Обсидиановый храм
Шрифт:
Приглушенное рыдание сорвалось с его губ, в то время как он продолжал смеяться.
— Он серийный убийца, — настаивал Лонгстрит. — И ты ждешь, что я просто отпущу его?
— Кукареку! — внезапно закричал Диоген, брызгая на Лонгстрита слюной, как истинный безумец. — Кукареку!
— Поверь мне, сохранив Диогену жизнь, ты тем самым причинишь ему гораздо больше боли, чем все вместе взятое, на что способна наша система уголовного правосудия, — Пендергаст прервался. — И он не будет больше убивать — сейчас я в этом уверен. Но это твое решение. Я вверяю его жизнь — как и мою — в твои руки. Констанс, пожалуйста, отойди.
Констанс застыла в нерешительности, но затем подчинилась.
Прошла
— Не могу поверить, что я делаю это, — сказал он. Он уставился на Диогена с открытой ненавистью во взгляде и сплюнул в песок. — Если я когда-нибудь увижу тебя снова, ублюдок, ты мертвец.
Пендергаст быстро пришел в движение, снял наручники с Диогена, который внезапно замолчал, неотрывно глядя на брата.
— Отправляйся к той группе островов, — быстро заговорил Пендергаст. — На самом удаленном, в манграх ты найдешь байдарку, — он протянул ему рюкзак «Оспрей». — Здесь еда, вода, деньги и морская карта побережья. Направляйся к Джонстон-Ки. Затаись на время. Когда все утихнет, возвращайся к цивилизации. Я не сомневаюсь, что ты сможешь придумать хорошую легенду и новую личность. И я также надеюсь, что и новые виды на будущее. Потому что Диоген Пендергаст умер здесь — во время взрыва. Метафорически и буквально.
Немного поколебавшись, ошеломленный Диоген взял рюкзак и забросил его на спину. Он развернулся и зашагал прочь, сильно ссутулившись, двигаясь медленно, словно под гораздо большей тяжестью, чем мог давить на его плечи рюкзак. Он уже стал переходить вброд темные воды, но тут вдруг повернулся. Его размытый силуэт пошатывался в туманном сумраке, как бестелесный призрак.
— Умер, ты говоришь? Frater, ты совершенно прав. Я стану смертью [202] .
202
После испытания первой атомной бомбы в Нью-Мексико в июле 1945 года Оппенгеймер вспоминал, что в тот момент ему пришли в голову слова: «Я стану смертью, Разрушителем Миров». Возможно, здесь, в тексте, идет отсылка именно к этой цитате.
И затем он развернулся и исчез в ночи.
После долгого затишья Лонгстрит повернулся к Пендергасту.
— Это было большое одолжение. Слишком большое. Ты заставил меня предать не только мою клятву, но и мою присягу как федерального офицера, — он осмотрелся. — Я думаю, что здесь мы закончили. И мы с тобой, брат, тоже закончили.
Пендергаст молчал, а Лонгстрит продолжил:
— А что насчет нее?
Пендергаст заговорил со нажимом в голосе:
— Ты имеешь в виду жертву похищения? Слава Богу, нам удалось ее спасти. Констанс, агент Лонгстрит позаботится о тебе и доставит в больницу. Разумеется, будет допрос, на котором ты расскажешь ФБР о своем похищении.
— Я понимаю, но... Алоизий, что будешь делать ты? — спросила Констанс, не сводя глаз с Пендергаста.
— Я отправлюсь домой. И буду ждать тебя там.
Пока они переговаривались, еще два «Зодиака» причалили к пирсу, а затем к ним присоединился и третий: прибыло подкрепление. Огонь сейчас взлетал выше деревьев — главный дом был охвачен пламенем.
Бойцы выбрались из «Зодиаков» и поспешили по пирсу: основная группа направилась к горящему дому, а несколько человек отделились побежали вдоль пляжа к Лонгстриту, Пендергасту и Констанс. Лонгстрит быстро вставил в ухо гарнитуру и включил ее.
— Все в порядке? — крикнул один из них.
— Да, — ответил директор, — мы спасли жертву похищения. Констанс Грин. Она ранена: эвакуируйте ее на «Зодиаке» и немедленно доставьте в Медицинский центр Лоуэр-Киз. Приставьте двух агентов для ее охраны.
— А цель? Что о нем известно?
Лонгстрит сжал челюсти и замешкался — всего лишь на секунду.
— Он покончил с собой, — бросил он резко. — При нашем приближении он разнес себя к чертовой матери, устроив большой взрыв. Я сомневаюсь, что мы найдем что-то больше ногтя. Джентльмены, операция завершена.
Эпилог
Миссис Траск быстро прошла по мраморному полу большого приемного зала особняка на Риверсайд-Драйв, держа в руке метелку для пыли. Это был один из тех обманчиво теплых последних ноябрьских дней, которые, казалось, обещали, что скоро неминуемо наступит весна, а не зима. Солнечный свет просачивался сквозь антикварные световые люки, вызолачивая медные крепления шкафов из красного дерева и освещая экспонаты, находящиеся внутри. Миссис Траск давно обнаружила, что многие из этих экспонатов были странными, даже тревожащими, поэтому научилась убирать пыль из шкафа, не изучая их содержимое.
Комната выглядела далеко не так, как она ее застала, когда с радостным сердцем впервые вернулась из Олбани, несмотря на свою глубокую скорбь по поводу смерти мистера Пендергаста: загадочный недуг ее сестры, который поначалу только усиливался, отступил настолько внезапно, что врачи назвали это настоящим чудом. Каково же было ее удивление, когда возвращение домой на Риверсайд, 891 повлекло за собой обнаружение не только опустевшего дома, но и желтой ленты в этой самой комнате, огораживающей место преступления! Быстрый звонок другу мистера Пендергаста лейтенанту д’Агосте, по крайней мере, это исправил: лейтенант пришел на следующее утро и лично проследил за снятием этой ужасной ленты. Он также сообщил ей удивительные и замечательные новости о том, что мистер Пендергаст жив, а в настоящее время он просто — по своему обыкновению — проводил расследование одно из важных дел. Без сомнения, он появится в свое время — скорее рано, чем поздно.
Лейтенант, однако, так и не ответил на некоторые ее вопросы. Где Проктор? И где Констанс? Миссис Траск так и не смогла понять, действительно ли д’Агоста ничего не знал или просто скрывал от нее правду.
Незадолго до того, как она уехала в Олбани, миссис Траск слышала, что Констанс объявила о своем намерении удалиться в жилище, находящееся в подвале... место, в котором она сама никогда не бывала. Но казалось, что в ее отсутствие эти планы изменились. Из комнаты Констанс исчезли чемоданы. Проктор тоже отсутствовал, и казалось, что он уходил в большой спешке: его комната пребывала в беспорядке — нечто необычное для человека, настолько помешанного на аккуратности.
Без сомнения, теперь, когда мистер Пендергаст вернулся, он справится со всем этим. Происходящее было не ее делом — много лет назад агент четко дал понять, что она не должна беспокоиться обо всех бесконечных и странных приездах и отъездах, которые случаются в этом доме.
Миссис Траск прошла из прихожей в библиотеку. Здесь не было веселого ноябрьского солнечного света: как обычно, ставни и шторы были закрыты: большое пространство освещалось только одной лампой Тиффани. Миссис Траск стала суетиться, вытирая пыль и наводя порядок, но фактически комната уже была безупречной — она убирала ее каждый день с тех пор, как вернулась, и эта работа сейчас проделывалась больше по привычке, чем из необходимости.