Очерки мордвы
Шрифт:
Хотя в двадцатых годах XVII столетия вооруженные восстания инородцев и прекратились, однако долго еще после того не водворилось между ними совершенного спокойствия. В дальних местах, за Волгой и за Камой, время от времени происходили черемисские и башкирские бунты, в областях ближних, населенных преимущественно Мордвой, хотя открытых возмущений в больших размерах и не бывало, но упорство в неплатеже податей (ясака), хлебных, стрелецких и других денежных сборов вынуждало правительство к принятию мер строгих. К этому присоединились насилия воевод и других служилых людей, особенно тех, которые сбирали подати на государя. Мордва, бегая из деревень, стала укрываться в лесах, стала уходить вниз по Волге и селиться там на пустых землях, стала уходить по окрестностям в имения монастырские и богатых, сильных влиянием своим при дворе вотчинников. Так, в начале царствования Алексея Михайловича много Мордвы поселилось в вотчинах Троицкого Сергиева монастыря и в вотчинах боярина Бориса Ивановича Морозова, потому что этот монастырь и этот боярин, царский свояк и друг, в обиду своих крестьян никому не давали.
После, смутного времени народу было очень тяжело. Для усмирения внутренних мятежей и смуты, на войну со шведами и Польшей надо было много денег, а царская казна была истощена, накопленные же веками сокровища, которые бы можно было, в крайности, обратить в деньги, были расхищены в безгосударное время, когда поляки хозяйничали в московском Кремле. Пришлось усиливать налоги, с торговых и промышленных людей брать "пятую деньгу" на жалованье ратным людям, а с крестьян собирать хлебом и другими припасами на продовольствие войска, а также взимать с них ямские деньги и другие денежные повинности. Главная тягость падала таким образом на сельское
В нижегородском Печерском монастыре сохранился отрывок из розыскного дела о Петре Корсакове, что осенью 1630 года с подьячим Дружиной Огарковым ездил в Нижегородскую область "сыскивать про беглую Мордву" и вместо того, чтобы разобрать дело, делал ей большие насилия и притеснения. Сбор ямских денег до того разорил Мордву, что летом 1639 года, не дождавшись уборки хлеба, все племя терюхан и значительная часть эрзян, обитавших около Арзамаса, покинув деревни и поля, забрали скот и какую можно было домашнюю рухлядь и рассыпались по дремучим лесам Муромским, Салавирским, по реке Сереже, некоторые бежали в леса Заволжья, другие же сели в лодки и поплыли вниз по Волге. Из Нижнего и Арзамаса посланы были стрельцы и пушкари выгонять Мордву из лесов и силой заставлять их жать и молотить хлеб. Но посланные не могли проникнуть в лесные чащи, нахватали несколько отставших беглецов и пополнили ими нижегородские и арзамасские тюрьмы. Урожай в тот год был необыкновенно обилен, но уродившийся в изобилии хлеб должен был погибнуть неубранным. Нижегородский воевода доносил об этом в Москву, а между тем послал в мордовские деревни стрельцов из Нижнего. Набольшими у них были: пушкарь Антон Молочницын да стрелец Захар. Эти люди, по тогдашнему обычаю, захотели от того дела покормиться, стали хватать Мордву и бортников и их "для своея бездельные корысти мучили и связанных в подполья метали", сбирали с них большие деньги на себя и тем еще больше озлобили недовольных: побеги в леса и вниз по Волге на небольших судах усилились пуще прежнего. Между тем из Москвы пришло распоряжение убрать мордовский хлеб и взять его в казну: "и тот мордовский опальный хлеб всякими окольными людьми убрать и стеречь". Для распоряжений по этому предмету, а также для исследования, отчего Мордва разбежалась, — от платежа ли ямских денег или от обид и налогов, — посланы были сыщики Петр Корсаков да Дружина Огарков. Корсаков сошелся с пушкарем Молочницыным и вместе с ним, разъезжая по мордовским селениям, хватал, кто ни попадался, — не только Мордву, но и русских, — вымогал от них для себя кормы и деньги. Сначала Корсаков поселился в мордовской деревне Большой-Вад. Здесь дела начались тем, что Молочницын нижегородских ямских проводников, привезших в Большой-Вад Корсакова, связал по рукам и по ногам и бросил в подполье, требуя и с них денег. Затем произошел целый ряд насильств. Подьячий Огарков поссорился с Корсаковым, и Корсаков, вместе с пушкарем Молочницыным, со стрельцом Захаром и со своими людьми, подьячего обругал, избил, бороду у него выдрал, а когда Дружина убежал в свою избу и заперся, брал ту избу приступом и бревнами вышибал из неё окна. Огарков бежал с царской службы и отправился к своим родственникам в Курмышский и Алатырский уезды. Затем, воротясь, стал мстить свою обиду: с набранными