Очень драконий Новый Год
Шрифт:
– Но она отказалась.
– Разумеется. Во-первых, какая же студентка откажется спеть для драконьего принца? Во-вторых, ей хватило ума понять, что такие вот ревнивые выходки - признак не великой любви, но психического расстройства. Так что она бросила его как раз перед Новогодним Балом. Что было дальше ты, я думаю, догадываешься...
– Догадываюсь, - поморщилась я.
– Это одна из причин, по которой вся эта ахинея с любовью - полная ерунда, - добавил Ал раздражённо.
– Совершенно идиотская затея. Сначала ты идёшь на поводу у гормонов, голос которых в народе принято принимать
Ох, сиды и их отношение к чувствам…
– А ты не хуже меня знаешь теорию обратной стороны, Ал, - сказала я мягко.
– У любого явления, решения, чувства, колдовства и существа не может быть однозначно положительной - равно как и однозначно отрицательной - трактовки. Обратная сторона есть у всего. И любовь - не исключение.
Сид забавно наморщил нос.
– Этот твой дракон на тебя плохо влияет, - сказал он.
– Ты становишься романтичной.
Я закатила глаза.
– Что ты подарил на Новый Год детям своей нянечки?
Алан бросил на меня почти обиженный взгляд.
– Какое это имеет отношение к вопросу?
– Но что-то ты подарил. И мне кажется, это было очень недешёвое что-то.
– Во-первых, я люблю дарить подарки, больше, чем получать их - как и ты, впрочем, - сказал сид язвительно.
– Во-вторых - как я мог ничего им не подарить? Эти личинки человека оккупировали гостиную и нарядили там ёлку (между прочим, ту самую бирюзовую пихту, что раньше росла во дворе) моими наградами. Потом они сожгли все бумаги - когда пытались их убрать. А потом довели экономку до неистовства. Разве мог бы я не оценить по достоинству такие подвиги?
– Ух, - я прокашлялась.
– И как они?
– А что им станется? Я подарил им модель вагонеточного монорельса - пусть развлекаются.
– Ясно. Как экономка?
– Уволена.
– Э…
– Что бы там ни было, у меня в доме детей не бьют, - пояснил он сухо.
– И не дают оценок чьему-либо моральному облику. Знаешь ли, если бы кто-то взялся оценивать мой моральный облик, боюсь, про меня тоже многое можно было бы рассказать.
– Ох как неудобно, - я покачала головой.
Да, госпожа Бринофф всегда отличалась немного вздорным нравом. Но с “господами” она умела быть шёлковой, работу выполняла на отлично, потому Ал её держал у себя и даже ценил. Но Фина сумела вытурить экономку. Специально или нет? Впрочем, какая уж теперь разница… Да и сама дура, в общем-то. Если уж работаешь экономкой в богатом доме, то умей вовремя прикусывать язык. И - хоть немного - думать головой.
Как ни крути, детство и юность Алана пришлись на времена, когда нелюдям жилось вот совсем тяжко. Родителей его убили, когда он был ещё совсем маленьким мальчиком. Он никогда не рассказывал, как выживал потом, но по некоторым оговоркам я поняла: повидал он много.
– В общем, дома я появляюсь редко, так что это не имеет особенного значения, - Ал небрежно махнул рукой.
– Лучше скажи, тебе-то хоть мой подарок понравился?
– Я ещё не успела распаковать - спешила сюда… Дай угадаю - ты тоже?
– Тоже, - ощерился Алан.
– Надеюсь, в этом году это не будет пижама с колпаком и надписью: “Я - ректор твоей мечты”?
– Пф, - я сделала оскорблённое лицо.
– Скажешь тоже. Когда это я повторялась?
33
*
Следующим пунктом в моей повестке дня значилось лекарское крыло. Навестить Криспи, разумеется, но ещё - встретиться с её родителями. Как бы это ни звучало, но нужно узнать: собираются ли эти люди обвинять Академию в случившемся с их ребёнком?..
Как и ожидалось, это всё было непросто.
Криспина оказалась погружена в медицинский сон; её некогда красивое лицо было полностью забинтовано, и лекарь Томаш, сменщик Юльяны, только качал головой.
– Были ребята из Института Милосердной Коши, - сказал он.
– Они пока не дают гарантий того, что внешность удастся восстановить. Алхимическая стеклянная пыль, сами понимаете…
О да, я - понимала.
Равно как и то, что, когда Криспи проснётся, жизнь её непоправимо изменится. Она ведь из той породы популярных девчонок, что привыкли завоевывать свой статус в обществе благодаря красоте. Не в плохом смысле, нет! Просто все эти выступления на сцене, и конкурсы, и флирт, и прочие прелестности - она из тех, чья жизнь строится на таких вещах. Объективно училась она на уровне твёрдого “зайца”, но частенько получала “псов”, а по некоторым предметам и “лис” - активность и обаяние давали о себе знать.
Не глупая, но и не выдающееся дарование; шустрая и любвеобильная. Такие девочки редко после Академии шли работать по специальности напрямую: всё же, примитивная магия и менталистика - сложные сферы, требующие огромной самоотдачи и не слишком способствующие так называемому “женскому счастью”. Нет, такие, как Криспи, чаще либо выходили замуж, становясь прекрасной парой для одарённого мага, либо становились красотками полусвета, заручившись патронажем кого-то из промышленников или высоких лордов.
А теперь… любому человеку тяжело потерять красоту и здоровье. Но особенно катастрофически это бывает для того, кто привык на эти вещи всецело полагаться.
Разговор с родителями прошёл ещё тяжелее. Обменявшись положенными по случаю новостями и соболезнованиями, я перешла к сути:
– Я обязана уведомить вас, что вы имеете право подать официальную жалобу на Академию и меня лично. И хотела бы знать: собираетесь ли вы делать это?
Лицо отца, постаревшее за последние сутки, посуровело.
– В этой ситуации есть один ответственный, профессор, - сказал он сухо.
– И это определённо не вы. Я хочу быть уверен, что этого спятившего щенка на много лет упекут в яму!
– Благодарю вас, - только и сказала я. А что я ещё могла бы ему сказать? Напомнить, из какой мальчишка семьи? Объяснить, что если ему дадут года три в комфортабельной тюрьме, это уже - торжество справедливости? Так-то вряд ли простой работяга, каким был отец Криспины, сможет что-то противопоставить дорогим крючкотворам…