Очерки по истории географических открытий. Географические открытия и исследования нового времени (XIX — начало XX в.). Том 4
Шрифт:
В начале 1844 г. Миддендорф с Вагановым проехали из Красноярска в Иркутск, перешли на Лену и по ней в начале марта 1844 г. спустились до Якутска, где некоторое время изучали вечную мерзлоту в колодцах и скважинах, заложив тем самым основы мерзлотоведения. Выполнив эти работы, Миддендорф на свой страх решил продлить срок экспедиции для исследования тогда почти неизученного Амурского края. Вместе с Вагановым он проехал вьючным путем до села Амги (на р. Амга, притоке Алдана), где в конце апреля снарядил большой отряд. Отсюда экспедиция перебралась на приток Алдана Учур, по нему и его притокам прошла к водораздельным высотам — восточным отрогам Станового хребта — и, перевалив их в середине июня, вышла к верховьям Уды: «…между долинами Уды и Учура идет ряд крутых хребтов, увенчанных высокими голыми вершинами (гольцами) или служащих основанием остроконечным сопкам. Глубокими и узкими полосами входят долины
По Уде путешественники спустились на построенной ими байдаре к Удской губе Охотского моря, причем Ваганов выполнил съемку всей реки. Путь от Алдана до Уды был первым маршрутом через юго-восточную часть Верхоянско-Колымского края, ранее совершенно неизвестную. Отсюда на байдаре они двинулись на восток вдоль берега моря. Миддендорф занялся изучением геологии побережья, Ваганов описал и нанес на карту южный берег Удской губы (с о. Медвежьим), южное побережье о. Большой Шантар, Тугурский и Ульбанский заливы (южная часть залива Академии, названного так Миддендорфом), фактически открыв Тугурский п-ов с глубокой гаванью-заливом Константина. Двигаясь далее к востоку, Миддендорф и Ваганов открыли п-ов Тохареу, который «в виде языка вдается в залив Академии и разделяет его на заливы Ульбанский и Усальгинский» (теперь Николая). Восточнее на материке Миддендорф открыл хребет Мевачан (длина 100 км, высота до 972 м). Он так охарактеризовал рельеф исследованной области: «Край материка, ограждающий Охотское море с юга, состоит из крутых гор… они почти всегда представляют отвесные или нависшие стремнины… выступающие из береговой линии в виде многочисленных мысов; эти мысы обыкновенно продолжаются по дну морскому бесчисленными подводными камнями, иногда рифами, версты в две длиною…».
Вернувшись к устью р. Тугура в начале октября, Миддендорф и Ваганов снарядили олений караван и поднялись по реке до ее крутой излучины, открыв восточнее короткий хребет Магу (100 км), а западнее — другой, позднее названный Тугурским (около 100 км), перешли на р. Нимелен (система Амгуни), а оттуда по одному из его западных притоков достигли примерно у 52° с.ш. северного продолжения почти меридионального Буреинского хребта — название, впервые предложенное Миддендорфом. Это был хребет Дуссе-Алинь (длина 150 км, высота до 2175 м), который «на всем своем протяжении узок, высок и усажен коническими вершинами». По пути к западу от Нимелена Миддендорф видел горы, отличающиеся значительной высотой и крутизной склонов (Ям-Алинь, длина 180 км, высота до 2295 м). Перевалив в долину Бурей, путешественники спустились по ней до устья Нимана, а но нему и его притокам прошли в бассейн Селемджи. Двигаясь к северо-западу через множество горных речек, в конце декабря 1844 г. они достигли Зои (у устья Гилюя), причем примерно у 130° в.д., и далее к северо-западу на протяжении более 50 км Миддендорф видел «на севере вдали очень высокий хребет с цепью безлесных сопок» (Джагды).
Повернув от устья Гилюя к юго-западу, в конце января 1845 г. они прошли к Амуру. На левом берегу реки Миддендорф отметил «плоскую луговую местность, которая составляет существенную противоположность стране хребтов. [Она располагается] между Зеей и Буреей не только вблизи Амура, но тянется по ним вверх на несколько градусов широты…». Таким образом Миддендорф резко раздвинул границы Амурско-Зейской равнины. Затем путешественники поднялись по Амуру до слияния Шилки и Аргуни, а оттуда через Нерчинск вернулись в Иркутск.
