Очарованная
Шрифт:
Серебряная тесемка легко выскользнула из его крепко сжатых пальцев и сползла к бедрам Арианы, на мгновение задержавшись на треугольнике густых завитков, проглядывающем из складок платья. И прежде чем Саймон успел поймать кончик шнуровки, она скрылась между ног Арианы, блеснув, как серебряный ручеек.
Почувствовав, что пальцы Саймона шарят у нее между бедрами, Ариана стремительно выпрямилась — мрачное видение вновь вернулось к ней, будто никогда и не покидало.
— Нет! — хрипло выкрикнула она, вцепившись в запястье Саймона. —
Саймон резко вскинул голову — безумные, широко распахнутые дымчатые глаза уставились на него в упор. Но не на них он смотрел — он видел только всепоглощающий ужас на лице Арианы. И отвращение.
«И чего, спрашивается, я ожидал — чуда? — подумал он с насмешливой горечью. — Она такая же, какой была прежде. Холодна как лед».
— С пробуждением вас, моя дражайшая супруга, — язвительно произнес Саймон. — Надеюсь, девять дней беспробудного сна вас освежили?
При звуке его бесстрастного холодного голоса Ариану будто окатили ушатом ледяной колодезной воды. Она прерывисто вздохнула и взглянула на Саймона отрешенным взглядом, в котором застыл страх.
— Если ты соблаговолишь убрать свои острые коготки, — продолжал он, — я смогу наконец тебя одеть. Или, может быть, ты хочешь, чтобы я оставался в твоем теплом гнездышке?
Сказав это, Саймон прижал руку к теплому холмику и слегка погладил нежные лепестки, каждый изгиб которых он прошлой ночью изучил губами и омыл поцелуями.
«Да не приснилось ли мне все это?
Скорее всего так оно и было — во сне».
Ариана задохнулась от противоречивых ощущений, охвативших ее. Первым, без сомнения, был откровенный страх. Вторым — столь же сильное удовольствие.
И это испугало ее еще больше.
— Прошу тебя, не надо, — произнесла она срывающимся шепотом. — Я этого не вынесу.
Отвращение к самому себе стиснуло горло Саймона. Он быстро отдернул руку от мягкого ущелья.
— Тогда, сударыня, будьте столь любезны и сами отыщите шнурок от вашего платья, — бросил Саймон сквозь зубы.
Ариана метнула на него безумный, испуганный взгляд.
— Вы понимаете, о чем я говорю? — спросил он. — Я как раз собирался зашнуровать вас, но эта чертова тесемка, как угорь, выскользнула у меня из рук.
Ариана быстро оглядела свою одежду и застыла от ужаса — лиф ее платья был распахнут до самых бедер, а складки аметистового платья, обвивавшие тело, обнажали больше, чем скрывали.
— Моя рубашка… — Голос ее замер.
Саймон молчал, выжидая, что она скажет дальше.
Облизнув пересохшие губы, Ариана вновь попыталась заговорить.
— На мне же ничего нет, кроме платья, — произнесла она внезапно севшим голосом.
— Боюсь, что это именно так.
«Но, черт возьми, меня гораздо больше волнует другое: как может девушка, чье тело будто создано для любовного наслаждения, питать отвращение к самой страсти?
Или, может быть, несмотря на все ее протесты, ей противен я, а не страсть?
Да, скорее всего это так. Холодная женщина не стала бы так отвечать на мои ласки.
Это был сон.
Сон — и ничего более».
Ариана вспыхнула до корней волос при взгляде на собственную наготу.
— Я всегда надевала…
У нее запершило в горле, и она вновь облизнула губы.
При виде ее розового язычка Саймон почувствовал себя так, будто ее губы прикоснулись к его ноющей плоти.
— Разрази меня гром! — свирепо прохрипел он сквозь зубы.
Вскочив на ноги, он налил в чашу воду из стоящего на сундуке кувшина и вновь шагнул к кровати.
— Выпей это, — сказал он. — Если будешь облизывать губы, они потрескаются и будут болеть.
Ариана потянулась было к нему, чтобы взять чашу. Увидев, как дрожат ее пальцы, Саймон отвел ее руки.
— Да у тебя силы не больше, чем у котенка, — пробормотал он. — Пей.
Он поднес чашу к ее губам и слегка наклонил ее, чтобы Ариане было удобнее пить. Она поспешно глотнула, и холодные серебряные струйки потекли у нее по подбородку.
— Клянусь Крестом Господним, — сказал Саймон, опуская чашу. — Да мне в тысячу раз легче было ухаживать за тобой, когда ты лежала без чувств.
— Что… — Ариана смущенно откашлялась, — что ты имеешь в виду?
— Когда была в забытьи, я поил тебя со своих губ.
Рот Арианы раскрылся от удивления.
— Как это?
Саймон отпил немного жидкости из чаши, склонился к Ари-ане и по капле влил ей воду в рот, как он это уже делал бессчетное число раз, пока она лежала в целительном сне.
Все произошло так быстро, что Ариана не успела отказаться. И, прежде чем она сумела вымолвить хоть слово, ей пришлось сначала сделать глоток.
— Еще? — спросил Саймон, вновь поднося чашу к своим губам.
Ариана опять изумленно приоткрыла рот, поняв наконец, как заботливо Саймон ухаживал за ней, пока она лежала в беспамятстве.
Он снова отпил воды и склонился к ее лицу.
Она ошеломленно посмотрела на него своими загадочными дымчатыми глазами. Его движение пробудило в ней какое-то странное чувство — будто она уже видела это в каком-то волшебном сне.
Сделав поспешный глоток, она произнесла:
— У тебя это так… ловко получается.
— За эти девять дней я прямо в няньку превратился, — заметил он, усмехнувшись.
Ариана опять удивленно открыла рот, но тут же закрыла его, увидев, как Саймон вновь поднес чашу к губам.
— Ты? — прошептала она. — Ты выхаживал меня?
Он кивнул.
— Почему? — недоуменно спросила она.
— Так захотела Кассандра.
Ариана быстро заморгала от удивления.
— Кассандра, — медленно повторила она, как будто впервые услышав это имя. — Зачем, во имя всего святого, ей это понадобилось?