Очерки времен и событий из истории российских евреев. 1945 – 1970 гг. Книга 6
Шрифт:
Пересечение границы с поддельными документами было опасным делом. "Тридцать семь человек оказались в вагонах эшелона, идущего в Польшу. Перед дорогой евреи прочитали псалмы и воззвали к Всевышнему с мольбой об избавлении: "Да услышит Господь стон наш…" – "Даже маленькие девочки читали псалмы, которым их обучили, и спорили между собой, какой из псалмов больше подходит к этому случаю: "В беде взывал я к Господу…" или "Из бездны взываю к Тебе, Господи…"
Переезд через границу становился порой невозможным, хасидские семьи находились во Львове на нелегальном положении, ожидая благоприятного момента, и не знали, как поступить. "Вернуться
Последний эшелон с хасидами – нелегальными эмигрантами пересек границу с Польшей в конце 1946 года. Всего покинуло Советский Союз около 1000 хасидов Любавичского ребе, однако не всегда это проходило успешно. Были аресты беженцев и суровые приговоры, потому что попытка недозволенного пересечения границы рассматривалась как "намерение изменить родине".
Раввин Шмуэль Нотик – осужден на 10 лет, умер в лагере. Сарра Каценеленбоген – приговорена к 10 годам, погибла в заключении. Раввин Ейно Коган, один из членов львовского Комитета – осужден на 10 лет, умер в лагере под Карагандой.
Дов Виленкин: "Мы приехали во Львов в тот день, когда ушел последний эшелон с хасидскими семьями. Начались аресты лиц с фальшивыми польскими паспортами. Скрываясь от ареста, родители бежали в Черновцы…" Хасидские семьи, не сумевшие выехать в Польшу, разъехались по разным городам; наиболее активные деятели, способствовавшие выезду, перешли на нелегальное положение.
В 1947 году был арестован в Москве Берл Левертов. В обвинительном заключении сказано, что он "принимал активное участие в нелегальной переброске антисоветски настроенных евреев за границу; лично организовал такую переброску… двух своих сыновей, дочери и ее мужа; сам замышлял бежать за границу". Левертова приговорили к 10 годам, и он умер в заключении.
В 1950 году в Ленинграде арестовали более 30 хасидов Любавичского ребе – после того, как им не удалось покинуть СССР; двое из осужденных – раввин Хаим Меир Минц и Аарон Кузнецов – погибли в лагерях. "Жертвами стали самые лучшие. И даже место, где они погребены, неизвестно нам, и кадиш по ним не прочитан".
Впоследствии статью обвинения "намерение изменить родине" поменяли на "незаконный переход границы", за что полагалось 3 года лагерей. Беженцам учли "смягчающее обстоятельство" – они пытались уйти в "братскую социалистическую страну", а это не являлось "изменой родине".
6
Ц. Прейгерзон, из воспоминаний (лагерь возле Воркуты):
"Реб Мордехай Шенкар из Львова – личность из ряда вон выходящая. Такого человека я давно не встречал в нашем неустойчивом мире. Это был глубоко верующий человек – он верил во Всевышнего всем своим существом, всей душой…
Реб Мордехай работал бухгалтером… В 1945–1946 годах поляки и евреи, выходцы из Польши, могли вернуться на родину. Многие из них возвращались через Львов; среди них было немало местных евреев, которые любыми средствами "выправляли" себе документы… Реб Мордехай… давал пристанище подобным людям, приезжающим из других мест, и его дом превратился в нелегальную гостиницу…
Его арестовали в 1950 году… и реб Мордехай получил 10 лет… В лагере он молился три раза в день, отмечал все праздники, исправно постился в дни
– Ну, реб Мордехай, писали вчера?
И получал ответ:
– Слава и хвала Создателю, мне удалось избежать этого греха.
Трудно выполнять в лагере все заповеди… Кое в чем ему приходилось и отступать, чтобы выжить и не умереть с голоду. Но он верил всей душой во Всевышнего, он знал, кому молиться, на кого надеяться, у кого искать утешения.
Молитва смягчала его душу, давала ему надежду. Нам же, неверующим, не хватало этой веры, нас окутывала тьма от земли до небес, и мы не видели, откуда может прийти спасение. А над реб Мордехаем сияло чистое небо – Всевышний правил миром, к Нему обращался реб Мордехай в своих молитвах…
Реб Мордехай как никто помогал нуждающимся. Он отдавал им значительную часть своего заработка… собирал деньги у других заключенных, навещал больных, заботился о них, приносил им еду…"
7
В июне 1940 года Советский Союз отторгнул Северную Буковину от Румынии, но после начала Отечественной войны там снова восстановилось румынское правление. В гетто Черновиц оказалось около 20 000 евреев; жизнь была нелегкой, однако акций по уничтожению не проводили, а потому большинство евреев сумело выжить.
После изгнания немцев из Северной Буковины советское правительство стало поощрять эмиграцию евреев, у которых прежде было румынское гражданство; местные власти сообщали из Черновиц: "Имеется значительное количество лиц, желающих выехать за границу… На трикотажной фабрике N 1 подали заявления на выезд в Румынию 95% работников, на трикотажной фабрике N 6 из 109 работающих записалось на выезд 106 человек".
О возникшей возможности узнали евреи соседних областей, и "началось усиленное перемещение евреев Бессарабии и Приднестровья в сторону Черновиц, откуда можно было сравнительно легко попасть в Румынию… В подавляющем большинстве они лишь проезжали через Румынию в порт Констанца или в Италию, чтобы оттуда отправиться в Палестину".
До февраля 1946 года евреев вывозили в Румынию, не спрашивая согласия румынского правительства; подобные действия отмечались в советских документах как "выезд", "переселение" и даже "выдворение". Это была хорошо организованная операция: к назначенному дню приезжали машины, грузили в кузова имущество, везли евреев на железнодорожные станции, а оттуда к румынской границе. К апрелю 1946 года – крайнему сроку "выдворения" – выехало из Советского Союза 22 307 человек, многие из которых отправились затем в Эрец Исраэль в рамках операции "Бриха".
Некоторые евреи Черновицкой области подали просьбу о выезде в Румынию, но затем передумали и остались в Советском Союзе. Известно их количество – 1044 человека.
Мордехай Штерн, Северная Буковина:
"Из ссылки я сбежал в 1946 году и на крышах вагонов – через всю Россию и Украину – вернулся в родной городок, чтобы перебраться в Румынию. Но я опоздал на две недели – границу закрыли на замок…
Темной апрельской ночью 1947 года, переодетый в крестьянскую одежду, я перешел границу СССР и в подлеске, у дороги на Радауцы, переждал до рассвета… Оставалось довершить вторую часть побега: выйти под утро на дорогу и смешаться с крестьянами, идущими в Радауцы на базар…