Шрифт:
Все права защищены. Любое использование материала данной книги, за исключением ознакомительного отрывка, без разрешения правообладателя запрещается.
Таким, как ты, не место среди нас.
Такие заслужили лишь презренья.
Покуда можешь ты, беги подальше с глаз.
Рука не дрогнет, больше нет сомненья.
Не
Душа твоя черна, подобна яду.
Пусть соловьем ты заливаешься мольбами.
Но смерть тебе – достойная награда.
Эпилог
В ночь со второго на третье число последнего весеннего месяца сонная, тихая деревушка Линорра, что была вплотную к Горе, оказалась лишена сна. Все началось с того, что около полуночи по размытой затяжным дождем дороге на всех порах, громыхая, пронеслась повозка.
– Здесь! Стой! – громко крикнула пассажирка вознице. Тот на полном ходу остановил взмыленных лошадей.
Женщина поспешно перекинула через плечо тряпичную сумку и спрыгнула в грязь.
– Только бы не опоздала, – бормотала она, подобрав юбку и спешно пробираясь по жиже к деревянной калитке.
– Э! Бесовка! – грубо окликнул ее возница. – Ты платить-то когда будешь?
Молодая черноволосая женщина обернулась и одарила его таким взглядом, что возница поежился.
– Жди. Скоро назад поедем.
Возница пробурчал что-то невнятное, поглубже закутался в плащ от пронизывающего сырого ветра и с недовольной физиономией откинулся на козлах.
В тот момент, когда женщина вошла во двор, из дома донесся такой дикий вопль, что забрехали все окрестные собаки. Задрав длинную юбку, она, как могла быстро, побежала по скользкой грязи, вперемешку с птичьим пометом.
В сенях гостья столкнулась с хозяином дома – мужчиной темноволосым, ростом выше среднего, худым, довольно потрепанным, но пока еще крепким.
– А ты… откуда взялась? – уставился он на нее.
– Для начала здравствуй, Аргус, – женщина наспех скинула грязные хиги и поочередно ополоснула каждую забрызганную грязью ногу в ведре, стоящем для этого у входной двери.
– Генера не обрадуется тебе, Раетта, – мужчина попытался обойти ее, но угодил ногой в ведро и громко выругался.
– Да ты пьян! Иди умойся холодной водой, Аргус. От тебя разит, как от выгребной ямы. Даже не вздумай подходить в таком состоянии к ребенку.
– Да откуда ты вообще знаешь про ребенка?! – в сердцах крикнул он. – Кто тебя сюда звал?!
Женщина лишь кратко улыбнулась.
– Лучше моли Заступницу, чтобы дочка родилась живой.
– У меня сын будет, – промямлил мужчина, выходя босиком во двор.
Гостья ничего не ответила, наблюдая, как брат, шатаясь, шлепает по грязи, и направилась в сторону комнаты, откуда только что донесся еще один вопль роженицы. Подходя к двери, она случайно увидела в углу за тумбочкой мальчика лет трех. Он сидел и плакал, зажав ручками уши. Женщина очень спешила и уже потянулась к дверной ручке, но в последний момент отдернула руку и подошла к ребенку.
– Вейго, милый, – она опустилась перед ним на колени. – Ты что здесь делаешь?
– Мне страшно, – навзрыд прошептал мальчик. – Мама кричит уже так долго. Она умирает?
– Нет, маленький, – женщина заботливо улыбнулась и поцеловала ребенка в лохматую каштановую шевелюру. – У тебя скоро родится сестренка. Это огромное счастье, понимаешь? И ты должен пообещать мне, что всегда будешь ее защищать.
– Сестренка?
– Да, и ей нужна будет защита старшего братика. Ты же справишься?
Мальчик неуверенно кивнул. Женщина погладила его по голове.
– Иди в свою комнату и ничего не бойся. Скоро ты увидишь и маму и сестренку. Я тебе обещаю.
Мальчик шмыгнул носом, утер кулачком слезы, поднялся и, пробежав по коридору, исчез за дверью своей комнаты.
– Помоги мне, Пречистая.
Гостья глубоко вздохнула и вошла в спальню.
На окровавленной простыне вся в поту лежала молодая женщина с выпученными от ужаса глазами, бесцельно смотрящими куда-то в потолок. Ее длинные волосы лохматыми змеями расползались по мокрой от пота простыни и казались неестественно черными на фоне мертвенно-белой кожи. Около нее суетилась сгорбленная старая повитуха, по виду абсолютно растерянная.
– Ты зачем пришла, бесовка? – сурово прошипела повитуха.
– Помочь хочу, родня моя, – невозмутимо ответила гостья. – Давно она мучается?
– Вторые сутки разродиться не может, – повитуха взглянула на роженицу как на покойницу. – Такая сильная девка. Убей, не пойму, в чем дело. Хоть бы саму спасти, ребенок-то давно уж помер, поди. Резать бы надо, только не вынесет она. Помрет.
– Не помрет, – женщина засучила рукава по локоть, достала из сумки сушеную траву, перемолола ее ладонями в пыль и посыпала на голый живот роженицы, шепча что-то, известное только ей.
– Это ты чего удумала, ведьма?! – гневно крикнула повитуха, пытаясь ухватить ту за руку.
– Будешь мешать, вот тогда умрут и мать и младенец, – жестко ответила женщина.
– Да пусть лучше помрут, чем отрекутся от Хэо твоей поганой магией!
От колючего взгляда ледяных синих глаз повитуха вздрогнула и отшатнулась.
– Да чтоб ты провалилась! – сплюнула она, из комнаты не вышла, но и мешать не стала.
– Раетта? Я-то думала, этот бред мой, – внезапно глаза роженицы округлились, она приподнялась на локтях, но от боли снова закричала и упала на постель.