прикоснуться. Среди них нет ни одного, кому я бы настолько доверяла. Подумайте… и не слишком обижайтесь, когда на подобную просьбу вам ответят грубым отказом. Или ножом в глотку. Конец обращения.
Ну вот, будем надеяться, что это поможет хоть как-то смягчить устроенный Тэмино кризис. От одной мысли об усилиях, которые придётся приложить, отбиваясь от всяких жаждущих бессмертия царьков и божков местного масштаба, мне становилось дурно. Остаётся только надеяться, что до очередной войны не дойдёт.
Бросила ледяной взгляд на всё ещё парящие неподалёку камеры, через имплантат подключаясь к системам управления
Органы охраны правопорядка, под неусыпным надзором моих воинов, уже занимались разгоном толпы, так что это я пока оставила и вновь повернулась к «воскрешённым». Были они несколько бледны, однако компания, судя по всему, и правда подобралась выдающаяся — все казались спокойными, собранными, готовыми к действию. Вот только как действовать в подобной ситуации, пока не разобрались. Все взгляды вновь скрестились на мне.
— Это правда? — прямо спросила одна из женщин. — По поводу власти?
Я пожала ушами.
— Теоретически — да. Но Тэмино вас отпустила. Сказала, что ей всё равно, а слово некроманта нерушимо. Не думаю, что вы когда-нибудь ещё о ней услышите.
Их, кажется, это не слишком воодушевило, но тут вмешался Ворон.
— Если эль-леди Тэмино и эль-леди Антея сказали, что вы свободны, значит, так оно и есть. — Была в его голосе уверенность, которая заставила их расслабиться. Что-то очень личное, очень… оливулское.
— Во имя первой пробирки! Мне очень интересно узнать, что тут случилось, пока мы валялись мёртвыми… — пробормотал один из мужчин.
Мы с Вороном переглянулись. Не-ет. На самом деле бедняге совсем не хочется об этом знать. Правда. А нам — об этом рассказывать. Но ведь рассказать придётся, так?
— Я мог бы взять на себя заботы о их размещении и адаптации, — рыцарственно предложил Ворон. Угу. Как же. Так я и дала матёрому террористу и одному из столпов Сопротивления наложить загребущие лапки на вдруг воскресших национальных героев. Сами дойдут до повстанцев. Зачем я буду облегчать им дорогу?
— Вы всё ещё находитесь в распоряжении Тэмино, оперативник. Вас она пока никуда не отпускала.
Коротким импульсом имплантата я вторглась во внутренние коммуникации местного центра социальной помощи. И недолго думая спроецировала своё изображение над столом самого большого начальника.
Пару секунд я дала ему на то, чтобы подобрать челюсть и промямлить что-то среднее между приветствием и пожеланием скорейшей и пренеприятнейшей смерти.
— Оставим условности, милорд. У меня к вам вопрос.
— Да? — с подозрением спросил оливулец.
— Кого из ваших подчинённых вы ненавидите сильнее других?
Пауза.
— Ладно, скажем иначе. Мне нужен кто-нибудь с богатым воображением, с широким кругом знакомств, с некоторым знанием истории, психотерапии, этикета… Достаточно непробиваемый, чтобы удержать в узде десяток очень э-э… самостоятельных подопечных. Хотя бы до тех пор, пока они не сориентируются и не смогут сами о себе позаботиться. Есть идеи?
— Э-э… — Человек явно решил, что сумасшедшая эльфа вздумала прикончить очередного ни в чём не повинного оливулского гражданина. И теперь спешно прочёсывал список известных ему лиц в поисках подходящей жертвы. Желательно из коллаборационистов.