Обрученная с Розой (другая редакция)
Шрифт:
После этого герольды вереницей покинули арену. Разъехались и рыцари, причем бургундцы направились к северным воротам ристалища, а англичане – к южным. Зрители оживленно шумели, многие заключали пари.
И вот раздался глас трубы, призвавший к тишине. С северной стороны на арену легкой рысью выехал бургундец и остановился, призывно трубя в рог и бросая вызов любому из англичан сразиться с ним. Глашатаи прокричали имя первого бойца:
– Барон Пенсиль де Ривьер!
Зрители, затаив дыхание, следили, кто же откликнется на вызов.
Герцог Глостер, вокруг которого толпилась
– Этот сэр Пенсиль неплохой боец. Он ярый враг французского короля и вынужден был бежать из Франции и просить защиты и покровительства у герцога Карла. Однако взгляните, вот и его противник!
В противоположном конце арены появился рыцарь на мускулистом рыжем коне, покрытом ярко вышитой попоной. Блестели богатые доспехи, развевался пышный плюмаж. Горделиво прогарцевав, он занял позицию напротив бургундца.
– Сэр Уильям, благородный барон Стемплтон, воитель под знаком Пеликана. Девиз его…
Но последних слов уже нельзя было разобрать из-за рева толпы. Ведь это был северянин, их земляк, родовитый и грозный феодал.
– Да пошлет небо удачу тебе, наш добрый северный лорд!
– Куда бургундцу до нашего барона!
– Ура! Да здравствует благородный Стемплтон!
Рыцари опустили забрала и по второму звуку трубы взяли копья наперевес. С третьим они дали шпоры коням и бешеным аллюром понеслись навстречу друг другу.
Несколько мгновений над ристалищем висела напряженная тишина. Гулкий удар – и возглас возмущения потряс трибуны. От удара бургундца барон Стемплтон вылетел из седла и, громыхая доспехами, покатился по земле. Его конь с неистовым ржанием продолжал скакать по арене. Отныне по правилам турниров он принадлежал Пенсилю де Ривьеру. Победитель, выдержавший могучий удар, с высоко поднятым копьем пронесся вдоль трибун. Ему аплодировали, но большинство зрителей досадовали из-за поражения своего земляка, которого уносили с поля оруженосцы.
Однако их ждало еще большее разочарование, когда за первым поединком последовали еще три и все они завершились поражением англичан. Турнир едва успел начаться – и такой разгром! Все взгляды с надеждой устремлялись на каждого нового бойца, появлявшегося на ристалище: уж сейчас-то удача улыбнется англичанину. Но эти черные бургундцы вновь и вновь словно шутя выбивали из седла тех, кого Англия считала достойнейшими ратными мужами.
Пятым из бургундцев выступил на поле гордый граф Кревкер.
– О, этот одолеет любого! – сказал герцог Глостер. – Я даже не знаю, найдется ли в Англии воин, способный на равных схватиться с ним.
На этот раз рыцари-англичане долго совещались, пока наконец не выставили бойца. Им оказался Энтони Вудвиль, граф Риверс – родной брат королевы Элизабет. Получив титул благодаря браку старшей сестры, он вскоре освоился при дворе, держался надменно, однако был предан дому Йорков и слепо повиновался королю.
Сейчас граф восседал на белоснежном коне и, горяча его, приветствовал зрителей. Доспехи миланской работы с золоченым, сверкавшим на солнце шлемом, увенчанным плюмажем из белоснежных перьев, слепили глаза.
Ричард-горбун только выругался, завидев его:
– Нашли кого выставить против Кревкера! Хотя, пожалуй, этот дурень напросился сам. Клянусь Распятием, родичи королевы слишком высокого мнения о себе! Впрочем, скоро мы увидим, как славный Энтони Вудвиль вылетит из седла, и полюбуемся, как его поволокут с поля оруженосцы.
Ричард говорил все это с улыбкой, обращаясь к дамам и вельможам, но слова его были предназначены исключительно для ушей Элизабет. При дворе знали о скрытой вражде между супругой короля и его братом. Ричард не мог простить ей влияния на Эдуарда, ее внезапного возвышения, ее неустанного стремления заполнить двор своими родственниками. И хотя он оставался предупредительным и любезным, Элизабет ни на миг не сомневалась, что Ричард ее ненавидит. Так и сейчас: казалось, она не расслышала слов Ричарда, но вспыхнувший румянец невольно выдал ее гнев. Заметив это, Эдуард решил вступиться за молодого Риверса:
– Ты не прав, Дик. Благородный Риверс, будучи почти ребенком, уже сражался за нашу победу и, несмотря на возраст, говорят, являл чудеса отваги. Поэтому, я надеюсь, сейчас он покажет себя достойным противником.
– Дай-то Бог, братец. Однако о боевых заслугах славного Энтони заговорили, лишь когда он стал графом Риверсом. А раньше до меня доходили только слухи о его посредственности в ратных делах. Безусловно, это ложные слухи, и я не верю гнусной клевете… Хотя и постараюсь не принять близко к сердцу новое поражение соотечественников. – И Ричард глубоко вздохнул, разведя руками.
Он оказался прав. Кревкер с удивительной легкостью вышиб из седла брата королевы. К тому же несчастный Риверс зацепился новомодной гнутой шпорой за стремя, и конь проволок его через всю арену, пока оруженосцы не поймали его в самом конце ристалища.
– Бедный, бедный Энтони, – грустно заметил Глостер, но глаза его блестели. – Может быть, он и не так глуп, как мне казалось. Пасть от удара рыцарственного канцлера де Кревкера почетно даже для брата королевы.
Элизабет резко обернулась.
– Милорд Глостер, отчего же вы, такой прославленный боец, не решились выступить в состязании, в котором рискнул постоять за честь английского оружия даже столь скромный воин, как Энтони Вудвиль?
Ричард мягко улыбнулся в ответ:
– Мне слишком дорога честь английского оружия, чтобы пятнать ее ради забавы, как поступает некий хвастливый граф в этом турнире.
Ричард имел право так говорить. Слава о нем как о непревзойденном мастере конного боя шла далеко.
Королева пожала плечами и повернулась к супругу:
– Боюсь, ваш брат, государь, злится на Риверса по другой причине. И воинская слава тут ни при чем. Добрый Дик просто не может простить Энтони того, что именно ему отдала предпочтение красавица Элеонора Ховард.
Это было прямое оскорбление. О неудачном ухаживании Глостера за юной Элеонорой осмеливались говорить только шепотом. Придворные испуганно примолкли. Но никто никогда не видел Ричарда в гневе.
– Что поделать, ваше величество, – грустно улыбнулся он. – Не все женщины под небесами веселой Англии настолько благоразумны, чтобы отказываться от любви ради человека королевской крови.