Обсидиановый нож (сборник произведений)
Шрифт:
— Значит, сегодня вы уже не боитесь проиграть? — ровным голосом спросил Зернов.
Он ждал, что Десантник ответит: «Теперь проигрыш невозможен». Но тот сказал:
— Боюсь. Просто я, как говорится, зашел слишком далеко. М-да, простите… Наша беседа записывается?
— Предположим. Это важно?
— То, что я имею сообщить, должно быть зафиксировано.
Зернов приподнял со стола календарь — в подставку был вделан микрофон.
— Весьма благодарен, — сказал гость. — Итак, я заявляю, что два резидента подготовили плацдарм для высадки. Где — не знаю. Они послали вызов эскадре и дали координаты посадочного коридора. — Учитель продиктовал координаты. — Второе: я установил постоянную связь с Квадратом сто три, то есть с эскадрой, которая находится на орбите, примерно совпадающей с орбитой Венеры. Третье: эскадра благодаря действиям Квадрата потеряла связь с базой. До восстановления радиоконтакта высадка отложена. — Он сделал паузу. Зернов сидел, спокойно сложив пальцы, и ни о чем не спрашивал. — Четвертое: я послал на базовую планету Пути разведчиков. Два часа тому назад получил от них схему устройства, отобранную у меня при обыске здесь, в Центре. Прошу немедленно начать изготовление прибора по этой схеме… — Гость облизнул губы. — Устройство должно обнаруживать Десантника в человеческом мозгу. Безошибочно и неограниченное число раз. Первую пробу можете произвести на мне. Прошу учесть, что эскадра может восстановить связь с базой в любую секунду, после чего высадки ждать недолго. Около трех суток.
Иногда везет
Оба офицера, присутствующие при допросе, в великом изумлении смотрели на Учителя. Ну и враль! — было написано на их лицах. Зернов чуть заметно улыбнулся. Проговорил не спеша:
— Вы нас дезинформируете. Таково мое мнение.
— Тогда… — Учитель оборвал фразу. Часы в вестибюле гулким колокольным звоном отбили полночь. — Тогда я требую, чтобы меня доставили к Георгию Лукичу. Беседа записывается. Вы не посмеете отказать мне!
И еще раз удивились офицеры. Их шеф, казалось, испугался. Убрал с лица улыбку и проговорил по внутреннему селектору:
— Илья Михайлович, с пленками ознакомились?
— По диагонали, — хрипло ответил в динамике голос кибернетиста. — Отдаленно похоже на высокочастотный локатор.
— Сумеете изготовить прибор?
— Сомнительно.
— Почему?
— Прибор содержит несколько тысяч элементов. Пока нам понятно назначение трех. Я нахожусь в положении сапожника, которому показали фотографический снимок внутренности телевизора и предложили собрать такой же, действующий.
— Ясно, — сказал Зернов и повернулся к Десантнику. — Что скажете на это?
Руки его шевелились на гладкой доске стола. Десантник ответил с недоумением, пожалуй, даже с замешательством:
— Погодите… А Благоволин?
— А вы? — немедленно спросил Зернов.
Что-то изменилось. Зернов и Линия девять продолжали разговор о чем-то, понятном только им двоим. Десантник сказал озабоченно:
— Я должен вернуться к себе… Так… Через два часа, не позже.
Не спрашивая, куда это «к себе» и зачем Десантник должен вернуться, начальник Центра осведомился:
— А на машине?
— Так я и считал, Михаил Тихонович. Последняя электричка уходит через полчаса.
— Понимаю. Иван Павлович, распорядитесь — Дмитрия Алексеевича в лабораторию. Да, ваше здешнее имя?
— Иван Кузьмич.
— Как же вы послали разведчиков на базовую планету, Иван Кузьмич?
— Я построил инвертор пространства, — сказал Десантник. — Слабенький, не чересчур ладный, м-да… Но действующий. — Он доверчиво смотрел на Зернова. Ганин высунулся за дверь и, косясь одним глазом в кабинет, передал распоряжение дежурному. А непонятный разговор между Десантником и начальником Центра продолжался:
— Кто ваши разведчики?
— Дети.
— Та-ак… Сколько их?
— Двое.
— Дублируете?
— Простите?
— Послали их с параллельными заданиями?