людьми, вооруженными пищалями, саблями и ослопами, пришел в Большой-Вад ко двору Корсакова, людей его избил ослопьем, а самого ранил. Во время таких непорядков жали мордовский хлеб, но многие окольные люди откупались от работы, а которые не хотели давать денег (рублей по 30 и более — сумма чрезвычайно значительная по тому времени), тех били, мучили и связанных метали в подполья. Хотя мордовский хлеб жали даже и под снегом, но далеко не весь сняли. Мордва разбежалась окончательно, 6ежали из Нижнего и бывшие там в тюрьме и на правеже, в лесах поделали они землянки, засели в берлоги и прожили в них даже во время трескучих морозов. Множество Мордвы в это время перемерло, особенно женщин и малых детей. Узнали про все это в Москве, прислали новых сыщиков, Семена Игнатьевича Колтовского да подьячего Нечаева. Нам неизвестно, что сделали эти новые сыщики.
Через все XVII столетие продолжаются стеснения Мордвы, то и дело заставлявшие ее 6егать из мест своего жительства. К тяжким податям, к налогам, к обидам воеводским и разных других служилых людей, со времен патриарха Никона, присоединились еще новые беды для Мордвы — насильственное обращение их в христианскую вру. Мы уже заметили, что царь Иван Васильевич раздавал вольную дотоле Мордву боярам и монастырям для крещения. В царствование его и Федора Ивановича посредством такой меры немало Мордвы обращено было в христианство, и вслед затем она до того обрусела, что через столетие после "казанского взятья" во внуках и правнуках, крещенных по воле Грозного, трудно было узнать мордовских потомков. Тогда иноки Троицкого Селижарова монастыря были отправлены в качестве миссионеров для крещения казанской Мордвы и немало обратили ее в христианство. Тогда иноки Саввина Сторожевского монастыря устроили миссионерский стан на берегу реки Мокши для крещения темниковской или Еникеевой Мордвы; из этого стана вскоре образовался Пурдышевский-Рождественский монастырь, которому также дана была во владение часть темниковской Мордвы, с условием окрестить ее. Пурдышевские монахи окрестили не только принадлежавших их монастырю по вотчинному праву язычников, но распространили христианство почти по всей темниковской Мордве. В главнейшем месте эрдзядов, в Арзамасе, по повелению царя Ивана Васильевича, был построен Спасский монастырь, и доселе существующий. Ему, при первом еще настоятеле его Сергии (ум. 1588), отданы были во владение "царские мордовские вотчины": Ивановское с деревнями Чернухою, Ореховскою и проч. Монахи усердно стали крестить своих крестьян, но до смутного времени и сопровождавшего его возмущения Мордвы, кажется, не имели больших успехов. Зато, как скоро в Нижегородской области и вокруг Арзамаса спокойствие было восстановлено, спасские монахи ревностно принялись за крещение Мордвы. Особенно отличился в этом деле игумен Иов, бывший в Арзамасе с 1628 года по 1638 и потом переведенный в московский Новоспасский монастырь. Арзамасская Мордва, стерпев притеснений от спасских монахов, разбежалась и поселилась на местах пустых, никому тогда не принадлежавших, на речке Коваксе, но Иов успел воротить её и окрестить. К концу XVII столетия значительная часть арзамасской Мордвы, будучи окрещена, обрусела. На берегах Суры также монахи крестили Мордву. Как и в Арзамасе, царь Иван Васильевич устроил в городе Алатыре монастырь Троицкий и дал ему во влaдение Мордву, ради крещения. Миссионерская деятельность алатырских монахов, которые, обратив свою Мордву, принялись и за чужую, не понравилась инородцам. Они долго терпели, но, как скоро в смутное время земля замутилась, алатырская Мордва прежде всего захотела свести старые счеты с монахами. Игумена "посадили в воду", то есть утопили в Суре; монахи выбрали другого-и ему та же участь; выбрали третьего — Мордва, ворвавшись в монастырь, скинула его с башни, зарезала одного иеромонаха, разогнала остальную братию, разграбила монастырь и, захватив все жалованные ему грамоты, завладела его вотчинами. Оставшиеся монахи просили властей Троицкого Сергиева монастыря, архимандрита Дионисия и келаря Авраамия Палицына, чтоб их монастырь был приписан к ним. В 1615 году царь Михаил Фёдорович согласился на то. Троицкие власти послали в Алатырь своих миссионеров, которые повели дело лучше: некоторые мордвины даже сами стали просить о крещении. Так, в 1619 году один мордвин дал в Троицкий Сергиев монастырь вклад, прося за то его окрестить. Тогда же мордвин, названный во св. крещении Тихоном, отдавая Троицкому Сергиеву монастырю свою родовую вотчину Кирмальский-Ухожей, сам просил о водворении его между христианами, "чтоб ему христианския веры не отбыти".
