Обрекающие на Жизнь

Парфенова Анастасия Геннадьевна

— Отправьте сообщение на Эйхаррон, главе дома Вуэйн. Мой сегодняшний визит откладывается на несколько часов. Извинитесь за неувязки в расписании.

Провела рукой по волосам, по лицу. Пальцы наткнулись на липкое, тёплое. Недоумённо посмотрела: кровь и что-то ещё. Кажется, мозги. Кажется, не мои. Закрыла глаза и, громко брякнув всеми костями, свалилась к ногам Зимнего. Хороший момент, чтобы потерять сознание. Пусть он теперь тут всё разгребает.

Очнулась я быстро — всего через пару часов, значит, надо мной поработал хороший Целитель. О том же говорили и почти полное отсутствие боли, и чудовищная слабость, намекающая,

что все силы организма были истрачены на ускоренную регенерацию.

С минуту лежала с закрытыми глазами, предаваясь жалости к самой себе. Какая я бедная и несчастная. Какая я глупая. И зачем я только влезла в эту катавасию с мечами и пиками? Ведь не воин же, и воином уже стать не успею. Неудивительно, что меня избили до потери сознания. А если бы не Сергей, то вообще бы измолотили в мелкий фарш. Или утащили ко Двору тёмного короля, что не лучше…

Пальцы скользнули к рукояти лежащего рядом меча. Молчаливый оправдывал своё прозвище, храня по поводу всего происшедшего высокомерное молчание. Мало ли он видел схваток? Мало ли ещё увидит? Путь Меча исключает всякие там плаксивые сопли по поводу и без повода.

Но я-то Путём Меча никогда следовать не собиралась. Так что шепнула тихонько, чтобы никто не услышал:

— Спасибо.

И открыла глаза.

Судя по всему, я была уже не на Оливуле, а где-то в недрах Шеррн-онн. В очень глубоких недрах. С очень защищёнными стенами. И с очень мрачными охранниками, сидящими прямо за этими стенами. Паранойя Зимнего и прочих защитников да сберегателей, похоже, разыгралась в полную силу. И в кои-то веки я не была настроена им по этому поводу возражать.

Огляделась. Типичное помещение эль-ин: голые, в зеленоватых прожилках стены, неизвестно откуда берущееся освещение. И потоки воздуха, отвердевшие в форме мебели и поддерживающие развалившиеся на них фигуры. Кроме меня здесь ещё присутствовали: застывшие чёрными тенями северд-ин, один оливулец, один подпирающий стену да’мэо-ин и одна яростно мечущаяся властительница Обрекающих на Жизнь.

Я оценила сцену и закатила глаза к потолку. Похоже, перед тем, как приступить к распутыванию и без того нерадостной ситуации, мне придётся иметь дело с личностным кризисом у Матери одного из моих самых нелюбимых кланов. Может, снова отключиться, а?

Попробовала сесть, не смогла. Упрямо тряхнула ушами, приказала воздуху перестроиться так, чтобы у «кровати» поднялась «спинка», превращая её в кресло, а само это кресло мягко спланировало поближе к Ворону. Чуть наклонилась вперёд, приближая губы к уху смертного, и шепнула:

— Что происходит?

Рука «подданного» метнулась к нейродеструктору. Покосился на меня, демонстративно расслабился.

— Рад видеть, что вы пришли в себя, моя Императрица. — Ого! Он меня в первый раз так назвал! И ведь искренне. С чего бы это вдруг? — Мать тор Эошаан недовольна тем, что её тоже включили в группу лиц, подлежащих усиленной охране.

Я чуть пошевелила ушами. То, что Зимний приказ мой «принять меры» понял буквально, неудивительно… И, быть может, даже правильно… Но, действительно, почему включили в список охраняемых Тэмино? И Ворона? Разве охота идёт не на меня?

Оливулец, должно быть, понял всё по выражению моего лица. Потому что всё так же тихо стал объяснять.

— На этом настоял Смотрящий-в-Глубины. Во время схватки леди Тэмино подверглась очень

жёсткой атаке, её оглушили и утащили бы, если бы не лорд Смотрящий. После того как он буквально на руках вынес Мать тор Эошаан из той мясорубки, к его мнению стали прислушиваться… даже вопреки желаниям самой Матери, которая собиралась поднять весь свой клан и разобраться с тёмными… «так, как это принято у настоящих эль-ин». В общем, в это помещение Смотрящий притащил Мать Тэмино, взвалив на плечо, в то время как она кричала и брыкалась.

Я медленно и понимающе склонила уши, смутно вспоминая, что во время схватки действительно видела распростёртое тело Тэмино, парящего над ней чёрно-фиолетового демона, расшвыривающего всех, кто смел приблизиться к раненой эль-леди. А также припомнилась мне фигура Ворона, водоворот стремительных движений и стоек, слишком быстрых, слишком отточенных, слишком механических. Он сражался точно кукла, полностью под контролем биосинтетических имплантатов — с эффективностью, которая просто пугала. Оливулец сражался за женщину из Обрекающих, будто от этого зависела его собственная душа. Хотя так, наверное, оно и было на самом деле.

Значит, кому-то захотелось за компанию прихватить ещё одну пленницу — вполне понятное желание. Мать тор Эошаан его, правда, не оценила и решила устроить наглядный урок, объяснить, почему так делать нельзя. А Смотрящий, то ли не желая допускать развязывания ещё одной крупномасштабной демонической войны, то ли по каким-то своим причинам, решил вмешаться. В чём был горячо поддержан Вииалой, понимавшей, насколько некстати сейчас будет увязнуть в длительном и кровопролитном конфликте с распоясавшимися родственниками. Старшая генохранительница имела достаточно власти, чтобы унять разъярённую мегеру, в которую превратилась Мать Обрекающих. Одно дело кричать и брыкаться, когда тебя тащат, перебросив через плечо, точно мешок с добычей. И совсем другое — попытаться убить нахала на месте. Чтобы Тэмино тор Эошаан выбрала первый вариант, Ви пришлось сделать неугомонной некромантке серьёзное внушение.

Но сейчас, когда Вииалы не было поблизости, а я благосклонно помалкивала, Тэмино не желала учитывать все тонкости политического положения… по крайней мере не тогда, когда эти дурацкие тонкости стояли на пути её планов.

— …посмел! — это она тёмному. — Какое ты имел право!?

Тот держался с удивительным достоинством, хотя чувствовалось, что ситуация ставит его в тупик. Не привыкли тёмные иметь дело с женским самодурством, совсем не привыкли. Хотя этот, надо признать, учился просто потрясающе быстро.

— Эль-леди, я пытаюсь вас защитить, — и такое оскорблённое достоинство в голосе.

— Да кто ты такой, чтобы меня защищать?

— Тот, кто вас спас! — Теперь уже в позе и словах тёмного чувствовался зарождающийся гнев. Ах, друг, что же ты делаешь? Разве так можно разговаривать с Обрекающей?

На миг, столь краткий, что мне, скорее всего, показалось, безупречная маска увязшей в собственной ярости женщины дала трещину, в её светло-голубых, подведённых красным глазах блеснул расчёт: холодный, трезвый и совершенно безжалостный. И тут же вновь сменился невинной чистотой гнева. Никогда, никогда не следует недооценивать интеллект эль-леди только потому, что она даёт волю своим эмоциям. Это — ошибка из тех, к которым принято добавлять эпитет «смертельные».