Объяснение в любви
Шрифт:
— И прогадал, querido, — отпарировала Анхела. — Так что советую пересмотреть свой выбор, пока не поздно.
— А ты капризничаешь, точно избалованная примадонна перед премьерой, — усмехнулся Клайв на том конце провода. И это прозвучало предостережением. Несмотря на то, что повод обижаться у нее, безусловно, был.
— Не ты ли говорил, что у тебя весь день по часам расписан: просто-таки одно заседание за другим? — отозвалась молодая женщина уже не столь язвительно. — А ланч в «Тореадоре» — это дело отнюдь не минутное!
— Иногда я сам удивляюсь, насколько эффективно я работаю! —
— А самомнению своему, часом, не удивляешься? — полюбопытствовала Анхела.
— Еще как! — заверил тот.
И Анхела не сдержала широкой улыбки. По чести говоря, неуемное самомнение и надменная гордость Клайва были важной составляющей его неодолимого обаяния. Да еще плюс его потрясающая внешность, и роскошное тело, и то, как он…
— Если честно, то о ланче в «Тореадоре» речь вообще не шла, — покаянно признался он. — Утренние заседания затянулись дольше, чем я рассчитывал. А следующая встреча — через полчаса. Так что сижу я у себя в офисе, с бутербродом в руке и газетой перед глазами — а тебе и словечка доброго для меня жаль!
— Хм, — только и произнесла Анхела.
— Ну что мне теперь прикажете делать, каяться и посыпать голову пеплом? — скорбно протянул Клайв.
— Предпочтительно на коленях, — сурово отрезала молодая женщина.
— М-м-м… — задумался собеседник. — Звучит заманчиво. В такой позе прощение вымолить нетрудно… причем самыми разными способами.
И Анхела поневоле расхохоталась. А за много километров от нее, в своем роскошно обставленном офисе, Клайв откинулся в кресле назад и удовлетворенно улыбнулся. И ненавязчиво и искусно перевел разговор на темы более повседневные, спрашивая, не барахлит ли «Шевроле Корветт», и что она собирается делать во второй половине дня, и во сколько им нужно выйти, чтобы не опоздать к назначенному часу: лучший друг Клайва Крис и его прелестная жена Эстрелья пригласили их на празднование первой годовщины своей свадьбы.
К тому моменту, как трубка вновь легла на рычаг, Клайв был на все сто уверен: неловкость, допущенная им поутру, благополучно заглажена, и можно расслабиться.
Клайв извлек бутерброд из целлофановой обертки, развернул газету и устроился в кресле поудобнее, приготовившись наслаждаться получасовым отдыхом. Надо же набраться сил перед встречей с двумя самонадеянными юнцами, рассчитывающими на финансовую поддержку для своего наполеоновского проекта, при том, что бизнесмены из них — что из козла концертмейстер!
Еще пять минут назад Клайв собирался отослать их прочь несолоно хлебавши, на прощанье посоветовав записаться на курсы менеджмента и делопроизводства. Но теперь его дурное настроение точно рукой сняло. Пожалуй, рассмотреть их проект и впрямь стоит… Возможно, он, так уж и быть, даже возьмет руководство на себя!
Но тут Клайв развернул газету — и все его добрые намерения развеялись по ветру. На первой же странице красовалась огромная фотография: Ренан Бенавенте собственной персоной на фоне музея современного искусства — этого величественного здания, некогда служившего арсеналом военной цитадели. А пространная передовица посвящалась предстоящей выставке прославленного живописца.
Но раздосадовала Клайва отнюдь не эта сенсация мира искусства. В душе его всколыхнулось неприятное подозрение: Анхела не может не знать о приезде Бенавенте, однако же она ни словом о том не обмолвилась!
Так знает она или нет?
Может быть, она намерена встречаться с художником тайно? По крайней мере один раз на его памяти так уже было.
Да, Анхела оставила Бенавенте и уехала с Клайвом в Барселону, однако бывшие любовники расстались отнюдь не заклятыми врагами. В начале года Клайв с Анхелой провели неделю в Лондоне, и по чистой случайности молодой человек узнал, что его возлюбленная — вы подумайте! — провела с Бенавентеом целый день!
— Только не смей приказывать, с кем мне общаться и с кем не общаться! — возмутилась Анхела в ответ на его упреки. — Ренан мне очень дорог, и если тебе это досаждает, так это твоя проблема, а не моя!
И, вопреки обыкновению, впечатление было такое, что, вздумай Клайв проявить характер, Анхела уйдет от него, хлопнув дверью! Так что он пристыженно умолк. Однако впервые в жизни испытал мучительный укол ревности, осознав, что Бенавенте обладает над красавицей некоей непостижимой властью, сопоставимой с его собственной!
И это больно задело Клайва. Кроме того, ему невыносимо было думать, что в кои-то веки он отступил, не стал настаивать на своих правах. А теперь вот Бенавенте ни с того ни с сего объявился в Барселоне именно тогда, когда Клайв впервые серьезно задумался о своих отношениях с Анхелой.
Либо Бенавенте умеет читать мысли, либо это — еще одно дурное предзнаменование. Как бы то ни было, недоеденный бутерброд остался лежать на столе, а двоим самонадеянным юнцам пришлось иметь дело с Клайвом Риджмонтом, отнюдь не склонным смотреть на мир через розовые очки. Нет, ясности рассудка Клайв вовсе не утратил и готов был признать, что проект начинающих бизнесменов сулит немалые возможности, — иначе с каким удовольствием он бы вышвырнул визитеров за дверь!
Остаток дня Клайв провел как на иголках. Перед его внутренним взором то и дело возникала мучительная картина: Анхела и Бенавенте, уединившись в чьей-то квартирке, бесстыдно предаются любовной игре!
В конце концов, не выдержав, он возвратился в офис и набрал номер своей городской квартиры. И услышал лишь собственный голос, записанный на автоответчик: дескать, «в данный момент никто не может подойти к телефону; пожалуйста, оставьте ваше сообщение». А ведь Анхела говорила, что поедет прямиком домой…
А Анхела тем временем притормозила в тесном переулке в другой, куда менее фешенебельной части города. Она вышла из машины, вставила ключ в замочную скважину. Шагнула внутрь, в узкий холл, и поднялась вверх по лестнице. Деревянные ступени глухо поскрипывали под ногами. Она миновала несколько офисов — на бизнесменов такого разряда Клайв с высот своего положения главы огромной корпорации посмотрел бы с нескрываемым презрением. Кое-кто из здешних обитателей улыбался ей, точно старой знакомой; большинство вежливо кивали и отворачивались. Ее это устраивало. Здесь — ее тайное убежище. Часть ее жизни, над которой Клайв не властен.