Общественный договор

Сухов Лео

– Значит, нужна печь? – уточнил я.

– Понадобится и печь, и уголь, – кивнул Тариг.

– И как всё это делать? – спросил я.

– Не знаю, но придумаем…

– Подожди, вот так дело не пойдёт! Кто всё это придумывать будет? – поинтересовался я.

– Давай обойдём посёлок и найдём тех, кто вспомнит, – Тариг пожал плечами. – Люди такими вещами с каменного века заниматься умели.

– Ну допустим… А дальше что?

– Обезжириваем…

– И чем ты её обезжиривать собрался? – поинтересовался я.

– Щёлоком, – Тариг пожал

плечами и без моей подсказки объяснил. – Зола лиственных, залитая водой и выпаренная. Надо только процедить жидкость – и тогда можно жир растворять. Тут, говорят, у вас умелец бухло делает?

– Делает, – кивнул я. – Только пока не признался, как…

– Крепкое бухло?

– Как пиво, – пожал я плечами.

– Эх… В таком долго замачивать придётся, – расстроился Тариг. – Хоть бы денёк дать побродить. Но лучше два-три. Был бы уксус, было бы легче. В уксусном растворе шесть часиков подержал – и готово.

– А зачем это всё? – спросил я.

– Для лучшей эластичности, – объяснил Тариг. – Потом уже занимаемся дублением.

– А дубить чем? – не унимался я.

– Раствором, – Тариг пожал плечами. – Кора многих деревьев содержит дубильные вещества.

– Как определить?

– Да просто! Берёшь кору и суёшь её в рот. Если вяжет – значит, есть дубильные вещества, – пояснил мне охотник.

– А если сдохнешь – значит, нет мозгов в голове, – кивнул я. – Ты хоть понимаешь, сколько всего надо сделать ради этих самых шкур?

– Вроде бы всё несложно…

– Давай посчитаем! – предложил я. – Надо сделать: посуду и печь из глины, уголь из дерева и известь из известняка. Надо сделать этот твой щёлок… Надо дофига всего сделать, Тариг!

– Ну, можно всё постепенно… – пожал тот плечами.

– А можно сделать проще?

Тариг задумался. Думал он почти минуту.

– Если нужна кожа – значит, нужна известь, – он покачал головой. – Других способов не знаю, хотя они наверняка были… Можно долго травить щелочным раствором, но щёлок может не подойти. Надо пробовать, Филь! В крайнем случае, можно мех и оставить.

– Если оставим – тогда как?

– Если оставим, тогда чистим, отмачиваем, обезжириваем, отмачиваем в этом алкоголе и дубим.

– Значит, не будет у нас одёжи, Тариг… пока не будет посуды и печи! – ухмыльнулся я. – Поэтому ты идёшь опрашивать народ на предмет этих умений, а я пойду допрашивать самогонщика.

– Тьфу, вот я как знал, что ты меня и нагрузишь! – Тариг в сердцах сплюнул.

– Инициатива всегда наказуема! – напомнил я, поднимаясь. – Вперёд и в бой!

– А с этими шкурами что делать? – возмутился Тариг.

– Спрячь их пока! – посоветовал я и отправился к дому Кира, где в соседнем жилище сидел под подпиской о невыходе Клоп.

Народ вокруг спокойно занимался своими делами, будто бы и не было вчерашнего собрания. И в этом заключалась, на мой взгляд, главная подлость этих людей. Сегодня они спокойно делают дела, а завтра – идут бастовать и возмущаться. Стоит какой-то из группировок почуять слабину, как она немедленно поднимет своих адептов

на бунт. После вчерашнего я уже точно знал, что сейчас удерживает в узде людей – это был я. Пусть и не слишком скромный, зато прокачанный!..

Клоп с его странным приятелем обнаружились в куцем шалаше, видимо, никто не стал ради них заморачиваться. И сказать, что они были недовольны текущим положением – это сильно погрешить против истины. Клоп выглядел как бай, окружённый запасами еды и питья. Единственное, что его, похоже, расстраивало: питьё не имело градуса, а сделать из кокосовой стружки и родниковой воды выпивку – пока не получалось. Но это пока!.. Уверен, Клоп уже вовсю работал над этим вопросом. Его приятель, как обычно, был ко всему индифферентен, но особо несчастным тоже не выглядел.

– Командир! – Клоп обрадовался мне, как родному. – Вернулся, родненький!

– Что, Клоп, отдыхаешь от трудов неправедных? – поинтересовался я.

– А как же! – радостно согласился Клоп.

– Ну всё, хорош! – обрадовал я бухарика. – Теперь придётся поработать.

На лице Клопа вереницей промелькнули эмоции удивления, обиды и страха. Он замахал на меня руками, которые тряслись мелкой дрожью, и возопил:

– Да ты чё такое городишь, командир?! Да ни в жисть! – он всё-таки взял себя в руки и принял горделивый вид. – Работает пускай быдло!

– Вставай, аристократ, – кивнул я. – Будем судить тебя честным, но справедливым пролетарским судом.

Из дома Клоп выходил один – и всем своим видом напоминал как раз идущего на верную смерть аристократа. И ещё немного – оскорблённую невинность.

– Ну что, человек-градус (стальные почки, титановая печень!), показывай, как и где тут наливают… – предложил я ему.

– Фляги надо! – хмуро заметил Клоп.

– Моё ведёрко подойдёт? – спросил я, демонстрируя бамбуковое ведро.

– Ручку давай ему сделаем? – заискивающе спросил штатный алкоголик посёлка. – А то задолбало «волосьями» с пляжа всё приматывать…

– Это не волосы, Клоп. Это водоросли.

– Да ты чё, командир! Водоросль, она красивая и зелёная. А это волосья какие-то!.. Тьфу!..

Я отмахнулся, сокрушённо покачав головой.

– Сделаем тебе ручку, не вопрос…

Ан нет – вопрос… Проковырять уже высохший и твёрдый бамбук – это, скажу вам, то ещё приключение. Занимался я этим минут двадцать, и даже Клоп под конец предпринял пару попыток помочь мне. Но всё безуспешно! Пришлось идти и выбивать верёвки, которыми ведро оплели как наружным каркасом – и всё-таки сделали ручку. Девушки из хозяйственного отряда смотрели на меня зверем. С их точки зрения, я переводил ценный и добытый часами плетения продукт на глупую прихоть какого-то алкаша. И всё же, даже не зная, зачем это Клопу, я понимал, что когда-нибудь его ещё поблагодарят за лень. Лень – это ведь двигатель прогресса! Вот Никитич – не ленивый, он работать умеет и работает. И прогресса от него не будет!.. Отработает любой процесс – и будет бить по заданной схеме, пока не придёт какой-нибудь Клоп и всё не улучшит.