Когда патриарх Никон принял в свое управление русскую церковь, он с известною, ничем неудержимою ревностью стал заботиться о церковных исправлениях. Обращение язычников в христианство сильно его озабочивало. Особенно же заботился он о крещении и обрусении Мордвы. Никон сам был мордовского происхождения, сын обруселого мордвина Мины, крестьянина села Вельдеманова.
После трагической кончины Мисаила, обращение Мордвы в христианство производилось с большею умеренностью. Вскоре настало время возмущения Стеньки Разина. Инородцы восточной России, как и во времена самозванцев, тотчас пристали к бунтовщику. От Арзамаса до Шацка и до Симбирска вся Мордва заволновалась и открыто восстала против русских. В сентябрь 1671 года Мордва с татарами, чувашами и черемисами пошла было на Симбирск, чтобы присоединиться к толпам Разина, но воевода князь Барятинский в одну неделю (23-29-го сентября) пять раз разбил инородцев: под сельцом Куланчи, на реке Карле, под татарскою деревней Крысадаки, под мордовскою деревней Поклоуш и под городком Тагаем; много было побитых, много захвачено в плен и тут же повешено. Октября 1-го князь Барятинский разбил под Симбирском самого Разина, едва успевшего спастись бегством, и рассеял бывших у него инородцев. Другие толпы Мордвы в то же время (16-го сентября), в сообществе с казаками и русскими крестьянами, осадили Алатырь, пошли на город приступом, зажгли одну из башен острога, ворвались в город и разорили его. В октябре Мордва с казаками разорила Верхний и Нижний Ломов, а в декабре собралась в огромном числе в селе Андреевке (в нынешнем Краснослободском уезде, Пензенской губернии), чтобы идти на Арзамас и Нижний, но знаменитый воевода, князь Юрий Алексеевич Долгоруков, разогнал все "воровския шайки".
Мордва была приведена к шерти, то есть к присяге; подавленное возмущение прекратилось, но еще несколько лет инородцев нельзя было считать совершенно покойными. Мордва, не только оставшаяся в язычестве, но и принявшая христианство, часто сходилась в лесах на совещания о том, как бы грабить русские деревни, и нередко действительно грабила их. По усмирении бунта Разина правительство обратило особенное внимание на инородцев. Неоднократный опыт показал, что, как скоро возникнет внутренняя смута, инородцы немедленно пристают к ней и тем увеличивают государственную опасность. С крайнею осторожностью стали смотреть в XVII столетии на Мордву и всеми способами заботиться о наибольшем усилении русского населения между инородцами. В то же время запрещено было продавать им оружие и всякие военные принадлежности, не позволялось в мордовских деревнях заводить кузницы, и даже земледельческие орудия и другие металлические вещи, необходимые в домашнем быту, дозволялось покупать только в городах и притом в самом ограниченном количеств. По усмирении же бунта Разина меры предосторожности против Мордвы были усилены: у неё отбирали оружие, запрещали иметь даже луки и стрелы, запретили звериную охоту. В то же время приняты деятельнейшие меры к распространению между ними христианства, а главное, к утверждению их в истинной вере и к возможно большему обрусению. В 1686 году последовал указ царей Иоанна и Петра Алексеевичей из приказа Большого дворца, чтоб епархиальные архиереи и монастырские власти обращали особенное внимание на новокрещенную Мордву, "которые в христианской вере не тверды, в церкви Божьи не приходят и отцов духовных у себя не имеют". Этим указом повелевалось составить именные списки новокрещенных, жены и дети которых оставались в язычестве, и всех таких брать в архиерейские дома или в монастыри для наставления и утверждения в христианстве. Но более всего на обрусение Мордвы и на обращение её в христианство подействовала правительственная мера, принятая в конце XVII столетия, согласно которой в деревнях мордовских