Шрифт:
Оглавление:
Часть 1. Латунный коктейль
Часть 2. Письмо, которого не было
Часть 3. Десять метров
Часть 4. Враг обитает в мелочах
Часть 5. Механический сон для Гранта Моррисона
Часть 6. Танго в темноте
Часть 7. Вжмачный блюмтус
Часть 8. Треугольник
Часть 9. Роковая встреча в «Неоновом зайце»
Часть 10. Под звездами
Часть 11.
Часть 12. Один лондонский мартини
Часть 13. Молли… что б тебя, Крошка
Часть 14. Последнее свидание
Часть 15. Эта битва будет
Часть 16. Свет изобличенного солнца
Часть 17. Ультрафиолет
Часть 18. Там, где поют сиреневые киты
Часть 19. Рандеву на Эскейп Стрит
Часть 20. Часы для новой жизни
Часть 21. И кто охотник?
Часть 22. Формалиновое шампанское…
Часть 23. Коробочка с двойным дном
Часть 24. Крысиные бега
Часть 25. Добро пожаловать в игру!
Часть 26. Запретный плод
Часть 27. Десять стальных ножей
Часть 28. Черное на красном
Часть 29. Разгневанная принцесса
Часть 30. Барабанная дробь… ле!
Часть 31. Шах красной королеве
Часть 32. Зеленые звезды в ультрамариновом небе
Часть 33. Где вечно пахнет корицей и шоколадом
Часть 34. Рассерженный принц
Часть 35. Еще минуточку… ген!
Часть 36. Ядерный взрыв мозга
Часть 37. Последние рубежи и сломанные границы
Часть 1. Латунный коктейль
Я вышел из дома в это мрачное утро, пока безмолвный город был окутан саваном сна. Закурив, я поднял лицо. Где-то в свинцовых нависающих небесах, в густой пелене стальных облаков, разглядел очертания дирижабля. Подобно огромному кораблю, рассекающему пену хмурых волн, он плыл над крышами домов, неся пассажиров, спешащих по своим важным неотложным делам.
Яркий красный луч прожектора, вырывающийся из круглого окна паровой махины, прорезал воздух до самой земли. Он будто ощупывал нависающие надо мной бетонные коробки домов и сгорбленные под снегом деревья. Изредка выхватывая из предрассветной темноты одиноких прохожих, похожих на пугливо прячущиеся во тьме тени, на мгновение озаряя их красным свечением.
Докурив, и выщелкнув заученным движением безымянного пальца ещё не потухший окурок, я поднял ворот пальто повыше, надел перчатки и пошёл вперёд, чувствуя, как морозный ветер бросает мне в лицо хлёсткие пощёчины. Это отрезвляло и успокаивало, помогая собраться и хоть на мгновение забыть о произошедшем ночью.
Дойдя до перекрестка, я остановился и снова закурил. Холод сковал пальцы лишь едва обождав, когда я стяну перчатку, чтобы зажечь спичку. Мимо, бесшумно крутя колесами и шестеренками, проехал робот-дворник. Паровая машина равнодушно продолжала делать свою грязную монотонную работу, счищая с мостовой остатки снега и льда. Остановившись неподалёку от меня, он замер.
Буквально через минуту подъехал чёрный полицейский автомобиль. Выкинув наполовину докуренную сигарету, я нырнул в ещё не прогретое, пропахшее крепким табаком и кожей, нутро машины. Там меня уже ожидал комиссар. Его покрасневшие глаза свидетельствовали об очередной бессонной ночи, в веренице бесконечного множества точно таких же. Печать, в виде темных мешков под нижними веками, легла на него так давно, что я не смог бы вспомнить Генри без них, даже если бы захотел.
Комиссар мрачно кивнул в знак приветствия и сочувственно похлопал по плечу, в скупом подбадривающем жесте.
Когда мы тронулись с места, мимо нас проехал тот самый робот-дворник, направляясь к еще дымящемуся бычку, который вот ещё несколько секунд назад был зажат между моими большим и средним пальцами. Механический уборщик мигнул голубым неоновым глазом, и я вспомнил, как впервые увидел Молли.
В тот вечер я был изрядно пьян и решил пройтись по всем барам города, лишь бы забыть дело о поджоге старой чулочной фабрики. Девять трупов, найденных под завалами искореженного металла и обугленного дерева, не предвещали ничего хорошего, и попахивали однозначным висяком.
В одном из баров, на сцене, под тягучую мелодию механического пианино, в паре с голограммой саксофониста, пела девушка. Песня была столь грустной и пронзительной, а голос таким бархатным, чарующим и сладким, как зов сирены, что я откликнулся на этот призыв, повернул голову и был поражён. Молли стояла в окружении неоновых огней. Чёрное платье с высоким разрезом, обнажающим гладкое худое колено и часть бедра, было столь длинным, что подол бархатным веером расстилался по начищенному паркету возле её ног.
Пальцы рук сладостно обхватывали микрофон, чувственно лаская его. Лицо было наклонено так низко, казалось, ещё вот-вот и она поцелует стальную поверхность своим ярко накрашенным ртом. Глаза были скрыты пенсне с затемненными стеклами. Густые тени очков, и длинные рыжие волосы закрывали большую часть бледного от неонового свечения лица.
Закончив петь, девушка подняла лицо, и я увидел за темнотой стекол большие подернутые блеклой прозрачной пленкой глаза. Глаза слепого от рождения человека, ни разу не видевшего света и всю жизнь прожившего во тьме. Вздрогнув, словно меня прошибло электрическим током, я понял, что моё сердце отныне больше никогда не узнает покоя.