Обрученные с идеей (О повести 'Как закалялась сталь' Николая Островского)
Шрифт:
В судьбе его - великая и завершенная драма; жизнь, прошедшая под знаком служения высшей цели; такая жизнь предполагает жажду увековечения, жажду скрижалей: это в истоке.
Изнутри же - он просто ищет оружие. Он хватается за перо, как за новую саблю:
буду рубать другой саблей. Это - жизнезамена. Он догадывается:
"Милый Петя!.. Я всеми силами стараюсь найти
И - тому же П. Новикову, через два года, в 1930-м:
"У меня есть план, имеющий целью наполнить жизнь содержанием, необходимым для оправдания самой жизни. План этот очень трудный и сложный... Кратко: это касается меня, литературы, издательства "Молодая гвардия"..."
Борьба возобновляется. В этой борьбе Корчагин еще раз побеждает себя: свой недуг, свою неопытность, свою старую робость перед таинством книгописания.
"Победа!" - таким мотивом кончается "Как закалялась сталь". Это не просто победа начинающего литератора. Больше, неизмеримо больше! Е. П. Пешкова вспоминает реакцию А. М. Горького на появление повести о Корчагине. От патриарха литературы ждут профессионального литературно-критического разбора достоинств и недостатков молодого автора. Но Горький сразу переходит на другой словарь. Какое торжество духа над телом!
– восклицает он.
Горький не увидел финала - финал не был написан, он был прожит Островским.
Смерть его - последняя глава повести, последняя точка в его судьбе.
Смерти он не боится, он с ней на "ты". Он как-то и не думает о ней как о смерти. Он разговаривает о ней с докторами слишком деловито: "Я сознаю свое состояние, я твердо знаю, что я вас больше ничем не порадую... А жаль!"
Он жалеет, что умрет, но - не боится. Он даже ведет репортаж, от которого, наверное, у докторов перехватывает дыхание.
Жене: "Не волнуйся, это еще не то, о чем все думают..." Потом; "Дело гиблое.."
Потом: "Держится ли Мадрид?.. Молодцы ребята!.. А меня, кажется, громят..."
Тело его умирает, а в мыслях он далеко, в республиканской
Почувствовав конец, подзывает жену:
– То, что я скажу тебе сейчас, вероятно, будет моей последней связной речью...
Жизнь я прожил неплохо... Все брал сам, в руки ничего не давалось легко, но я боролся и, ты сама знаешь, побежденным не был... Учебы не бросай. Без нее не сможешь расти. Помни о наших матерях; старушки наши всю жизнь в заботах о нас провели... Мы им столько должны!.. А отдать ничего не успели. Береги их...
Теряет сознание. Очнувшись, спрашивает:
– Я стонал?
– Нет.
– Видишь!
– говорит торжествующе.
– Смерть ко мне подошла вплотную, но я ей не поддаюсь. Смерть не страшна мне!
Снова теряет сознание. Очнувшись, опять:
– Я стонал?
– Нет.
– Это хорошо. Значит, смерть не может меня пересилить.
Последним усилием угасающей воли он сожалеет:
– Я в таком большом долгу перед молодежью...
Смерть наступает 22 декабря 1936 года.
Его судьба словно очищена от случайного. Она удивительно точно выявляет свой смысл, удивительно ясно воплощена. Его судьба содержит в себе великий исторический урок.
Такой жизни естественно прогреметь на весь мир. Нужно только записать ее - так, как она прожита: вихрем, скачками, стальной спиралью.
От боли он ломал карандаши и разбрасывал по полу листы с каракулями. Утром их подбирали. Ближним чутьем он ждал трудностей: боялся редакторов, боялся издателей, боялся литературных критиков.
Дальним чутьем знал другое: мир должен получить такую книгу. Он писал на дрянной бумаге, по ночам, водя слабеющей рукой по самодельному транспаранту.
Эта нить уже не могла оборваться, хотя иногда и едва держалась под шквалами времени.
Первый вариант повести "Как закалялась сталь" утерян почтой...
1996, 1988, 1997