Обычные приключения «олимпийца» Михаила Енохина
Шрифт:
«Так держать»
Михаил приколотил подкильную полосу и пошарил рукой по песку. Гвозди опять кончились.
— А где наши «снабженцы»? — сердито спросил он Женьку.
— Ты же их сам снова послал всякие материалы искать.
— Послал, послал, — проворчал Михаил. — А Мошкины где?
— За ними увязались. Сам же разрешил.
— Разрешил, — буркнул Михаил. — А они и рады. Время-то идет.
Он выдернул из-за пояса сигнальные флажки и яростно замахал ими. Как говорится,
— Ты чего? — оторопел Женька.
— Да это я так... «СОС»... Гвоздей нет... — грустно ответил Михаил.
Небольшая моторка отвалила от борта буксира, стоящего на рейде, и заскользила к берегу. Она шла легко и красиво, вздымая носом брызги. Михаил с Женькой восторженно следили за ней.
— Нам бы такую, — прошептал Женька. Моторка почему-то неслась в их сторону.
— Кто это? — Михаил приложил ладонь козырьком к глазам, закрываясь от слепящего солнца.
Лодка ткнулась в песок. Из нее выпрыгнул молодой матрос Нестерчук со знакомого буксира друга-капитана.
— Это опять вы? — строго сказал он.
— Мы,— растерялись ребята. — А что... опять?
— Кто «СОС» передавал?
— Я, — смутился Михаил.
— «СОС» — дело серьезное, — нахмурился Нестерчук. — На такой сигнал все корабли с курса сворачивать обязаны. Не знаете?
— Знаю, — потупился Михаил. — Понимаете, гвозди кончились.
— Он не нарочно, а с отчаяния, — вступился за него Женька.— Он пошутил.
Нестерчук забрался в лодку, пошарил в кормовом отсеке и протянул ребятам какой-то ящичек, обтянутый парусиной.
— В следующий раз не шутите!
— А чего... это? — Михаил удивленно смотрел на ящичек.
— Гвозди, — ответил матрос. — Или это не вы «СОС» передавали.
— Мы,— Женька жадно схватил увесистый ящичек с гвоздями.
— Извините, — виновато и радостно улыбнулся Михаил. — Это я... в никуда сигналил.
— Везде люди, — улыбнулся матрос. Столкнул моторку и отчалил. Михаил замахал флажками в ответ. Матрос, не останавливая моторку, тоже замахал флажками.
— Ты что сказал? — с завистью спросил Женька.
— Спасибо.
— Большое?
— Очень большое.
— А он?
— А он сказал: «Так держать!»
— Покажи мне, как?
Михаил показал. И Женька тоже просемафорил матросу «Так держать».
Когда заявились «снабженцы» с Мошкиными и принесли целую сумку каких-то кривых гвоздей, Женька небрежно сказал:
— У нас свое снабжение. Морское!
И кивнул на ящичек с новенькими промасленными гвоздями.
— Вот это да! —с завистью протянул Борис, когда узнал про нечаянный «СОС» и нежданный подарок. — Ведь запросто можно по сто раз на день сигналить! Подавай сигналы и получай, что хочешь!
— С этим сигналом не шутят, — нахмурился Михаил, совсем как матрос Нестерчук.
— А я не шучу,—торопливо сказал Борис. — Я шучу, что
Хихикало, поняв его по-своему, захихикал. А Молчун кивнул.
— Согласен, — сказал Михаил.
И Мошкины были срочно отправлены домой делать сигнальные флажки. Для образца Михаил, вздохнув, вручил им свои и предупредил:
— Не испачкайте. И не поломайте.
— А можно и мы? — спросил Борис. — А то они такого натворят!
— Остальные за работу! — приказал Михаил. И Борис послушно взялся за молоток.
...После обеда команда «Напавтала», каждый с новенькими флажками, выстроилась строго по росту возле шлюпки.
Михаил прошелся вдоль шеренги. Борис держал флажки неправильно. Михаил молча поправил. Затем отошел от строя и встал на кнехт.
— Начнем, — звонко сказал он, подняв флажки.
— Куда смотришь? — Борис толкнул локтем Хихикало, который смотрел на чаек. — Учись, дурень!
Молчун заговорил
Отремонтированная шлюпка сияла, как...
— Как магазинная! — сказали братья Мошкины.
Гордо устремлялась в небо мачта — фибергласовый шест.
Наконец-то были куплены паруса для шестивесельного яла: фок и кливер—на деньги «снабженцев», сделавших несколько рейсов с металлоломом и вновь обманувших приемщика. Паруса хранились у Женьки в сарае. А сегодня он их принес почему-то с таким гордым видом, словно добыл их лично сам.
— Гляньте! Гляньте! — суетился Женька, разворачивая паруса.— Я твоего тигра, — он важно взглянул на Молчуна, — ну, шкуру тигриную — в самую середину кливера зашил! Красиво?
Хихикало взглянул на кливер, в центре которого красовалась, словно распятая, тигриная шкура и затрясся от смеха.
— Человек старался, а ты,—сердито сказали ему Мошкины.
— А что? — хмыкнул Борис. — Сразу впечатляет. Тигр на парусе, а? Жаль, парус маловат, — определил он на глазок. — С тигром ты, Женька, здорово придумал! Красиво,—и погладил тигровую шкуру. Молчун кивнул.
— А она питательная? — поинтересовался Женька. — Или нет? Ну, в случае голода в пути. Помнишь, по телевизору «Золотую лихорадку» Чарли Чаплина показывали? Он башмак вареный ел, а съесть не смог!
— Скажет тоже, — оскорбился Борис. — Это же тигр. Если его шкуру целый день варить в трудную минуту, одного навару — на неделю! Правда, Мошки?
— Правда, — улыбнулись Мошкины. — Не синтетика.
— Съел? — подмигнул Борис Женьке.
— Съем, — подмигнул ему Женька. И ребята рассмеялись.
И тут заявился Михаил. Он хмуро уставился на кливер с тигриной шкурой.
— Кто придумал? — хмуро спросил он.
— Я!— гордо заявил Женька. — Я у тети Клавы целую неделю шить учился. Она так удивилась: «Зачем тебе?» А я...