Обретение
Шрифт:
— Какими судьбами, мальчик? — осведомилась вампирша, проходя в комнату. — Или как следует к тебе обращаться? Советник?
— Приятно осознавать, что моя судьба тебе небезразлична.
Нави села в кресло напротив.
— Я с большим вниманием слежу за твоей жизнью.
— Зачем?
— Ты — мой маленький воин, помнишь?
— Я не воин. И не твой.
Нави улыбнулась и откинулась на спинку кресла, сложив руки на животе.
— Сначала — Безликие, потом — храм богини сладострастия,
— Я пришел сюда не для того, чтобы вести с тобой задушевные разговоры. У меня есть просьба.
— Что тебе нужно от вампирши Нави, которая так жестоко с тобой обошлась?
— Я долго шел, мне нужна постель. И еда.
— Твой визит меня удивил и обрадовал. В последнее время мне одиноко. Я прикажу накрыть на стол.
— Нет. Скоро рассвет, а ты выглядишь усталой. Я просплю до вечера. А на закате мы поужинаем.
Вампирша смотрела на него, запустив пальцы в волосы.
— Ты выглядишь сломленным, мальчик.
— Я уже сказал, что не собираюсь вести задушевные разговоры.
— Ты выглядишь озлобленным и отчаявшимся. Тебе больно.
Эрфиан кивнул.
— А еще от тебя пахнет смертью, — закончила вампирша. — Кого ты убил?
— Вампира. Когда-то он был моим другом. Давно… будучи человеком с печатью Лилит.
Губы Нави тронула высокомерная улыбка.
— Тьма, — сказала она. — Теперь понимаешь, мальчик. Зло живет внутри каждого смертного с печатью.
— Что же, я помог ему избавиться от тьмы.
— И что ты при этом почувствовал?
— Ничего.
Вампирша приподняла бровь.
— Ты стал черствым, Эрфиан.
— Я повзрослел.
— Ты боишься.
— Мне нечего бояться.
— Ты боишься оставить прошлое и начать жить заново.
Эрфиан поднялся.
— Буду рад, если ты покажешь мне мою спальню.
— Ты забыл дорогу в свою спальню? Это печально. Пойдем, я провожу тебя.
В отличие от остальных комнат замка, спальня осталась прежней. На мгновение Эрфиану показалось, что время повернулось вспять, и на самом деле ничего не было, ни Безликих, ни жрецов сладострастия, ни Гриаллы, и он вышел на прогулку, а теперь вернулся. На невысоком столике возле окна стояла плошка, в которой плавали цветы.
— Здесь кто-то живет? — полюбопытствовал Эрфиан.
— Нет, — покачала головой вампирша.
— Это ты принесла цветы?
— Да. Их запах напоминает о тебе. На душе становится тепло.
— Подумать только, ты еще не забыла это слово.
— «Тепло»?
— «Душа».
Нави стояла у Эрфиана за спиной, он не видел ее лица, но чувствовал, что она улыбается. На этот раз, не высокомерно, а печально. Она не лжет, действительно вспоминает о нем? Тоскует? Но какое это имеет значение…
Эрфиан подошел
— Нави, — позвал он.
— Принести тебе фруктов?
— Нет.
— Теплое одеяло? Нынче с моря дуют холодные ветра.
— Нет.
Вампирша приблизилась, остановившись у него за спиной.
— Останься. Пожалуйста.
Нави молчала. Эрфиан повернулся к ней.
— Мне одиноко. Я не могу спать, а если засыпаю, то вижу кошмарные сны. Может, мне нужно встать перед тобой на колени? Умолять о том, чтобы ты меня пожалела?!
Вампирша улыбалась. Еще мгновение назад Эрфиан ощущал себя мешком, из которого вытрясли все, оставив только пустоту, а теперь гнев, тоска, жалость, боль, странная легкость и мучительное желание окатили его горячей волной. Сопротивляться этой волне было невозможно, да и не хотелось. Он подхватил Нави на руки — она оказалась легкой, как перышко — уложил на подушки и впился поцелуем в ее губы, поднимая подол платья.
— Постой, Эрфиан, не надо так, — запротестовала она, пытаясь отвернуться.
— Отчего же? Или твое тело мне лжет? Я вижу, что тебе нравится.
Бедра вампирши обвили его талию, она выгнула спину, откинула голову назад и застонала. А после Эрфиан испытал то, чего не испытывал еще никогда. Женщина, которую он сейчас прижимал к себе, женщина, кожа которой пылала под его пальцами, женщина, которую когда-то он считал воплощением зла, не просто стала его частью. Они превратились во что-то единое, сходящееся до мельчайших трещинок, совершенное, как первозданное творение богов.
Ногти Нави впились в плечи Эрфиана, она приподнялась, потянулась к его шее, и, когда ее клыки прокусили кожу, он ощутил первобытный, пугающе острый восторг. Вампирша, не отрываясь, толкнула его, переворачивая на спину, села сверху и тихо зарычала, упершись сжатыми в кулаки руками в подушку. Эрфиан смутно осознавал, что на этот раз ей не хватило пары глотков, что она пьет слишком много, но эта мысль не пугала его, а делала ощущения еще острее.
Пусть пьет. Сейчас он одновременно ненавидел ее, любил и боготворил. Пусть выпьет его целиком — лишь бы это продолжалось как можно дольше.
Наконец Нави отстранилась, прижавшись влажным лбом к его плечу. Эрфиан прикоснулся к ее шее.
— Боги, что это было? — шепотом спросил он. — Экстаз, о котором говорят жрицы сладострастия?
— Хочешь называть это экстазом, мальчик — пусть будет экстаз.
Пальцы вампирши перебирали волосы Эрфиана. Почти невесомая тяжесть ее тела успокаивала, и он уже успел задремать, когда почувствовал, что Нави поднимает голову, пробегает пальцами по следу укуса на шее и нежно прикасается к коже языком.