Очень плохая история

Форбс Элена

– Им неинтересно было знать, что я думаю о ее характере или чем-то таком. Все, что им нужно было, это доказать, что я ревновал, преследовал ее… и все это дерьмо.

– Ну, а мне интересно. Вы сколько времени встречались, три месяца?

– Где-то так.

– За это время можно узнать человека. Что вы о ней думали?

И снова пустой взгляд и молчание. Потом спросил:

– Вы о чем, не понял?

– Ну… какой она была как женщина? Была ли она милой? Доброй? Теплой и дружелюбной? Или она была эгоисткой и думала только о себе?

Он сжал челюсти.

Ева вздохнула:

– Ладно. А как вам кажется, была ли она кокетка, любила флиртовать? А может, ей нравилось дразнить мужчин? Или

же она была девушкой, которая спит с кем попало?

Фаррелл угрюмо посмотрел на нее:

– Шлюхой она не была, если вы об этом.

– Послушайте, я прошу прощения, если вам не нравится тема, но это очень важно. – Ева решила, что должна все объяснить ему. – На бедре Джейн были обнаружены следы спермы. Мы знаем, что вы тут ни при чем, значит, ее оставил кто-то другой. Тело, когда мы его нашли, было в неважном состоянии, но патологоанатом в своем отчете утверждает, что признаков изнасилования не обнаружено. Соответственно, мы должны предположить, что секс был по взаимному согласию. Я это к тому говорю, что мне нужно понять, была ли она разборчива в связях или, как говорится, была слаба на передок.

Фаррелл какое-то время смотрел в пол, качаясь на стуле взад-вперед, потом поднял глаза и встретился с ней взглядом:

– Нет, она не спала с кем попало. Мне пришлось несколько недель уговаривать ее пойти со мной в бар и еще больше, чтобы затащить ее в постель. Пришлось напоить ее. Скажу вам по правде: я почти бросил свои попытки.

Ева улыбнулась. Ей хотелось подбодрить его.

– Спасибо. Это очень ценные сведения. Так чем же вы вместе занимались?

– Ходили в спортзал или в бар «Конь и конюх», это рядом с местом, где я жил. Иногда мы выбирались поужинать, но в рабочие дни по вечерам в основном оставались дома и смотрели телевизор. Я готовил ей еду, сама она и яйца сварить толком не умела.

– Ей доставляло удовольствие ходить в бары, на вечеринки?

Фаррелл молча кивнул.

– А ей нравились дорогие вещи, подарки, или она предпочитала копить деньги?

– Все женщины это любят, насколько я знаю, и она ничем от не отличалась от других. Однажды я взял ее в Бичестер Вилледж, ну, чтобы порадовать немного. Собирался купить ей что-нибудь симпатичное, однако не успел моргнуть, как она восемьсот фунтов вышвырнула на сумочку и еще пару сотен на туфли. Свои деньги я так и не вынул из бумажника.

– Откуда у нее деньги? На ипподроме она зарабатывала не так уж много.

– Почем я знаю?

– Понимаю, что это было давно. Но не могли бы вы припомнить, как она оплачивала покупки?

Он на минуту отключился, потом сказал:

– Наличными. Теперь припоминаю, да. Я еще подумал, что это глупо – носить в сумочке столько денег.

– А вы не поинтересовались, откуда у нее деньги?

– Ну, спрашивал. Она сказала, что поставила на лошадь и выиграла.

– И вы поверили?

Фаррелл озадаченно посмотрел на нее, не в состоянии, очевидно, вспомнить свои давние размышления.

– Она часто носила с собой крупные суммы?

Он вздохнул:

– Не помню. Платил обычно я, а не она. – Он снова потер подбородок и добавил: – Может быть, это ее папаша давал деньги. Он же был богатый, по ее словам.

– Вы когда-нибудь встречались с ее родителями?

Он покачал головой:

– Джейн говорила, что не ладит с ними.

