Обручальное кольцо
Шрифт:
– Я пытаюсь тебе кое-что сказать, и это совсем не легко, – признал он.
– Пожалуйста, продолжай! Тебе вредно так переживать. Из-за стресса в артериях возникают бляшки.
Алекос сделал глубокий вдох:
– Утром в день свадьбы я прочитал интервью, которое ты дала одному журналу. В нем рассказывалось о том, чего ты хочешь в этой жизни.
Келли попыталась вспомнить, что именно она тогда наболтала:
– Представители прессы гонялись за мной повсюду. Вероятно, тот факт, что ты раньше никому не предлагал руку и сердце,
– Ты тогда сказала, что все, о чем мечтаешь, – это семья. Ты сказала, что хочешь четырех детей.
– Верно, – согласилась Келли, размышляя, не пора ли сказать ему о том, что один ребенок был уже на подходе. – Как минимум четырех детей.
Бормоча что-то на греческом, Алекос положил руку себе на затылок.
– Когда я увидел это интервью, я осознал, что мы погрузились в эти отношения с головой, ни разу даже не задумавшись о будущем. Нас тогда волновало только настоящее. Я понятия не имел, о чем ты мечтала до того, как прочитал об этом в журнале, – продолжал он хриплым от волнения голосом. – И в тот миг понял, что мы хотим разных вещей.
– Тебе нужно было рассказать мне сразу. Я иногда забываю, что ты грек. А у вас принято иметь большие семьи, не так ли? Возможно, четыре ребенка было бы для тебя недостаточно. Мы можем завести больше. Я не переживаю из-за этого. Я учу тридцать детей в школе! Скольких ты бы хотел?
На мгновение Алекос прикрыл глаза.
– Келли…
– Меня это не пугает. Я люблю детей. Я даже не буду заставлять тебя менять подгузники…
– Келли, – твердо произнес Алекос, крепко хватая ее за плечи и заставляя прислушаться к его словам. – Я не хочу иметь большую семью. Я вообще не хочу иметь семью.
– Но… – выдавила из себя Келли, но Алекос не дал ей договорить.
– Я пытаюсь сказать, что не желаю заводить детей. Я никогда этого не хотел.
Глава 5
– Боже, сделайте же что-нибудь! – грозно прорычал Алекос, с негодованием глядя на местного врача. Последнему было, по-видимому, лет семьдесят, и он обладал двумя скоростями – низкой и нулевой. Судорожно пытаясь отыскать в кармане телефон, Алекос думал, сколько времени займет перелет хорошего терапевта из Афин. – Она сильно ударилась головой!
– Потеряла ли она сознание от удара? – спросил доктор.
Дрожа от нетерпения, Алекос мысленно вернулся к тому ужасному моменту, когда Келли упала, ударившись головой об отполированный мраморный пол.
– Нет, потому что она еще успела несколько раз назвать меня «бипом».
– «Бипом»?
– Не важно. Факт в том, что она не сразу потеряла сознание. Я отнес ее в эту комнату, и с тех пор она лежит здесь.
Задумчиво взглянув на Алекоса, доктор дотронулся до синяка на лбу Келли.
– Почему она упала? – спросил старик.
Алекос почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Это будет самая неприятная беседа за всю его жизнь.
– Келли
– А почему она бежала? – не унимался пожилой врач.
Два пунцовых пятна появились на щеках Алекоса.
– Кое-что очень расстроило Келли, – сквозь стиснутые зубы признал он, спрашивая себя, зачем нужно что-то объяснять доктору, который, судя по возрасту, знал Гиппократа лично. – Я расстроил ее.
Не показывая ни тени удивления, доктор полез в свою сумку и извлек оттуда таблетки.
– Значит, не многое изменилось. Меня вызывали к Келли в день ее свадьбы, которая так и не состоялась.
Алекос сжал зубы.
– Келли был нужен врач? – спросил он.
– Она была в шоковом состоянии. А репортеры просто разрывали ее на куски.
Почувствовав укол в сердце, Алекос нахмурил брови, пораженный словами врача.
– Ей следовало просто игнорировать их, – произнес он.
– Каким образом? Вы – высокий, сильный, даже немного устрашающий мужчина, – спокойно сказал доктор. – А Келли, как мне кажется, никогда в жизни и мухи не обидела. Даже когда она боролась с воспоминаниями о происшедшем, она неизменно была вежлива со мной. Оставлять ее на милость прессы было как кидать кусок сырого мяса акулам.
Содрогнувшись от подобной аналогии, Алекос почувствовал, что просто сгорает от стыда и боли.
– Я бы не смог разобраться с этим так хорошо, как надо было.
– И вы вообще решили не пытаться. Но это меня совсем не удивляет. Что изумило меня тогда – это то, что вы вообще попросили ее руки, – сказал пожилой доктор, закрывая чемоданчик. – Я помню, как вы приезжали сюда в детстве с бабушкой. Помню в особенности одно лето, когда вам было всего шесть лет. Вы не говорили целый месяц из-за пережитой душевной травмы.
Чувствуя себя так, будто кто-то насыпал ему за ворот льда, Алекос поспешно отступил к двери.
– Благодарю вас за то, что прибыли так скоро, – холодно произнес он, и врач внимательно посмотрел на него.
– Иногда, – тихо произнес доктор, – когда какая-то ситуация сильно повлияла на кого-то, бывает полезно бесстрастно проанализировать все факты и рационально проработать свои страхи.
– Вы считаете, что я веду себя нерационально?
– Я думаю, что вы являетесь несчастной жертвой неблагополучных отношений между вашими родителями.
Кипя от всевозможных эмоций, Алекос распахнул дверь перед доктором.
– Спасибо за ваши рекомендации, – сдержанно произнес он, с трудом контролируя свои эмоции. – Однако сейчас меня интересует, сколько еще Келли пробудет в бессознательном состоянии?
– Она в сознании, – спокойно произнес доктор, направляясь к двери. – Келли просто лежит с закрытыми глазами. Я подозреваю, что она просто не хочет разговаривать с вами. Честно говоря, я ее понимаю.
– Открой глаза, Келли.
Она проигнорировала его приказной тон.