Обучение женщиной
Шрифт:
Нойи напомнила мне Лин, прекрасную кореянку, с которой судьба разлучила меня много лет назад, и воспоминания о которой во многом сформировали тот образ идеальной возлюбленной, который я сейчас бессознательно спроецировал на очаровательную тайку.
Кореянка, открывшая мне тайны даосской любви, была и оставалась самой сильной любовью моей жизни. Наша вынужденная разлука, несмотря на всю мою подготовку, оставила в моей душе глубокую, хотя и быстро затянувшуюся рану. Но шрам от этой раны, как и волнующие воспоминания о Лин, остались навсегда, во многом определив мое отношение к женщинам.
Признавая, что европейские женщины тоже иногда бывают очень красивы, я все-таки испытывал гораздо большее влечение к смуглым, грациозным и чувственным азиаткам, возможно потому, что их черные, как смоль, волосы и бронзовая кожа напоминали мне о потерянной навсегда возлюбленной.
Нойи тоже была в чем-то похожа на Лин, и, хотя ее красота была совсем другой, ее сильное гибкое тело пробуждало во мне неописуемые чувства моей юности.
Многолетний опыт общения с мужчинами позволял ей читать их, как открытую книгу, и, встретившись с Нойей глазами, я понял, что ей прекрасно известно о том, что творилось в моей душе. Более того, я почувствовал, что она отвечает мне взаимностью. Возможно это был профессионализм, но, скорее всего, как показало наше последующее общение, ее реакция была спонтанным эмоциональным откликом на мои чувства.
Нойи повела меня по коридору. Она шла медленно, и в ее осанке была особая торжественность и достоинство, вызывающее ассоциации с особами королевской крови.
Перекинувшись парой слов с кастеляншей, менявшей белье в одном из приоткрытых номеров, она спросила, какую комнату мы можем занять. Нас направили в кабинет под номером 11. Я с интересом окинул взглядом просторную комнату, убранство которой было продумано до мелочей.
Потом, уже в Москве, я описал эту комнату в стихотворении, «Утомленная проститутка».
Утомленная проститутка, Черный омут раскосых глаз. Я не стану тебя тревожить. Выспись, милая, хоть сейчас. На плече у меня головка Изумительной красоты. Нежно жмется, ко мне плутовка. С телом женщины из мечты. Час оплачен. Секунды строятся В изумительные ряды. Птица счастья за хвост уж поймана. Наслаждение позади. Над Потайей сгустились сумерки, Превратившись на время в ночь. Отдыхает, удобно устроившись, Азиатская чья-то дочь. Свет приглушен, «кондишн» выключен, И динамик на время стих, Миг, за миг до декабрьской полночи, По-ноябрьски тревожно затих. Красноватая обстановка. Все, мужчины, здесь только для вас. Матик ватный с простынкой наброшенной, Рядом с ванной надут, матрас. «Королевская» проститутка, Неожиданная любовь. От сомнений и чувств замирает На мгновение в сердце кровь. Русский я, а она — вьетнамка, Убежавшая от нищеты. Может, все еще образуется? Может, будешь счастлива ты? Может, как-нибудь заработаю, Чтобы видеться раз в году. Может, что-нибудь и получится, Одолеешь свою ты беду. Полосатое платье сброшено С ярким номером на груди. Спи, любимая моя Нойи. Тише, времечко, подожди! Ну постой же хотя бы минуту, Расставание отдали. Облачками мысли, витают, Пропадая где-то вдали. Все! Еще пять минуток, в зале. Взгляды, сотни завистливых глаз… До дверей они нас провожают В третий, в самый последний раз, Ты идешь величаво и плавно, Я лишь следую за тобой. Сохраню я, Ватсана Нойи, В своей памяти, образ твой.Комната совмещала в себе все — прихожую, ванную комнату, спальню. Рядом с дверью располагалась вешалка с небольшой лавочкой под ней. Большая двухместная ванна с резиновыми подголовниками была вмурована в пол, и окружающее ее пространство опускалось на ступеньку ниже уровня пола комнаты. Рядом с ванной лежал предназначенный для массажа телом удивительно гладкий белый матрас. Играла легкая приятная музыка.
Заметив, что я не тороплюсь раздеваться и не выгляжу завсегдатаем подобных заведений, Нойи предложила мне сесть. Она подошла ко мне, грациозно присела и аккуратно сняла ботинок с моей ноги. Я почувствовал себя неловко, и мое смущение еще более возросло, когда она начала стягивать носок.
Я придержал ее руку и запротестовал, по-английски и жестами объясняя, что я сам могу проделать эту нехитрую операцию.
Я знал, что в традиционной тайской культуре стопы символически считаются чем-то грязным, и человек, снимающий с вас обувь, или выказывает высокую степень уважения, или демонстрирует этим свою рабскую покорность, полностью отказываясь тем самым от лидерства в отношениях. Это происходило и сейчас.
Нойи оставила мой носок в покое. Она поднялась на ноги и спросила:
— Ты в первый раз?
— Да, — ответил я.
Потом, как-то совершенно естественно, мы стали рассказывать друг другу о себе. Я, чтобы избежать расспросов о моей семейной жизни, солгал, что моя жена погибла в автокатастрофе. Не знаю, обманывала ли меня Нойи, но ее рассказ казался правдивым.
Она была беженкой из Вьетнама. Проституция оказалась единственным способом заработать в этой стране, и она давала неплохой доход, позволяющий содержать семью и раненного американцами брата, ставшего инвалидом.
За разговором мы как-то незаметно разделись и погрузились в душистую пенистую ванну. Нойи, словно совершая нужный ритуал, мыла мое тело, и я с сожалением подумал, ч то в Москве сложно найти ванну такого размера. В мою стандартную ванну помещалась лишь половина меня — или верхняя или нижняя, так что принимать ее мне всегда приходилось по частям.
— Эта работа тяжела для тебя? — спросил я.
Нойи пожала плечами.
— Я не думаю об этом, — ответила она. — К сожалению, мне не приходится выбирать.
Я наслаждался близостью ее прекрасного тела, прикосновениями ее рук, ног, груди. Про себя я отметил заботу о безопасности девушек и клиентов. В ванну добавлялись несколько видов антисептиков, матрас для массажа тоже каждый раз обеззараживался.
Тем временем Нойи мне рассказала, что работать приходится почти без выходных, по восемнадцать часов в день, и девушки спят прямо здесь, в доме, не имея права выходить без разрешения хозяина. Она рассчитывала, что лет через пять сможет накопить достаточную сумму, чтобы открыть свое собственное дело, и тогда она сможет оставить работу и выйти замуж.
Ее спокойный будничный рассказ, в котором не чувствовалось ни жалости к себе, ни обиды на судьбу, наполнил мою душу щемящей тоской. Передо мной была не проститутка, а человек, достойный сочувствия и уважения за то, с каким мужеством и стойкостью она борется за существование, принимая на свои плечи ответственность за родителей и больного брата.
Последними Нойя стала мыть мои половые органы. При этом она применила интересный прием. По-особому скрестив колени, она поместила их у меня между ног, как бы натянув на них мой таз. Нойи мыла их долго и тщательно, мимоходом делая мне комплименты.