Очешуеть! Я - жена дракона?!
Шрифт:
– Здравствуйте и добро пожаловать, господа, - улыбнулась приветливо. – Позвольте принять ваш заказ.
– Здравствуйте, Северина, - отозвался Рэйнар.
По моей спине прокатились, восторженно выдохнув и тут же падая в обморок, мурашки. Какой у него голос! В меру низкий, но не басит, как башмачник, что по соседству обитает. Тот, когда говорит, ощущение такое, будто бочку на голову надел. А еще эта хрипотца, слушала бы и слушала моего дракона!
Так, похоже, я как раз таки заслушалась. Стыдоба! Вон,
– Слушаю вас, господин Рэйдэн, - сказала сухо и сжала карандаш, уткнувшись носом в блокнот.
– Квасу нам четыре кружки, больших, - начал перечислять дракон.
– Для почину, - уточнил один из друзей, с рыжей бородой. – Потом медовухой отполируем!
– Лучше бы в приличное заведение пошли, - процедил черноволосый, презрительно скривившись. – Вина заказали бы Реольского.
Цаца какая, надо же! Мою таверну неприличной величать?!
– Элиас вечно всем недоволен, - вздохнул рыжебородый.
– Просто меня не тянет брататься с чернью, как некоторых, - цаца откинул на спину прядь длинных ухоженных волос, которым и девушка позавидовала бы, и нервно уткнул в пол рядом со стулом трость с набалдашником из, похоже, чистейшего драконьего золота.
Я с трудом удержалась, чтобы не стукнуть гада блокнотом по тупой башке – ведь видит же, что уже поцарапал несколько половиц, и все равно ему, сверлит дырку, негодяй негодяйский! Очешуеть просто! Уж простите, иначе и не скажешь!
– Реольского могу подать, ежели желаете, - сквозь зубы предложила я, с болью в сердце глядя, как проклятая трость выписывает вензеля по натертым до блеска половицам.
– Да что ты в нем понимаешь, служанка! – тут же донеслось в ответ.
– У нас имеется золотистое из Тарони, выдержанное со специями, настойка Тирольская также в наличии, а вчера Гардурское привезли, с изумительным персиковым послевкусием. – Отчеканила, вскинув на него взгляд. - Какое изволите?
– Простите, Северина, - вмешался Рэйнар и положил руку на ладонь гада, что лежала на набалдашнике трости. Верчение прекратилось. – Элиас нынче не в духе. – Улыбка была такой обезоруживающе милой, что я тут же забыла о его противном друге.
– Как и всегда, - хохотнул рыжий. – Тащи нам кваса, красавица!
– Хорошо.
– А к нему похлебку из репы и жаркое ваше знаменитое.
– Ну у вас и вкусы! – фыркнул цаца.
– Ты попробуй сначала, - возразил другой друг, со стрижкой ежиком. – Я в прошлый раз пальцы облизывал! Кто повар у вас, девушка? Позвала бы ты его, расцеловать хочу!
– Повар перед вами, - ответила с улыбкой.
– Точно хочу расцеловать! – ежик полыхнул глазами, как умеют только драконы – так, чтобы на мгновение драконий взгляд проявлялся.
Ходит поверье, что коли глянет им на деву чешуйчатый, так и отказать она ему не посмеет. Но со мной не сработало. И не таким ухарцам поворот от ворот давала. Они все думают, что коли бедная девушка, так на любого польстится, будто у нас самоуважения нет!
– Лучше скажите, какой хлеб вам подать, - перечислила шесть видов. – Недавно испекла, корочка еще хрустит.
– Принесите на свой вкус, Северина, - ответил Рэйнар. – И паштета миску, до сих пор его вспоминаю, ночами снится!
– Заказ принят, - я быстро черкнула в блокноте о паштете.
На самом деле, записи мне не требовались, на память не жалуюсь, но для солидности не помешает. Подглядела это в одном из ресторанов в центре города, на которых вывеска красуется серебром, а внутри убранство такое, какого в нашем бедняцком квартале и во сне никто не видал.
– Сейчас же начнем подавать. Приятного аппетита, господа!
– Возьмите плату заранее, Северина, - Рэйнар достал из кошеля на поясе увесистую монету и положил на мою ладонь.
Золотой талан!
Таааак, я быстренько прикинула, сколько у нас в кассе и сколько надо дать сдачи. Заказ хоть и богатый, но выручки за сегодня точно не хватит, чтобы с монеты такого номинала сдачу насчитать. Это еще всех соседей надо обойти и попросить в долг, но никто не даст, ведь и так уж задолжали всем, благодаря батюшке истовому игроку.
Весь квартал давно шутит, мол, ему ли играть с его-то удачей – десять девок настрогал, а сына так и не родил. Но это отца не останавливает. Он как увидит карты или кости, глаза загораются и все, пиши пропало!
– Простите, но не будет ли монеты поменьше, господин Рэйдэн? – я с надеждой заглянула в его золотисто-желтые глаза. – С такой сложновато будет сдать.
– Сдачу оставьте себе, Северина, - он мягко улыбнулся, заставив меня глазеть на по-мужски резко очерченные губы и гадать, каков вкус его поцелуя. – Пригодится, - он указал взглядом на исцарапанный цацей пол.
– Очень щедро с вашей стороны, благодарю, - я сунула тяжелую монету в потайной кармашек фартука.
Нельзя ее класть в кассу, батюшка углядит, быть беде. Цапнет тут же и поминай, как звали. Только под утро чуть живого приведут к дверям – и не потому, что заботливые такие и не могли позволить ему через весь город ползти по брусчатке, а из-за того, что наиграл наш везунчик в долг на недельную выручку.
И ничего не сделаешь ведь, придется все выскребать, до последнего гроша в доме, чтобы срок дали для возврата проигранного. В прошлый раз копилку младшей нашей разбить пришлось, так на душе было пакостно, никогда слезы ее не забуду. И по соседям с протянутой рукой прошлась, краснея и умоляя дать в долг.
А он в ногах валялся, клялся истово, что никогда больше, ни-ни, даже не посмотрит в сторону игорных домов проклятых! На башмаки мои, на которых одна заплата на другой, смотреть страшно, слезы крупные ронял, младшенькую к груди прижимал, которая в голос ревела, когда он повеситься обещал, чтобы не позорить дочерей.