Очерки из книги 'Великий час океанов' (-)
Шрифт:
Симон де Дансер не был раисом. Он представлял собой более значительную фигуру. Ему даже не предлагали сменить религию, поскольку, приехав в Алжир и избрав его местом своего постоянного жительства, он обогатил магрибское корсарство. Но начнем по порядку.
Сын нации, которая в свое время дала миру лучших мореходов, Симон де Дансер ("де" здесь не означает принадлежности к знати) уходит в море из Дордрехта простым матросом. Позже он становится корсаром на службе Соединенных провинций во время мятежа против Испании, а затем занимается пиратством в Средиземном море на свой страх и риск. Он заходит в Марсель за припасами. Оживленный город приходится ему по душе, и он застревает здесь, проводя время в удовольствиях и за азартными играми. Симон
С этими силами Дансер является в Алжир. В его руках небольшой, но мощный флот.
– Я пришел как друг. Если мне разрешат сделать Алжир базой моих операций, я научу вас строить современные корабли. Я видел ваших корсаров в деле. Их суда устарели. Они сидят на воде слишком низко, и им трудно нападать на европейские высокобортные суда. Если вы послушаете меня, ваши доходы утроятся.
Дансер не боялся конкуренции, поскольку его технические познания позволяли ему стать хозяином алжирского корсарства.
Этот значительный по тем временам человек ходил по извилистным улочкам Алжира пешком, поскольку тогда в городе еще не существовало экипажей, а пройти пешком из квартала Фахс в порт было легче, чем проделать этот путь верхом.
Дансер направлялся на верфи, где строилось несколько высокобортных парусников. Строительство наталкивалось на многие трудности. Следовало перестроить сами верфи и изменить форму стапелей, затем найти хорошее дерево. Поиски нужной древесины волновали алжирских кораблестроителей в первую очередь - леса во внутренних районах Алжира (за исключением районов Беджайи и Джиджелли) редки и бедны. Дансер заказывал дерево в Марселе и Испании, но христианские государства наложили официальное эмбарго на сей "стратегический" товар. Приходилось хитрить, давать взятки. Трудности возникали и при оснащении корпуса и такелажа, при закупке железных деталей, мореходного оборудования, смолы, парусины... Он вербовал рабочих среди пленников-христиан и добровольцев-ренегатов, знакомых с новыми конструкциями судов. Набирая команду на спускаемые и снаряжаемые корабли как для себя, так и для раисов-компаньонов, - Дансер руководствовался собственными соображениями. Марсовые, кормчие, врачи, писцы, пушкари набирались только из ренегатов. Особых трудностей здесь не возникало, поскольку в Алжире жило много греков, мальтийцев, сицилийцев, корсиканцев и даже выходцев из северных земель. Солдаты и "абордажные роты" состояли из турок или магрибцев. Некоторым раисам такая дискриминация пришлась не по вкусу, и убедить их стоило больших усилий.
Направляясь в порт, Дансер размышлял обо всех этих проблемах и проектах, столь же сложных, как и те, с какими сталкивается сегодня директор крупной фирмы. Ничто не мешает нам предположить, что в порту ему пришлось наблюдать привычное (иногда еженедельное) зрелище - прибытие пиратской флотилии с добычей. С 1566 по 1630 год добычу привозили в Алжир в среднем 60 - 80 раз в год.
Огромный мол, защищающий порт сегодня, существовал и в 1606 году. Его построил Барбаросса, вернее, тысячи христианских рабов, которые целые два года занимались этим каторжным трудом. В порту стоят несколько десятков судов размером с галеру (гребную или парусную), галиоты (мелкие парусные галеры), бригантины (мелкие галеры с палубой), а также шебеки, пинассы, тартаны... И новинка Дансера - два или три "круглых судна". По тем временам они огромны: 30-40 метров в длину, две-три мачты, квадратные паруса.