Ева посмотрела на часы. Прошел уже целый час, ей пора уходить. Ничего примечательного в Шоне Фаррелле она не увидела и ничего располагающего тоже. Вспышки упрямой заносчивости были особенно отвратительны. Тоже мне мачо. Хотя, возможно, его реакция была вполне естественной даже после десяти лет, проведенных в тюрьме. Она подумала о присяжных – они-то были обычными людьми, так что можно представить, насколько неблагоприятным было впечатление,

которое он произвел в суде. У нее по-прежнему не было никакого ощущения насчет его виновности или невиновности, но в данный момент это не имело значения. Она просто должна двигаться дальше, как хочет Дюран, и ей удалось узнать кое-что новое о Джейн Макнейл. То, что Фаррелл рассказал о чрезмерном любопытстве девушки и о деньгах, которые она любила тратить и носила с собой, – это наводило на мысль о возможном мотиве убийства. Но ей все больше не давала покоя другая мысль – о причине, по которой Дюран решил помочь Фарреллу. Из того немногого, что она поняла в этом парне, и того, что ей было известно о Дюране, она не могла представить, как они могут находиться в обществе друг друга, например беседовать за чашкой чая с печеньем или рыбой с чипсами в тюремной столовой. И тем не менее Дюран настолько воодушевился, что пожертвовал деньги на дело Фаррелла, то есть, похоже, принял близко к сердцу судьбу этого человека. Для того, кто всегда руководствовался исключительно соображениями эгоизма, такой поступок был совершенно несвойственен.

Что-то должно быть еще, и она это выяснит.

Глава 10

Пошел шестой час вечера, и уже стемнело, когда Дэн Купер наконец добрался до дома в Килбурне, где, по-видимому, теперь проживал Мики Фрейзер. Сначала они с Софией приехали к дому в Тутинге, который значился у них как домашний адрес Мики. Но оказалось, что здесь он не проживал уже больше года. Похоже, он менял адреса каждые несколько месяцев, так что после Тутинга они побывали в Клэпхэме, а потом и в Криклвуде. В конце концов их направили в Килбурн: Акация-гроув, номер 20В. Розыски заняли почти весь день. Адрес в Килбурне, по крайней мере, обещал удачу: хозяйка дома в Криклвуде сообщила, что Мики звонил ей несколько недель назад и попросил переправить почту, приходящую на его имя. Вот так они и выяснили, где он может быть.

Купер уговорил Софию вернуться в офис. Он был зол и разочарован и хотел поговорить с Мики с глазу на глаз. Мики он поручил отыскать следы бывших соседок Джейн Макнейл, Грейс Бирн и Холли Кроутер, а также продолжить тему расследования обстоятельств смерти Кевина Стивенса – журналиста, специализировавшегося на скачках. Ждать, пока Мики сам выйдет на связь, уже нет времени. Нужно понять, как далеко детектив продвинулся в своих розысках, особенно теперь, когда на его голову свалилась эта Ева.

Дом, где жил Мики, находился в середине длинного ряда высоких краснокирпичных домов, построенных в начале прошлого века. Большинство из них было превращено в многоквартирные дома. Купер поднялся по крутой лестнице и оказался перед входной дверью. Вытащил телефон, включил фонарик и осветил длинный ряд грязных дверных звонков. Сверху была прибита маленькая, захватанная пальцами табличка, указывавшая, что квартира «В» находится в подвальном этаже. Он снова спустился и за переполненными мусорными баками обнаружил несколько узких ступенек, ведущих вниз. Убогие подвальные помещения были дешевыми и изолированными, и это, конечно, привлекало Мики, существовавшего, образно говоря, как суетливое порождение тьмы, так что не было ничего удивительного, что он нашел для себя такую дыру.

Осторожно спускаясь по скользким ступенькам, Купер прижал руку к лицу, чтобы не дышать вонью, пропитавшей подвал. Шторы на окнах были опущены, и внутри царила полная темнота, но это ничего не значило: Мики мог отсыпаться после очередного запоя. Внизу воняло еще сильнее. Дверь в квартиру скрывалась в самой глубине под лестницей, куда уличный свет не доходил. Посветив фонариком, Купер нашел звонок. Он мысленно повторил то, что собирался сказать, когда Мики откроет, и решительно нажал кнопку.