Обрести себя
Шрифт:
Нам с Ленкой не хотелось, чтобы мама ушла в какой-то «замуж», и нас это очень пугало. На наши расспросы мама не отвечала, а бабушка только задумчиво говорила:
– Поживём – увидим…
Однажды в тёплый осенний день, когда мама была на работе, а Ленка ещё была в школе, бабушка поставила на плиту огромную кастрюлю, чтобы варить холодец. Холодец бабушка называла «зельц». Она что-то забыла и собралась в магазин, наказав мне сидеть на кухне и смотреть: если зельц «убежит», я должен сразу выключить газ.
Выполняя
Пришёл дядя Боря, в одних трусах и с бутылкой пива.
– Что делаешь, пострелёнок?
Я объяснил.
– А где бабушка?
– Пошла в магазин.
– Ты, я вижу, мужик серьёзный и взрослый! – осклабился дядя Боря.
Он закурил папиросу:
– На, курни!
– У нас не курят! – строго ответил я.
– Ух ты! Важный какой! Ты прям, как твоя бабка!
И ухмыльнувшись, добавил:
– У нас сейчас с тобой мужской разговор будет.
С этими словами, он налил себе полный стакан пива, взял ещё стакан и тоже в него плеснул. Подвинув стакан ко мне, он сказал:
– Привыкай быть мужиком – выпей пивка!
Я отхлебнул пива и скривился: пиво было горьким, жгучим и мерзко пахло.
Дядя Боря загоготал:
– Вот ещё! Что ты как баба! Вот скоро станешь моим сыном, – научу пиво пить!
«Станешь сыном», – застучало в голове, и я похолодел.
– Нам пора познакомиться поближе, – сказал дядя Боря.
С этими словами, он сгрёб меня в охапку, притянул к себе, поставил между своими коленями и прижал моё плечо к своей липкой груди.
Он начал что-то шептать, целовать меня в висок, в щёку и стал своими губами ловить мои губы. Мне это было неприятно, я вертел головой и всячески выворачивался. Это никак не получалось: держал он меня крепко.
Вдруг дядя Боря рывком сорвал с меня штаны вместе с трусами, сбросил их на пол и отшвырнул ногой. Он поймал мою руку и, обхватив ладонь, засунул её к себе в трусы:
– Познакомься с моим «дружком»! – зашипел он.
«Дружок» был твёрдым и шевелился. Он сжал мою ладонь вокруг «дружка» и засопел: «вот так надо, вот так, привыкай, – научишься».
Вытащив свою руку, он ещё сильнее прижал меня к себе. Моя рука застряла. Потом он накрыл ладонью мою промежность и стал там мять. Я закричал и, наконец, освободив руку, попытался оттолкнуться от него.
– Сейчас твоя попка познакомится с новым дружком! – загоготал он, продолжая крепко меня держать и мять то самое место.
Извернувшись, я изо всех сил укусил его плечо. Он на мгновение отпустил меня и схватился за укушенное место.
– Ах, ты сучий волчонок! Ну, п…ц тебе! – заорал дядя Боря.
В это мгновение, мне, наконец удалось вырваться, и я упал, отлетев к плите и ударившись плечом.
К счастью, послышался звук открываемой двери: вернулась бабушка. Я вскочил и с криком со всех ног побежал ей навстречу. Мне вдогонку послышалось:
– Пикнешь, – убью!
Я, рыдая, вцепился в бабушку. Она мгновенно всё поняла.
С трудом освободившись, наспех скинув плащ и толкнув меня в мамину комнату, бабушка со страшным выражением лица быстро пошла на кухню.
Я спрятался под кровать и с ужасом смотрел оттуда в проём открытой двери.
Послышались крики, возня, загремела крышка кастрюли, а потом раздался дикий вой дяди Бори. Он, как был, в одних трусах, пробежал по коридору и выбежал из квартиры. Следом пролетел табурет. Хлопнула дверь. Табурет с грохотом ударился и упал. Всё стихло.
Бабушка с тем же выражением лица вошла в комнату и стала собирать дяди Борины вещи. Собрав вещи в охапку, она подошла к окну, и, открыв его, вышвырнула их. Потом она вернулась, взяла гармонь в футляре и вернулась к окну. Гармонь полетела туда же.
Бабушка вышла в коридор и стала звонить по телефону:
– Галя? Срочно приезжай!
– …
– Да, случилось страшное. Приезжай немедленно!
Ленка пришла из школы. Увидев меня, плачущего, под кроватью, она тоже заревела и залезла ко мне.
С кухни вернулась бабушка. Она ласково позвала нас, и мы вылезли. Бабушка обняла нас и, лаская, успокаивала:
– Всё, всё закончилось, всё хорошо…
А потом отвела нас в свою комнату. Там она подвела меня к столу, включила настольную лампу, и, направив её свет на меня, ласково сказала:
– Сними рубашку, Славик: мне нужно тебя осмотреть.
Я снял рубашку и майку, и остался совсем голым. Она долго и придирчиво осматривала каждый сантиметр моего тела, а иногда, дотрагиваясь где-нибудь, спрашивала:
– Здесь больно?
Обнаружив на моём плече синяк, бабушка достала из саквояжа фотоаппарат и сфотографировала его. В это время, ни к кому не обращаясь, она тихо говорила:
– Гематома на левой ключице, два сантиметра, кожные покровы не повреждены…
Потом бабушка, тяжело вздохнув, охнула и как-то обмякла, а на лице у неё выступили слёзы. Вытерев их, она сделала спокойное лицо, достала мне чистую одежду и велела одеваться. А потом ласково попросила меня рассказать о происшествии со всеми подробностями.
***
Уже будучи взрослым, и вспоминая тот случай, я осознал, какими железными нервами нужно было обладать человеку, – врачу, осматривающему собственного внука в качестве жертвы сексуального насилия. Они и были одной из основных её специализаций в этом клиническом институте, – наряду с другими специалистами, её тоже приглашали для их осмотра…
***
Я рассказал всё без утайки. Бабушка слушала серьёзно, спокойно и очень внимательно, время от времени задавая вопросы. Пока я рассказывал, Ленка, сидевшая на моём диване, смотрела на меня огромными от ужаса глазами.