С галер, входящих в порт, гремит пушечный выстрел, возвещающий об удаче. За ним следуют захваченные суда с приспущенными флагами. Таков обычай. Пленники знают о своей участи - их продадут в рабство. Товары тоже распродаются. Даже если это не золото, серебро и драгоценные изделия, даже если в трюмах захваченных судов находятся самые обычные средиземноморские грузы - хлопок, ткани, сахар, зерно, масло, железо, соль, смола, древесный уголь, сыр, колбасы и прочая, и прочая (все эти наименования встречаются в накладных той эпохи), - пиратская добыча приносит доход. Иногда раздел добычи происходит на борту еще до входа в порт.
Выручка от продажи добычи распределяется следующим образом: 9-11 процентов правительству, то есть деям; раисы и их компаньоны делят между собой половину оставшихся денег, а командам идут последние 45 процентов. Эти деньги делятся на доли и распределяются как у флибустьеров того времени (и у современных рыбаков): одна доля каждому матросу; две доли - боцманам, конопатчикам и пушкарям; три доли - офицерам, главному пушкарю, кормчему и хирургу. Гребцы-рабы не получают ничего.
1606 год. Возвращение пиратской флотилии в Алжир сопровождается, как в свое время возвращение флибустьеров на остров Тортуга, шумными оргиями и попойками. Содержатели харчевен и проститутки тут как тут, стоит появиться матросне с туго набитой мошной. Судя по сохранившимся свидетельствам, запреты Корана мало препятствовали бурным возлияниям.
Дансер знал, что на верфях его ждут раисы и их компаньоны, они являлись ежедневно. При каждой встрече раисы обсуждали, стоит или не стоит переходить на новые типы судов. Как уже говорилось, предприниматели-пираты занимали великолепные дома квартала Фахс, выстроенные в арабском стиле, с внутренним двориком, где бил фонтан и имелось керамическое возвышение для музыкантов. Мебель заменяли ковры и подушки. Но иногда среди привычного убранства бросались в глаза кое-какие ценные предметы, захваченные в качестве добычи, - венецианские зеркала, серванты, английские и голландские стенные часы, по которым сходили с ума все магрибские богачи. Забавное зрелище: часто эти люди в тюрбанах беседуют вовсе не на арабском, а на своем родном языке - андалузском, корсиканском, итальянском, английском, французском или голландском.
Как любые капиталисты, раисы и их компаньоны не любили понапрасну рисковать деньгами. Со времени прибытия Дансера в Алжир, которое совпало с периодом превращения пиратства в индустрию, они вели бесконечные споры. Перед каждым походом, с учетом последних новостей, принималось решение, куда, сколько и какие суда отправить в плавание. Небольшое количество слабых судов могло упустить выгодную добычу, посылать же слишком мощный флот означало увеличить число участников при разделе добычи. Следовало соблюдать принцип равновесия. Несчастным христианам, внезапно увидевшим перед собой смуглых пиратов, и в голову не могло прийти, что эта встреча вовсе не случайность.
Уже четверть века магрибские пираты изредка проходили через Гибралтар и нападали в Атлантике на испанские галионы, которым удалось уйти от алчных карибских флибустьеров, а также на английские и голландские суда. Часть магрибских арматоров осуждала подобные действия:
– Добыча иногда громадна, но риск слишком велик. Наши галеры и галиоты не приспособлены для нападения на высокобортные океанские суда. Лучше заниматься привычным корсарством на нашем море, оно приносит постоянные доходы.
– Да, постоянные. Но они раз от раза уменьшаются из-за конкуренции. В конце концов мы разоримся.
Появление Дансера и его настойчивое предложение строить высокобортные суда открывало новые перспективы. Пиратство в Атлантике становилось менее рискованным. У парусников имелось и еще одно преимущество - отсутствие пленных гребцов и экономия на пище.
Консерваторы возражали, что прокорм гребцов стоит сущие пустяки.
– И все же в каждое плавание мы должны брать пищу на шестьдесят - сто гребцов. Припасы занимают трюмы, и иногда приходится отказываться от части добычи. А парусники куда вместительнее.