Obsession 2. После падения

Novela

– Ты знаешь, – его пальцы барабанят по подлокотнику кресла, немного отвлекая меня. – Но я не хочу тебя торопить. Ты нравишься мне, – он поводит одним плечом, – поэтому я не стал звонить тебе сразу и навязываться, когда только эти статьи стали появляться в газетах. Я хотел дать тебе время.

Поразительная честность – надо признать, ему удается меня удивить. Он не боится меня расстроить или разозлить. Это подкупает. И взамен мне тоже хочется ответить честно.

– Я сейчас вроде как подбитый пилот, – признаюсь я, а он понимающе кивает. – Так что когда видишь заметки вроде той, где пишут, что я переживаю не лучшие времена из-за разбитого сердца, знай, что они по большей части правдивые. Я не в настроении играть в игры или заводить ничего не значащие интрижки, поэтому… – я молча жму плечами, давая ему возможность уйти прямо сейчас. Но он не делает этого. Вместо этого он неожиданно меняет тему, чем ещё раз удивляет меня.

Люди нечасто удивляют меня, приятно – ещё реже, так что этот парень нравится мне всё больше.

– Тут поблизости есть один джазовый бар. Мы можем зайти и пропустить по коктейлю перед тем, как завершить наше свидание, – предлагает Джоэл.

– Это такая попытка всё же раскрутить меня на секс? – я шучу. Наверное. Всё же подозрения не оставляют меня.

Он запрокидывает голову и смеётся, что вновь выкидывает меня в страну воспоминаний, где я больше нежеланный гость.

– Нет, никакого секса. Даже если ты будешь настаивать, – заверяет он.

Я открываю рот в возмущении.

– Не дождёшься, я не стану просить.

– Тогда, если мы это выяснили, мы можем сходить в бар?

Выпить перед сном коктейль-другой – да, эта идея не кажется мне неудачной. И на чистоту – мне ещё не хочется прощаться с Блэйком. Вечер выдался неожиданно приятным, и я поняла, что даже после Джейсона могу получать удовольствие от жизни.

Возможно, я начинаю исцеляться?

– Конечно, – я киваю. – Давай сходим.

Джейсон

– Я знаю, что уже спрашивала, но обещаю, что это в последний раз. Почему вы с Блисс расстались? – спрашивает Хоуп, пока я раздумываю над своим следующим ходом. Последний час мы играем в скрэббл, и хотя я не большой поклонник этой настольной игры, но Хоуп ее любит. Для меня этого достаточно, чтобы посвятить этому занятию пару часов в день.

– Потому что не подошли друг другу, – поднимая глаза на сестру, сухо отвечаю я. Хоуп не знает всех деталей, и я не собираюсь посвящать её в них. – Ничего не вышло. Такое случается.

Мой тон не выражает эмоций, но внутри всё буквально кипит при упоминании об этой дряни. Тем более когда о ней говорит Хоуп.

– Ты переживаешь из-за вашего разрыва, – замечает она. – Это очевидно. Почему ты так упрям и не хочешь признать это?

Я бросаю на неё хмурый взгляд. Наверное, она никогда не перестанет спрашивать, только если я не скажу ей всё как есть, а этого делать нельзя. Я не хочу подвергать её ещё большим страданиям. И откровенно – я трушу. Не могу признаться своей младшей сестре, что она пострадала из-за того, что когда-то я был полным придурком с девушками. Таким же, как тот урод, с которым она связалась.

– Я забыл о ней, и мои мысли, какие бы они ни были, не о Винтер, – делая вид, что полностью сосредоточен на составлении слова, лгу я.

Хоуп недоверчиво хмыкает.

– Врешь. Я знаю тебя и всё вижу. Тебе просто нравится быть всё время несчастным, вот ты и поступаешь так. Когда ты понял, что она подобралась слишком близко к тебе, то испугался и включил заднюю.

