Очарованный
Шрифт:
— Ты все еще выглядишь немного зеленой, дорогая. Джентльмен средних лет, стоявший рядом со мной, наклонился вперед и протянул мне неоткрытую бутылку с водой. — Однако худшее уже позади. Надеюсь, кто-нибудь заберет вас в Мексике, ведь вы не в состоянии водить машину после всего… — Он вежливо махнул рукой в сторону оставшихся пакетов с лекарствами, которые стюардесса передала мне через двадцать минут после начала полета.
Мне удалось слабо улыбнуться Пьеру. Это был пятидесятилетний холостяк, весьма знатный, со стальными седыми волосами и хитрыми
— Нет, но я поймаю такси до курорта. В данный момент я не с нетерпением ждал вынужденного отпуска. Все, чего мне хотелось, — это сойти с самолета в моем знакомом Париже и устроиться на маленькой кованой кровати в моей квартире-студии в Сен-Жермен-де-Пре.
Пьер кивнул и искоса посмотрел на меня. — Теперь с тобой все будет в порядке?
Сейчас он собирался навестить свою дочь и новорожденного внука. Ему не нравилась Северная Америка, и у меня возникло ощущение, что он задерживается только для того, чтобы произнести еще несколько слов на своем родном языке, прежде чем переключиться на английский.
Я кротко кивнул, но прежде чем я успел ответить, глубокий голос кого-то позади нас произнес: «Если вы позволите мне, я думаю, вы оставляете ее в надежных руках.
Я открыл глаза, когда Пьер неосторожно толкнул меня локтем и откашлялся. Я тут же моргнул.
Мужчина, стоявший перед нами, доминировал над всем проходом. Его темная золотистая кожа туго обтягивала сильные черты лица, почти грубо сложенные из крутых скул и острого носа. У меня сложилось лишь смутное впечатление, что он высокий и худощавый, потому что его глаза, глубокие и голубые, как ночное небо во время грозы, задержали меня. То, как он держался, сила его худощавого телосложения и взгляд этих глаз напомнили мне волка, запертого в клетке в рамках вежливости, но вечно дикого.
— Я уверен, что она была бы в восторге. Пьер послал мне едва скрытый взгляд, говоря, чтобы я взял себя в руки.
Я нерешительно улыбнулась великолепной незнакомке, осознавая, что я представляла собой месиво с липкой кожей и растаявшим макияжем. — Я действительно в порядке.
Он коротко кивнул, в его глазах не было настоящего сочувствия. — Вы будете.
Пьер колебался, его глаза всматривались в мое лицо в поисках нежелания. Я улыбнулась ему и взяла одну из его рук своими липкими ладонями. — Merci beaucoup pour вашим помощникам. Я ожидал, что ты пройдешь bon temps avec ta fille.
Я был вознагражден широкой улыбкой, прежде чем он поспешно собрал свои вещи и двинулся к передней части самолета. Я смотрел, как он уходит, вместо того, чтобы сосредоточиться на незнакомце, когда он занял заброшенное место Пьера, но через несколько мгновений, глядя
Его густые волосы цвета полированного красного дерева были завиты слишком долго у основания шеи. Мои пальцы чесались рыться в шелковистой массе, но вместо этого я улыбнулась.
— Действительно, нет нужды обо мне заботиться, месье, — продолжил я по-французски. — Теперь я вполне здоров.
Я поерзала на своем месте, когда он не сразу ответил. — Это действительно глупо, я с детства боюсь самолетов.
— Ой? — Он скрестил руки, и я заметил, что часов он не носит, что пальцы у него длинные и ловкие. Веснушки на тыльной стороне этих сильных рук удивили меня и нашли их странно привлекательными. Мне очень хотелось порыться в сумке перед ногами в поисках блокнота.
Поскольку мне было не по себе, я сочувственно кивнул. — Мне было четыре года, когда мы на год переехали в Апулию, и я не очень хорошо помню логистику переезда, но помню самолет, — Я посмотрела на него краем глаза, и он ободряюще кивнул, сложив руки перед красиво нарисованными губами. — Это было с какой-то бюджетной авиакомпанией, а сам самолет едва держался на ржавых болтах. Я думаю, капитан мог быть пьян, потому что мы падали и ныряли всю дорогу.
— Какая авиакомпания?» Его голос был шелковистым и прохладным, как прикосновение галстука к моей коже.
— Я сейчас не помню. Я нахмурился. — Почему?
Он отмахнулся от моего вопроса в воздухе, его глубокие голубые глаза все еще пристально смотрели на мое лицо. — Расскажи мне больше.
Я думаю, это волшебные слова, которые можно услышать от мужчины. Это раскрывает что-то скрытое глубоко внутри женщины, что-то, что привычно напугано и неуверенно. Расскажи мне больше. Как-то интимно было слышать эти слова, даже от незнакомого человека, особенно от этого незнакомца.
— Мой отец был в долгах, поэтому мы фактически бежали, — Я пожал плечами, но острая боль ужаса все еще звучала в моей груди, когда я думал об отчаянии моей матери и отчаянии моего брата. — Может быть, я подхватил грипп, а может, я испугался, но большую часть полета я терял содержимое желудка. Излишне говорить, что это была неприятная поездка. С тех пор я много путешествовал, но это чувство никогда не проходит.
— Ах, но летать — это удовольствие. Он не улыбался, и у меня было ощущение, что он улыбался редко, но его глаза потемнели от удовольствия. — Закрой глаза.
— Прошу прощения?
— Закрой глаза.
Я прижалась к спинке стула, когда он слегка наклонился ко мне, чтобы дотянуться до кнопки на моем подлокотнике. Мой стул откинулся назад, и я обнаружил, что смотрю на его худое лицо, его плечо все еще теплое у меня спереди.
— Закрой глаза, — твердо повторил он.
Прежде чем сделать это, я дважды сглотнул. Я не знал его имени, откуда он родом, ничего личного, чем можно было бы его отметить. Но почему-то это было захватывающе. Быть в руках совершенно незнакомого человека, доверять ему настолько, чтобы отказаться от моего зрения, позволить ему принять за меня даже самое простое решение.