Очарованная
Шрифт:
— Что же, все сходится, — произнес Эрик.
— Что сходится? — быстро спросила Кассандра.
— Из Сихоума до меня дошли слухи, что в этих краях объявился рыцарь, сражающийся под знаменем сатаны, а не во имя Господне.
— Как он выглядит? И кто его господин?
Свен покачал головой.
— Этого никто не знает. Поговаривают, что герб на его щите сгорел в адовом огне.
— Скорее всего он сам стер свой герб, — сказал Доминик. — Если бы до его господина дошли вести о разбойных деяниях этого мерзавца, его бы поймали и тут
— Очень может быть, — с сомнением в голосе произнес Эрик. — Но, по слухам, этот рыцарь силен как лев и дерется за троих.
— Да, это так, — подтвердил Свен. — Его попытались было прикончить трое рыцарей — вассалы того самого северного лорда. Он убил двоих из них, а третьего тяжело ранил и скрылся.
— Вы говорили с этим третьим? — спросил Доминик.
— Да, — ответил Эрик. — Одна добрая женщина выхаживает его в деревушке у западных границ Стоунринга.
— И что же говорит этот раненый рыцарь?
— Он еще очень слаб, — сказал Свен. — Да к тому же бредит в горячке.
— Он говорит, что этот изменник — очень сильный воин, которому нет равных в Спорных Землях, — добавил Эрик.
— А как же Дункан, Шотландский Молот? — спросил Доминик. — Или Эрик, прозванный Непобедимым?
— Ну, Шотландский Молот ведь победил меня, — возразил Эрик.
— А Доминик победил Шотландского Молота, — ввернул Свен. — И уж, конечно, победит этого дьявола.
— Любого можно одолеть, — сказала Кассандра. — Любой может стать победителем — все зависит только от самого человека, его оружия и от цели, за которую он сражается.
— Этим изменником движет жажда крови, грабежа и насилия, — произнес Эрик тоном, который ясно говорил о том, что все, касающееся этого рыцаря, ему глубоко отвратительно.
— К несчастью, это отродье дьявола дерется, как архангел из святого воинства, — заметил Свен.
— А раненый, может быть, успел рассмотреть изменника? — спросил Доминик.
Свен пожал плечами.
— Успел, да что толку? Он помнит только, как с лошади свалился. Послушать этого беднягу, так тот рыцарь прямо великан, и глаза его горят дьявольским огнем, и…
— И красны, как раскаленные угли, — насмешливо добавил Доминик.
— Что? — переспросил Свен.
— Его глаза.
— Нет, они у него голубые.
Доминик тяжело вздохнул.
— По крайней мере это хоть не Саймон и не Эрик, — невесело усмехнулся он. — Нам остается подозревать всего лишь сотню-другую голубоглазых воинов.
— У нас нет времени на раздумья, — сказал Эрик. — Мой сокол заметил неизвестных рыцарей к западу от Стоунринга.
— К западу? — Доминик резко вскочил на ноги. — Ты уверен?
— Да, — ответил Эрик. — Поэтому мы и поспешили вернуться. Нам нужны оружие и боевые кони.
— Проклятие! — прорычал Доминик, бросаясь по направлению к оружейной. — Саймон и Ариана охотятся на куропаток у западных границ Стоунринга!
— Кто еще с ними? — крикнул ему Эрик.
— Никого, даже оруженосца!
Свен и Эрик переглянулись и, не спрашивая больше ни о чем, устремились вслед Волку Глендруидов.
Глава 12
Яркие осенние листья медленно плыли по серо-стальному заливу к далекому морю. Пожелтевшую траву слегка шевелил набежавший ветерок, и головки цветов с коробочками семян тяжело клонились к земле. Ветви дубов, буков и рябин трепетали от невидимых потоков воздуха, теряя листву. Ветер гнал клочья оборванных облаков с вершин далеких гор. В просветах между облаками синело небо, чистое, как лазурит из сарацинских земель.
Солнце посылало на землю последние теплые лучи. Оно сияло в высоком небе, подобно раскаленному золотому диску, ослепляя своей ангельской чистотой.
При ярком свете осеннего дня Саймон незаметно разглядывал свою жену. Ариана легко и грациозно сидела на своей лошадке, и это напомнило Саймону об их тяжелом переезде из Блэкторна в Стоунринг. Ее платье — подарок Посвященных — оказалось на диво подходящим для верховой езды. Оно не развевалось на ветру и не стесняло движений.
Если бы это не была просто ткань, Саймон подумал бы, что платье «хорошо себя ведет».
Ткань все сильнее притягивала взгляд Саймона. Чем дольше он смотрел на нее, тем больше ему казалось, что он видит какой-то… рисунок, вплетенный в ее нити.
«Женщина.
Волосы ее чернее ночи, голова запрокинута назад, темные локоны разметались по плечам, тело замерло в сладострастной муке».
Саймон издал удивленное восклицание, пытаясь поближе рассмотреть неуловимое видение.
«Ее губы шепчут чье-то имя, умоляя разделить ее страсть».
Внезапно складки платья шевельнул ветер, и голова женщины обернулась к Саймону — на него глянули сверкающие аметистовые глаза.
«Ариана!»
Платье затрепетало, и Саймону полностью открылась вытканная картина.
«Чей-то силуэт. Да, похоже на мужчину. Он склонился к Ариане, пьет ее страсть, как сладкий нектар, парит над ней…
Да, мужчина.
Но кто он?»
Рисунок изменился, становясь более плотным и осязаемым. Голова мужчины медленно поворачивалась к Саймону.
— Что это? — раздался голос Арианы: она указывала на что-то вдалеке, слева от нее. — Вон там, где горы встают, как шпили башен, в густых облаках?
Саймон неохотно оторвал взгляд от волшебного платья, меняющегося у него на глазах: свет и тени переплелись в нем так же крепко, как тела влюбленных.
Он посмотрел в ту сторону, куда указывала Ариана, и нахмурился.
— Это Стоунринг — Каменное Кольцо, — сказал он.
Ариана вопросительно посмотрела на него.
Но Саймон сделал вид, что не заметил ее взгляда. Он не любил говорить о Каменном Кольце — это было загадочное место: у него было по крайней мере два обличья, и только одно из них было доступно чувствам и разуму.