Обручальное кольцо

Морган Сара

– Я не хочу видеть тебя в своем доме.

Вместо ответа, он взял ключи из ее руки и направился к входной двери.

Келли бросилась за ним:

– Не смей заходить в мой дом без приглашения!

– Так пригласи меня.

– Нет. Я приглашаю к себе только приятных людей, а ты… – тараторила она, тыкая его пальцем в грудь, – точно к таким не относишься.

– Почему ты продала мое кольцо?

– Почему ты бросил меня в день свадьбы?

Алекос глубоко вздохнул:

– Я уже сказал тебе.

– Да, я слышала – ты сделал мне

одолжение. У тебя какое-то искаженное представление о добропорядочности.

Казалось, что Алекос пытался подобрать правильные слова, прежде чем заговорить снова.

– Это было нелегко для меня.

– Можешь мне не рассказывать. А вообще, забудем об этом. Я не хочу ничего знать, – зло произнесла Келли, решив, что просто не сможет выслушать все причины, по которым она ему не подходила. – Заходи, если хочешь. Я принесу кольцо, и ты сможешь уехать.

Алекос не сдвинулся с места:

– Я знаю, что причинил тебе боль…

– Боже, давай забудем об этом! – воскликнула Келли и выхватила ключи из его руки.

Она хотела, чтобы Алекос, наконец, сдался и уехал, но он никогда не сдавался. Именно упорство сделало его таким успешным человеком. Он не замечал преград.

Келли решительно зашла в дом, слегка поморщившись, когда дверь врезалась в кучу журналов, сваленных в прихожей.

– Извини за беспорядок, – сказала она. – Я пытаюсь выбросить эти журналы.

– Пытаешься?

Келли сложила руки на груди, будто защищаясь:

– Мне тяжело выбрасывать вещи. Я всегда боюсь, что избавлюсь от чего-то, что может мне понадобиться в будущем.

Наклонившись, она собрала журналы, взглянула на мусорный бак для бумаги и, поколебавшись, снова сложила их в кучу у двери.

– Ты всегда разбрасывала вещи вокруг себя, – весело произнес Алекос.

– Да, никто не идеален. По крайней мере, я специально не делаю другим людям больно, – резко бросила она, но тут же тихо вскрикнула от ужаса, увидев, как он стукнулся лбом о дверную перегородку. – О, осторожно! Бедный… ты в порядке? Больно? Я принесу лед. – Сочувствие переполняло девушку ровно до тех пор, пока она не вспомнила, что он не заслужил его. – Это старые дома. Надо наклонять голову, когда заходишь внутрь.

Потирая ушибленный лоб, Алекос состроил гримасу.

– Тебе надо предупреждать об этом до того, как кто-то ударится до полуобморочного состояния.

– Низкая перегородка не мешает людям, чей рост ниже шести футов.

– Мой рост превышает шесть футов.

Ей не надо было напоминать об этом. Алекос нависал над ней, поражая своей мощью и мужской энергией.

Келли сделала шаг назад.

– Тебе следовало смотреть, куда ты идешь.

– Но я был поглощен тобой, – раздраженно заметил Алекос, будучи явно недовольным собственной слабостью.

Тот факт, что она все еще имела власть над ним, доставил ей некоторое женское удовлетворение. Возможно, Келли и не была худа и светловолоса, но Алекос все равно

не мог оторвать от нее глаз, хотел он того или нет.

Алекос буквально заполнил собой всю комнату. Сексуальность и обжигающий жар распространились по всему дому.

Испугавшись той скорости, с которой ее покидало самообладание, Келли бросила ключи на стопку непрочитанных писем, мысленно спрашивая себя, почему присутствие Алекоса каждый раз заставляло ее думать о сексе. Их отношения держались не только на страсти, так почему же сейчас ей в голову лезут исключительно неприличные мысли?

Возможно, ответ кроется в том, что с момента расставания сексуальная жизнь Келли оставляла желать лучшего. Внезапно она подумала, что в последние несколько лет ей не следовало быть столь придирчивой в выборе партнера.

Возможно, Келли не ощущала бы этой боли.

Она отправилась на кухню, а Алекос последовал за ней, наклоняя голову перед каждой дверью.

– Этот дом – настоящее гиблое место, – пробурчал он.

– Не для всех. Возможно, дом чувствует, кого здесь ждут, а кого – нет. Для меня он не представляет опасности.

Чего нельзя сказать об Алекосе. Он был реальной угрозой ее спокойствию.

– Подожди здесь. Я принесу кольцо.

Алекос окинул взглядом уютную кухоньку и спросил:

– А ты не собираешься угостить меня кофе?

– Зачем?

Он едва заметно улыбнулся:

– Наверное, потому, что это знак гостеприимства?

– А гостеприимство играет такую важную роль в греческой культуре, да? Ты можешь оставить девушку в день свадьбы, но, заявившись к ней домой четыре года спустя, будешь ожидать чашку кофе и кусок баклавы.

– Я никогда раньше не видел тебя такой рассерженной.

– Чувствуй себя как дома! – яростно бросила она, загромыхав чайником. – Хотя нет, не чувствуй себя как дома.

– Греческий кофе, пожалуйста.

– Я ненавижу греческий кофе! Ты можешь выпить чаю.

И тут Алекос заметил кружку, оставшуюся на столе с утра.

– Если ты ненавидишь греческий кофе, то почему пьешь его?

Келли уставилась на предательскую кружку, чувствуя, как лицо заливается краской. Вряд ли она могла рассказать о том, что начала пить этот кофе, потому что он напоминал ей о счастливых временах на острове Корфу, и что теперь ей даже нравился его горький вкус.

– Я… я… – мямлила она.

– Мне приятно видеть, что ты не возненавидела все греческое.

Решив игнорировать Алекоса, Келли повернулась к нему спиной. Открыв кухонный шкафчик, девушка преувеличенно бойко достала оттуда банку растворимого кофе.

– Вот что я обычно пью, – солгала она.

На самом же деле она не притрагивалась к растворимому кофе уже шесть месяцев, и гранулы слиплись друг с другом.

Сжав зубы, Келли потыкала в них ложкой и насыпала кофе в кружку.

Наблюдая за этим представлением из-под полуопущенных век, Алекос снял пиджак и бросил его на спинку стула.