— К сожалению, нет. Я подчинился ситуации. Замкнутые держали в поле зрения одного, г-м… одного функционера, который не расстается со своей, как бы сказать, подругой. Нечто подобное земной семье, но другое — неважно. Я не мог подсадить разведчика в одного из них, ибо второй немедленно заподозрил бы подмену и сообщил полиции.
— Так… Впрочем, надеюсь еще побеседовать с вами. Иван Павлович, проводите гражданина в лабораторию. Желаю успеха!
Ганин, все еще не оправившийся от изумления, увел Десантника. Зернов снял трубку и предупредил помощника Георгия Лукича, что высылает с курьером пакет. Написал несколько фраз на листке именного блокнота, аккуратно вывел координаты посадочного коридора, заклеил в конверт. Через минуту отъехала машина с фельдкурьером. Теперь Зернов мог вернуться мыслями к Учителю и своим поступкам.
Он знал, что действовал правильно, с разумной мерой риска. Но сомнение — едва ли не главная составляющая мысли. Однажды Зернова спросили: почему он до сих пор не имел неудач в работе? Он ответил: «Везло». Но подумал: «И сомневался».
Итак, прав ли он, что поверил Десантнику? Неделю назад, объясняя себе поведение Благоволина, он рассмотрел три версии. Первая: Благоволин протащил в Центр Десантника, который предъявил несущественные секреты пришельцев, сам получил важные сведения о работе Центра и при удобном случае ушел, перейдя в Учителя. «Посредник» он, по-видимому, держал в металлической мыльнице, не прозрачной для рентгена.
Эту версию Михаил Тихонович отверг. Сведения Благоволина определили всю деятельность Центра. Напротив, пришелец не смог получить никакой значащей информации. Программа защиты настолько проста и естественна, что, по сути, не является секретом. Сверх того, после встречи с Иваном Кузьмичом Благоволин ни на йоту не изменил манеры поведения.
Последний факт могла объяснить вторая версия: что Дмитрий Алексеевич и не имел в себе Десантника. Однако в этом случае никак не объяснялась феноменальная осведомленность Благоволина.
Оставалась третья версия, которую Зернов принял как рабочую. Десантник в Благоволине был, и они работали заодно — против пришельцев, в пользу землян. Сейчас это подтвердил Учитель, и не только словом — делом, но Зернов еще десять дней назад такую гипотезу записал на бумаге и спрятал в сейф (сразу после первого появления Ивана Кузьмича, когда Благоволин выбежал в переулок с мыльницей). Мысль о сотрудничестве землянина и Десантника появилась так. Сначала Зернов усомнился в том, что Благоволин все помнит из-за своей особой памяти и способностей. Что же, Десантники слабаки? Скверные разведчики с дырявой конспирацией? Вряд ли… Раз уж все люди забывают, то все они — и гении, и дурачки — в этом одинаковы. «Посредники», очевидно, имеют особое устройство, стирающее память. Значит, Благоволин не «помнит», а знает. Его Десантник мог, например, специально выключить стирающее устройство. Другой вопрос: почему этот Десантник стал сотрудничать с врагом? Потому что Путь не может быть монолитным. Его полицейский аппарат подминает и ломает слабых, опирается на подлых, подкупает сильных, обманывает дураков. Но должны быть и другие, которые противопоставляют разум лжи и ненависти. Десантник сказал ему то, что тридцать лет назад мог сказать в подобной ситуации честный и храбрый человек: «Помогая вам, я помогаю своему народу». Даже форма помощи была предвидимой — какое-то техническое устройство, обнаруживающее Десантников. Техника, электроника. Неспроста же Благоволин, физик-теоретик, еще до ареста занялся полупроводниками и волновой техникой. И под арестом он других книг не читал… Зернов прекратил допрос Учителя, едва тот спросил, почему Благоволин не участвует в анализе схемы. Однако версия слишком хорошо совпала с реальностью. А Михаил Тихонович знал, как опасны такие на вид блистательные совпадения. Мотаясь, как маятник, по кабинету, он искал расхождений между своим прогнозом и показаниями Ивана Кузьмича. Их не было. Зато вне версии обнаружилась невероятная деталь — Учитель заявил, что построил «инвертор пространства» и отправил детей-разведчиков на свою планету.