Результатом этого путешествия явилось описание юго-западного берега Охотского моря и Шантарских о-вов. Миддендорф предложил выделить Яблоновой хребет, доставил первые гидрографические сведения о южных склонах Станового хребта и был первым его исследователем. Он положил начало открытию и исследованию хребтов Буреинского и Джагды, дал первые точные геологические материалы о Приморье и бассейне Амура, правильно охарактеризовав этот бассейн как горную страну. Он первый определил южную границу распространения вечной мерзлоты в Восточной Сибири. В опубликованном в 1860—1877 гг. труде «Путешествие на север и восток Сибири» (две части) Миддендорф впервые разработал классификацию тундр, привел доказательства зонального распределения растительности этой территории и разработал общую характеристику ее климата. По мнению советских этнографов, новыми для науки были данные о таймырских эвенках, нганасанах, долганах и северных якутах.
Военные топографы в Западной Сибири
Более века прошло после съемок П. Чичагова, но огромная территория Западной Сибири оставалась практически «белым пятном». Правда, с 20-х гг. XIX в. в этом регионе проводились топографические работы, носившие сначала эпизодический характер, а с 40-х гг. ставшие относительно более регулярными. Возглавил их полковник русского Генерального штаба Густав Карлович Сильвергельм. К 1850 г. подчиненные ему 11 военных топографов, среди которых выделились Елизар Петрович Воронин и Михаил Иванович Егоров, засняли районы, расположенные южнее 60° с.ш. Практически безлюдный северный край, не представлявший, как тогда полагали [36] , ни в каком отношении ничего важного, так и остался незакартированным.
36
И в наше время вплоть до конца 50-х гг. край этот считался малоперспективным до выявления крупных нефтяных и газовых месторождений.
Топографы установили, что все заснятое пространство составляет часть обширной равнины, безлесной лишь в южных пристепных участках, в основном же покрытой лесами. По их данным, севернее 57° с.ш. находятся топкие болота, поросшие дремучими лесами и кустарниками (рямами). Обь с Иртышом делят эту территорию на две половины: на востоке — Васюганские болота, на западе — Кондровские тундры. Общая площадь болот почти 110 тыс. км2.
Съемщики положили на карту 16 более или менее крупных притоков Иртыша, в том числе весь Ишим и Тобол, а также часть притоков Оби, включая Пим, Аган и Вах. Большинство правых притоков средней Оби из-за сурового климата, непроходимых лесов и болот осталось незаснятыми, сведения о них отсутствовали.
Топографы засняли и описали около 60 пресных, соленых и горько-соленых озер региона. Из них самое крупное — Чаны (около 2,5 тыс. км) с пологими берегами, поросшими камышом. Поблизости расположено несколько мелких озер. Весной в половодье все они, сливаясь, образуют обширный водоем. Результаты съемки Г. Сильвергельм опубликовал в 1849–1852 гг.
Открытие пролива Невельского
Летом 1826 г. ссыльный раскольник Гурий-Васильев бежал (в четвертый раз) с Нерчинской каторги, спустился на лодке по Амуру до лимана и несколько дней двигался на юг вдоль берега материка. Перезимовав среди гиляков (нивхов), в следующем году он прошел вдоль побережья Татарского пролива на север — мимо устья Амура к Тугурскому п-ову, где провел вторую зимовку, а весной 1828 г. проехал на собаках в Удский острог и там рассказал о своем плавании. Особенное впечатление произвело следующее его показание: «Устье Амура содержит около 30 верст в ширину. Большой остров, лежащий на восток, отстоит от устья верстах в 60…».
Рассказ Г. Васильева дошел до штурмана П.Т. Козьмина. С 1832 г. он перевелся на Балтийский флот и постоянно общался с офицерами этого флота.
В 40-х гг. XIX в. на Балтике служил Геннадий Иванович Невельской. Он заинтересовался старинными известиями об островном характере Сахалина и свежими сообщениями дальневосточных моряков, опровергавших ошибочное мнение Крузенштерна, что это — полуостров. Невельской добился назначения командовать транспортом «Байкал», направлявшимся с грузом на Камчатку, и в 1848—1849 гг. перешел от Кронштадта вокруг мыса Горн в Петропавловск. Сдав груз, Невельской в июне 1849 г. самовольно двинулся к северному входу в Амурский лиман, хотя знал о резолюции Николая I на рапорте Ф.П. Врангеля, что устье Амура доступно лишь для мелкосидящих лодок: «Весьма сожалею, вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить». Невельской послал на юго-запад лейтенанта Петра Васильевича Казакевича, и тот, продвигаясь на шлюпке вдоль берега материка и делая промеры, добрался до устья Амура.
Сам Невельской на трех шлюпках и байдаре в июле обошел устье Амура, все время определяя глубину, затем спустился к югу до 52° и установил: Сахалин на этой широте отделен от материка узким (7,3 км) проливом. Пройдя еще дальше к югу, за мыс Южный, Невельской достиг самой северной точки маршрута Лаперуза и окончательно доказал, что Сахалин — остров, отделенный от материка судоходным проливом.