стали селить русских, а также и Мордву переселять в русские деревни. Этот способ был употребляем преимущественно в тех местах, где жили терюхане. Вся Терюшевская волость, населенная терюханами, а также Лысковская, населенная русскими, были пожалованы в 1690 году Арчиле, царю Имеретинскому, пришедшему с женою и детьми из разоренной турками и персиянами Грузии в Россию, под покровительство единоверных государей. Он умер в Москве, в 1713 году и в двадцать три года владения терюханами, конечно, не сам лично, а посредством своих управителей, успел многое сделать для обрусения пожалованной ему Мордвы. Под видом лучшего устройства хозяйственных дел в обширных вотчинах царя Имеретинского, его управители переселили множество русских из Лысковской волости в Терюшевскую и еще более Мордвы из Терюшевской в Лысковскую. Посредством браков мордовское население слилось с русским, стало забывать свой язык или говорить каким-то особым языком, в котором чуть не наполовину слов было русских. Обрусение терюхан пошло так сильно, что даже остававшиеся в язычестве, при совершении религиозных обрядов, в молитвах и пениях мешали русские слова с мордовскими и с именами своих божеств соединяли имена истинного Бога (напр., Саваоф) и христианских святых.
Представив сжатый перечень исторических фактов о Мордве до XVIII столетия, мы в следующих очерках изложим основания мордовской веры и её культа, коснемся нравов и обычаев Мордвы, теперь с каждым годом более и более исчезающих под влиянием сильного обрусения, и наконец, по неизвестным еще документам, расскажем о событиях, сопровождавших окончательное приведение Мордвы в христианство.
Глава 3. Мордовские божества
Совершенно несправедливо некрещеную Мордву называют идолопоклонниками. Никогда не имела она ни идолов ни каких других изображений божества. Правда, она почитала священные деревья, под которыми приносила жертвы, но никогда не признавала их божествами. Правда, она обращалась иногда с моленьями к солнцу и луне, но всегда считала их созданиями Божьими.
Они веровали в единого верховного бога, от которого зависит весь видимый и невидимый мир. Эрдзяды, терюхане и каратаи называют его Пас, или Чам-Пас (верховный бог), — мокшане — Шкай.
Вот такие понятия имела Мордва об этом высшем существе: он не имеет ни начала, не будет иметь и конца; видеть его нельзя не только людям, но и богам, подчиненным ему; он живет на небе, а как он живет, того никто знать не может; он господствует и на земле; и земля, и небо, и светила небесные, и боги (бесплотные добрые духи), и люди, и животные, и самые злые духи, все от него имеют свое начало; он творец всего видимого и невидимого мира, промыслитель, управляющий всем посредством подчиненных богов и богинь. Чам-Пас любит свои создания, и от него происходит одно только добро, но, чтобы люди не забывались, он попустил Шайтану сотворить злых духов и посадил их в болотах и омутах. Если человек сделает что-нибудь противное Чам-Пасу, он дозволяет злому духу сделать вред тому человеку, но когда человек обратится к нему с мольбой избавить его от зла, он запрещает злому духу и велит ему сидеть в воде. Но одной частной молитвы недостаточно для умилостивления разгневанного верховного бога: необходимы общественные и домашние моления подчиненным ему божествам, а еще необходимее добрая жизнь.
Обыкновенная молитва к верховному богу у мокшан коротка: "Шкай! оцю Шкай, верду Шкай, ванымыст! Боже, верховный боже, начальный боже, помилуй нас!" Эрдзяды и терюхане обращаются к нему с молитвой: "Чам-пас, вел Пас, помилуй нас!", то есть: "верховный боже, боже мира (в смысле общества), помилуй нас!" К этому верховному богу Мордва обращалась в начале каждой молитвы, к какому бы божеству она ни относилась. Но самому Чам-Пасу ни особых праздников ни особых жертвоприношений не отправлялось.