Обретая крылья

Стар Дана

— Когда меня выпишут? — пытаюсь выдавить улыбку здорового, беззаботного человека.

Мужчина закатывает глаза, тяжело вздыхает:

— Глупышка! Несколько дней еще придется поваляться.

— Ну я очень хочу домой. Терпеть не могу больницы, — жалобно поскуливаю, будто щеночек, перед хозяином, который наделал уйму пакостей.

Мэт бережно кладет обе ладони на мое лицо, цвета сочного васаби, и мягко улыбается:

— Потерпи, крошка! Я сильно за тебя переживаю, и поверь, находится тут под пристальными взглядами армии в белых халатах,

мне самому не в кайф. Прекрасно знаю, что стены родного дома лечат не хуже больничных… но рисковать твоим состоянием, не имею права! Все-таки, когда ты находишься тут, на душе спокойней.

Внезапно замечаю, что его руки покрыты ссадинами и синяками.

Проглатываю образовавшийся ком в горле, нежно дотрагиваюсь до засохших ран, будто мои прикосновения способны излечить и вновь сделать его кожу мягкой, как пёрышко у павлина. Но это не так.

Сердце делает три мощных удара о ребра, а затем судорожно сжимается. Из-за меня он мог стать убийцей. Из-за меня его идеальная богатая жизнь могла разрушиться.

Обхватываю крепкие мужские запястья, стараясь не задеть недавно затянувшиеся раны на костяшках. Плотнее прижимаю к своему лицу тёплые ладони, и направляю взгляд в воспаленные от недосыпа глаза мужчины:

— Но мне тут плохо. Каждую ночь сняться кошмары. Ненавижу больницы. Здесь жутко воняет лекарствами и слишком мрачно. Мечтаю скорее оказаться наедине с тобой… в одной постели, под одним одеялом, тесно прижавшись друг к другу телами.

— Господи… малышка! Ты серьезно? Даже после того, что пережила, после жуткой боли, которую я тебе причин, правда хочешь спать со мной в одной кровати? — озадаченно прищуривается, не понимая смысл услышанных слов.

— Умираю от неистового желания! — неожиданно вскрикиваю, сдерживая слезы радости.

Ведь теперь я счастлива. Счастлива, что наконец могу признаться в своих чувствах, не боясь быть отвергнутой, не боясь быть использованной.

Потому, что теперь все иначе.

Мэт любит меня. Мэт изменился.

— Ушам не верю… Боже! Дорогая моя, прости за все! Я самый настоящий придурок! — немного отстраняется, и смотрит четко в глаза, с таким видом, как преступник смотрит на главного судью, в зале суда, когда признается в преступлении.

— Хватит извиняться! Просто заткнись… И поцелуй меня!

В ответ улыбается…

Закрывает глаза. Медленно наклоняется, нежно-нежно, с особой чувственностью касается губами перебинтованной головы…

И вся боль мгновенно исчезает.

От автора:

Спасибо огромное за внимание

Обещаю, что в этой части будет много романтики

Большая просьба! Не отправляйте никому этот файл, дабы исключить незаконное распространение произведения в сети.

Спасибо за понимание. Отличного вам настроения!

Глава 4. Опора и поддержка

Спустя четыре дня.

— Малышка!

Ничего себе! Ты сама встала? — вздрагиваю от внезапного крика, чуть было не потеряв равновесие, когда замечаю Мэта влетающего в комнату.

Да! Прошло всего несколько дней, а я уже самостоятельно встаю, расчесываюсь, ем и пью. Даже пытаюсь немного ходить, но пока с трудом получается.

Ранение в область плеча практически меня уничтожило. Я потеряла много крови и к тому же, получила сотрясение, когда чертов убл*док несколько раз шмякнул головой об асфальт. Мр*зь! Надеюсь тебя насмерть заколот транквилизаторами в психушке.

Дьявольская слабость парализовала все тело… Не удивительно. Ведь тело истекало кровью, а душа… душа пострадала не меньше.

С ужасом вспоминаю страшный сон, который приснился, когда была без сознания. Как в мистических рассказах, я реально видела темный тоннель, а потом яркую вспышку света. Ни боли. Ни чувств. Ни эмоций.

Лишь сильное желание хоть разок увидеть Мэта.

Если бы не это желание… я бы точно погибла. Ведь он — моя единственная причина задержаться в этом холодном мире надолго. Он — мой единственный теплый лучик, прорвавшийся из мрачных туч.

— Боже! Напугал! Чуть не грохнулась! — впиваюсь руками в жесткий матрац, стараясь удержать равновесие.

Мужчина бросает какие-то пакеты, с которыми внезапно появился на пороге палаты, падает передо мной на колени, обхватывает руками за талию и помогает удержать равновесие, предотвращая «феерическое падение носом вперед».

— Осторожней, детка. Не упади…

— Не собиралась! — оправдываюсь с легкой улыбкой на лице, а коленки обманчиво подрагивают.

Присаживается рядом. Бережно притягивает к себе, аккуратно обнимает, пытаясь не задеть раненное плечо, которое периодически побаливает, даже от собственного малейшего движения, и нежно поглаживает поясницу.

Стараюсь лишний раз не напрягаться, громко не кричать и глубоко не вздыхать, хотя врачи советуют больше двигаться и начинать потихоньку отрывать парализованный зад от постельки.

— Девочка моя, ты такая молодец! — утыкается носом в заплетенную косу, переброшенную на правое плечо (на то, которое без дырки), делает глубокий вдох, наслаждаясь естественным запахом моего тела, и тихонько постанывает от удовольствия.

Сама закрываю глаза от блаженства, потому, что нахожусь в тесном контакте с самым прекрасным мужчиной на планете и отвечаю:

— Стараюсь, разработать свои онемевшие булки, потому, что такое ощущение будто они атрофировались. Реально уже не чувствую, то, на чем сижу.

Смеется, плотнее прижимаясь:

— Приятно слышать, как ты шутишь, а вдвойне приятней — видеть твою прекрасную улыбку.

Вот тут-то мне реально стало смешно. Смешно до слез… и стыдно!

Стыдно от своего внешнего вида!

— Ой, ну перестань! Какая я сейчас прекрасная! На вид, наверно, как бомжиха вокзальная… Не мылась больше недели.