Хоуп улыбается с таким победоносным видом, говорящим: «Я вижу тебя насквозь. Знаю, о чем ты думаешь», но всё это чушь. Она ошибается.

Проблема не в том, что я испугался. Я готов был с ней ко всему. Я впустил её в своё сердце и позволил себе поверить, что у нас всё получится. И всё это было похерено в один момент её ложью и предательством.

– Ты правда думаешь, что мне нравится быть несчастным?

– Думаю, ты настолько привык к этому, что уже не замечаешь, – она пожимает плечами, глядя на доску с буквами. – Мне нравился тот Джейсон, каким ты был с Блисс. Ну, за исключением того, что ты был гиперопекающим.

Уязвленная улыбка проступает на её губах. Мы с Хоуп договорились, что не будем поднимать тему её недолгих плачевных отношений с тем уёбком, и я не напоминал ей о них, зная, что она и так мучается.

Пройдет ещё не один месяц, прежде чем она полностью восстановится.

– Я всегда таким буду, так что просто смирись, – заявляю я, на что Хоуп лишь закатывает глаза.

Несколько минут мы играем в молчании, но потом она вновь начинает задавать вопросы, которые я предпочел бы не слышать.

– Ты всё ещё любишь ее?

– Серьезно, прекращай, – я смотрю на неё предупреждающе.

– Ответь, и я отстану, – с самым невинным видом предлагает Хоуп.

«Скажи «нет», просто скажи «нет». Только одно слово, и этот допрос закончится. Скажи ей правду, ведь на самом деле ты не можешь любить эту сучку. И ты не любишь ее. Не любишь».

– Я не знаю, Хоуп, – качая головой, смотрю на сестру. – А если я сам не могу разобраться, что могу ответить тебе?

Она смотрит на меня несколько долгих секунд с сожалением и сочувствием, но потом встряхивает головой и бойко провозглашает:

– Претензия! И у меня шестьдесят пять очков, так что я выиграла.

Я усмехаюсь, видя, как радуется Хоуп. И рад, что наш дальнейший разговор проходит без упоминания той, кого я так стараюсь забыть.

***

Не помню точно, когда я впервые попал в «Нору», но определенно это был один из самых дерьмовых периодов в моей жизни. Жизнь с отцом-тираном не прошла бесследно – во мне до сих пор сидит яростный подросток, который порой берёт контроль над эмоциями. Именно драка спасала меня от помешательства в то время, когда я жил под одной крышей с Престоном Ридом. Иногда из меня выбивали весь дух, иногда я делал это со своими противниками, но результат всегда был одним и тем же – я становился спокойней и уравновешенней, и, пусть результат производил непродолжительный эффект, это помогало справиться с разрывающей меня яростью.

В последние месяцы я зачастил сюда, что не лучшим образом сказалось на моей внешности. Старые синяки и ссадины не успевали сходить, как на их месте появлялись новые. Но меня мало заботило это. Я приветствовал физическую боль, искал ее, потому что она заглушала голос злобных тварей, устроивших пир с моей душой в качестве главного лакомства.

Тем же вечером, как уезжаю от Хоуп, я направляюсь в «Нору». Клуб расположен в заброшенном полуразрушенном здании, в бытность свою служившим пресвитерианской церковью. Так что любой, кто боялся навлечь на себя кару Божью, обходил это место стороной. Но те, кто приходил в «Нору» – какие бы у кого ни были на то причины – не отличались особой религиозностью.

Я горю желанием драки. Мне нужна кровь, пот, хруст костей и боль. Ладони зудят от желания незамедлительно вступить в схватку. Всё равно с кем, даже если это будет громила раза в два больше меня. Мне плевать, если мне сломают пару рёбер или нос – в очередной раз. Это моя потребность. Я готов получить это любым способом.

Все парни здесь чем-то озлобленные на свою жизнь, людей, которые их окружают, обстоятельства, которые разочаровывают раз за разом. Никто не оказывается в клубе просто так.