Обыкновенная жадность
Шрифт:
— Значит, вы из Генеральной прокуратуры, — негромко произнесла она, внимательно глянув на удостоверение Валерия. И, помолчав, добавила: — Хорошо, что вы пришли, потому что я и сама собиралась вам звонить.
Померанцев посмотрел на Марту вопросительно:
— У вас есть для этого какие-то особые причины?
— Да. Но правильнее сказать, что после… после Алешеньки они появились… Мне нужно кое-что вам отдать. Я больше не сомневаюсь, что все… Все происходит по одной и той же причине.
Валерий мимолетно отметил, что девушка старательно избегает таких слов, как «убийство» и «гибель», и острая жалость
— Отдать? — Он автоматически пододвинул стул, который для него поставила в ногах кровати полная, с припухшими от слез глазами соседка Анна Васильевна, поближе к Марте.
— Да, — серьезно кивнула девушка. — Но вначале я кое-что скажу… То есть спрошу. Можно?
— Конечно, Марта Антоновна!
— Зовите меня просто по имени, хорошо? — Она едва заметно, слабо улыбнулась. — Я вот что хотела узнать: вы в курсе, зачем Рома полетел в Штаты?
— Да, Марта Ан… Да, Марта, я в курсе. К нам обратился отец Алексея Сергеевича Баканина, он и рассказал.
— Я знаю. Дядя Сережа был у нас вчера, говорил, что собирается к вам, но он называл другую фамилию следователя… Что-то такое… — Марта слегка порозовела, смутившись. — Связанное с Моцартом, вот!
Валерий не выдержал и усмехнулся:
— Вы имеете в виду моего шефа, Александра Борисовича Турецкого! Верно?
— Точно! — Марта окончательно смешалась. — Простите… Я просто думала, что он сам приедет, собиралась отдать ему.
— Видите ли, — мягко сказал Померанцев, — Александр Борисович действительно возглавляет оперативно-следственную группу, которая будет вести… уже, как видите, ведет расследование. Но в такую группу практически всегда, особенно если дело сложное, тем более, как в нашем случае, двойное, всегда входит еще один следователь по особо важным делам, а то и двое. Вот я и есть такой номер два!
— Понятно, — кивнула Марта. — Теперь понятно, я ведь в таких вещах совсем не разбираюсь, поэтому и спросила.
— Так что вы собирались нам передать? — напомнил Валерий.
— Сейчас…
Марта ловко подтянулась на руках и, как только оказалась в полусидячем положении, запустила правую руку под свою подушку и извлекла оттуда тоненькую голубую папку-«уголок» с одним-един-ственным листочком бумаги, явно вырванным из школьной тетрадки…
— Понимаете, — подняла девушка на следователя огромные, серьезные глаза, — мы с Ромоч-кой всегда во всем советуемся друг с другом. И в этот раз — тоже… Остальные ничего не знали — ни Алеша, ни Витя… То есть, если честно, Витя до сих пор думает, что их «соглашение» пропало вместе с… вместе с Ромой… — Голос Марты впервые за время их разговора слегка дрогнул. Тем не менее ей удалось почти сразу взять себя в руки и продолжить: — Витя был уверен, что мой брат последовал его совету и взял его с собой… Но мы подумали и решили, что делать этого не стоит. Рома просто сделал три копии документа… Это же документ, верно? В общем, сделал и заверил их у нотариуса…
Изумленный Валерий во все глаза взирал на «уголок», почти не веря такой удаче, и не нашел ничего лучшего, как переспросить:
— Три?
— Ну да, три. Вообще-то саму идею копий ему Витя и подсказал. Чтобы, значит,
Померанцев осторожно взял из рук Марты папку и извлек из нее листочек — действительно из школьной тетради в клеточку, успевший слегка пожелтеть от времени и едва заметно пообтрепаться по уголкам. Текст, написанный полудетским, но крупным и твердым почерком, занимал ровно половину страницы:, и, едва пробежав его глазами, Валерий невольно покачал головой: только советские школьники и могли сочинить такое соглашение, удивительно напоминавшее пионерскую клятву.
«Мы, учащиеся Московской спецшколы №… (далее перечислялись имена всех четверых юных гениев), торжественно клянемся…»
Внизу, на второй половине страницы — подписи друзей, как и положено, рядом с каждой — расшифровка фамилии… Ну и ну! И впрямь документ, составленный по всем юридическим канонам.
Марта, казалось, поняла удивление Померанцева:
— Ребята, я очень хорошо это помню, переписывали все раз десять, наверное. В конце концов посоветовались с дядей Сережей, Лешиньгм отцом, он им помог. Правда, тогда к этому всерьез он не отнесся, считал, наверное, чем-то вроде игры. А насчет Славика, если он, конечно, очень сильно не изменился, я… я не верю… — Девушка немного помолчала и вздохнула: — Хотя кто знает? Столько лет прошло. Мог и измениться…
— Марта… — Валерий наконец взял себя в руки и заговорил: — Вы даже не представляете, насколько здорово, что это «соглашение» оказалось живо! Настоящий сюрприз, я думаю, для всех, кто имеет отношение к делу… Вы с Романом Антоновичем — молодцы, все сделали правильно! Но у меня к вам очень серьезная просьба.
— Слушаю вас. — Девушка сосредоточенно нахмурила брови.
— Ни одна душа, никто вообще, кроме нас, конечно, не должен знать, что оригинал документа никуда не пропал. Понимаете? Это действительно очень и очень серьезно. Вам придется, если ваша Анна Васильевна в курсе, и ее об этом предупредить. Скажите, что это — вопрос жизни и смерти.
— Она не в курсе, — покачала головой Марта. — Я даже дяде Сереже ничего не сказала.
— Умница! Никаких исключений: ни для Бака-нина, ни для Банникова — ни для кого!
— Я поняла. — Она внимательно посмотрела на Валерия: — Никто и ничего не узнает, даю вам слово.
— Я вам верю. И еще одно… Я что-то не вижу у вас телефона.
— А его и нет. Но Ромчик перед отъездом купил мне мобильный.
Марта снова нырнула рукой под подушку и достала явно бэушную «Мотороллу».
— Вот… Вам, наверное, нужен номер?
— Обязательно, — кивнул Померанцев. — Кроме того, запишете несколько, тоже мобильных, номеров, которые я вам сейчас дам. Один из них — мой… Насчет телефона я сказал в основном вот почему. Не исключено, что к вам могут наведаться какие-то малознакомые люди с вопросами, если и не о самом документе, то о его копии…
— Я должна буду вам тут же об этом сообщить? Кроме того, что говорить им, я тоже не вполне понимаю…
Валерий, замолкнувший на полуслове, пристально посмотрел на Марту и покачал головой. Потом, развернувшись в сторону кухни, куда исчезла соседка, тактично оставив их вдвоем, позвал: