Очи познания: плоть, разум, созерцание

Ken Wilber

Eye To Eye: The Quest For The New Paradigm

В течение уже многих лет я рассказываю студентам, изучающим трансперсональную психологию, о том, насколько важно читать Кена Уилбера, если они хотят понять, как трансперсональная теория интегрирует психологию и духовные учения мировых религий. Ни от кого не ожидается стопроцентного согласия со всем, что он пишет, однако нужно понимать, в чем важность его перспективы.

Глубину и широту видения Уилбера большинству из нас довольно непросто охватить умом. Многие его критики начинают цепляться за детали какого-то небольшого сегмента, но при этом никогда не рассматривают его философскую позицию в целом. Кажется, есть

Сама я впервые познакомилась с трудами Уилбера в далеком 1975 году, будучи ответственным редактором «Журнала трансперсональной психологии»: нам выпала честь стать первыми, кто опубликовал его статью «Спектр сознания». Когда вскоре под тем же названием была издана его книга, я поняла, что работа Уилбера является проявлением великого служения во благо всех нас. Его способность ясно и цельно выражать интегральное видение, которое до того пытались, с переменным успехом, выразить многие из нас, позволила расширить области психологического и духовного познания и прийти к подлинно глобальному взгляду на духовный путь.

Уилбер, несомненно, является одним из величайших мыслителей нашего времени. Его междисциплинарный синтез охватывает психологию, философию, религию Востока и Запада, а также социологию, антропологию и постмодернистскую философию. За последние два десятилетия он приобрел в широких кругах репутацию блестящего философа. Некоторые сравнивали его с Гегелем, но, на мой взгляд, в сравнении с последним он пишет гораздо проще! Его называли Эйнштейном исследований сознания, и его труды являются противоядием здравомыслия, исцеляющим от догматического редукционизма, царящего во многих дисциплинах. Его вклад в психологию сравнивался с вкладом Зигмунда Фрейда, Карла Юнга и Уильяма Джеймса. Его блестящее и основательное переосмысление теорий человеческого развития и эволюции сознания позволило ему обрести международную известность и уважение среди исследователей широкого спектра дисциплин. Я уверена, что он предлагает мировоззрение, которое со временем окажет влияние на все наши академические, общественные, медицинские, религиозные и научные институты.

В своей работе Уилбер демонстрирует неукротимый дух воина, готового дать отпор любому противнику с неустрашимой прямотой и чистосердечностью. О свойственной ему приверженности служению говорит бескомпромиссная верность труду, который он ощущает в качестве своего призвания, невзирая на то что он требует строжайшей дисциплины. Вместе с этим он продолжает быть открытым для обратной связи и сохраняет оптимистичное чувство юмора в отношении своих человеческих недостатков, проявляющихся в межличностных отношениях. Он также показал готовность пересматривать свои идеи в ответ на поступление новой информации, о чем говорит эволюция его собственной мысли, фазы которой он называет «уилбер-1», «уилбер-2» и «уилбер-3».

Когда Уилбер отвечает на заявления критиков, то зачастую имитирует настрой их собственных ремарок, в результате чего некоторым наблюдателям кажется, будто он порою чрезмерно резок. Однако, на мой взгляд, Уилбер проявляет и мудрость, и сострадание в своей готовности отвечать критикам, знакомым лишь с незначительной долей его работы. Его сострадание временами может казаться беспощадным, но я знаю, что у него открытое сердце, а пишет он, опираясь не только на огромное количество прочитанного материала, но и на собственный опыт. Я изучала психологию, религию и философию около сорока лет, и мне еще только предстоит встретить или прочитать труды кого-то, кто (быть может, за исключением далай-ламы) сравнился бы с Уилбером этим «лазероподобным» качеством интеллекта. Редчайший интеллектуальный гений Уилбера сопоставим лишь с эмоциональной интенсивностью, которую чувствуешь при чтении его повествования о страстной любви к безвременно скончавшейся жене Трейе Киллам Уилбер, история жизни и смерти которой описана в книге под названием «Благодать и стойкость». Я знакома со многими людьми, на чью жизнь глубоко повлияло прочтение данной книги, и многим она помогла справиться со своей собственной болезнью или утратой любимого человека. [1]

Мне выпала честь быть очень близко знакомой с Кеном на протяжении большей части последних двух десятилетий. Он является моим духовным соратником, учителем и сияющей звездой вдохновения. Больше всего в его работе я ценю то, что вижу как постоянное указание путей к освобождению и просветлению. Его искусное владение языком всегда указывает на невыразимую тайну за пределами лингвистических реалий. Лицам, склонным к джняна-йоге, скрупулезное исследование трудов Уилбера может принести большую пользу. Тем, кто чувствует себя заблудившимся на духовном пути, ясность, свойственная его работам, сослужит бесценную службу. Для людей, уже знакомых с дальними рубежами духовной практики, указующие инструкции, предлагаемые Уилбером, послужат источником наслаждения и радости. Во всех написанных им книгах, а таковых на сегодня более дюжины, присущая ему проницательная визионерская логика объединяет узор калейдоскопа разрозненных идей в осмысленный узор, открывающий перед нами двери в мудрость тысячелетий.

Фрэнсис Воон

Ради удобства я подразделяю всю свою работу на четыре общих фазы. Фаза 1 была романтической (она предлагала модель «возвращения к благу») и предлагала спектр сознания от подсознания к самосознанию и сверхсознанию (от ид к эго и Богу), причем более высокие стадии считались возвращением и восстановлением изначально доступных, но впоследствии утраченных потенциалов. Фаза 2 была более ориентирована на эволюцию и развитие (модель «развития к благу»), согласно которой спектр сознания разворачивается через стадии, или уровни, развития. Фаза 3 к уровням развития присовокупила линии развития – то есть множество различных потоков развития (когнитивный, аффективный, моральный, психологический, духовный и т. д.), протекающих относительно независимым образом через базовые уровни общего спектра сознания. Фаза 4 добавила сюда идею четырех квадрантов – субъективного (интенционального), объективного (поведенческого), межсубъективного (культурного) и межобъективного (социального) измерений – каждого из данных уровней и линий, что привело к основанию или, по крайней мере, попытке основания всеобъемлющей, или интегральной, философии.

Труды, принадлежащие этим различным фазам, образуют достаточно непротиворечивое целое. Дело не обстояло так, словно один период отвергался и взамен ему предлагался другой: на самом деле работы каждого из периодов, по моему мнению, в значительной степени сохраняют свою верность, а последующие труды просто дополнили их новым материалом, не отменяя при этом написанное ранее. Каждая фаза была относительно истинна, но частична, и многие из таких частичностей исправлялись в последующих дополнениях (по крайней мере, таково мое убеждение). Даже работы фазы 1, если убрать из них встречающийся подчас романтизм, выступают в роли полезных краеугольных камней, лежащих в основании всей этой системы. Материал, предложенный в настоящей книге, отражает полноценно сложившуюся фазу 2. Одна из основных задач фазы 2 состояла в исследовании значимости основанных на понимании процессов развития и эволюции взглядов на психологию, религию, философию и человеческое бытие в целом; также она состояла еще и в попытке выявить определенные заблуждения, возникающие в результате неспособности учитывать взгляды, в достаточной степени осведомленные о процессах развития. Как таковые, главы данной книги, на мой взгляд, все еще описывают некоторые из важнейших аспектов моей работы, и я могу лишь надеяться, что они продолжат выдерживать проверку временем, с чем они до сих пор справлялись довольно успешно.

Ни одна из моих концепций не привлекла большего внимания и не привела к более интенсивной полемике, как «до/над-заблуждение», так что, пожалуй, мне стоит начать свой комментарий именно с нее. Я открыл «до/над-заблуждение» в результате анализа своих собственных ошибок. То есть это произошло, когда я осмыслил, почему романтические взгляды на мир поначалу кажутся довольно убедительными (и почему почти все люди начинают свое исследование духовности с романтического воззрения) и все же проявляют неспособность включить реальные эмпирические данные и свидетельства о филогенетическом и онтогенетическом развитии.

Общее воззрение романтизма довольно прямолинейно: согласно ему, младенцы и первобытный человек начинают свой путь с бессознательного единства с миром в целом (и чистым Я), будучи погруженными в нечто вроде первозданного рая (либо буквально земного Эдема, то есть фуражно-кормодобывающей экологической мудрости, либо «блаженного» младенческого слияния «с матерью и миром»). В ходе последующего развития сей первозданный рай неизбежно утрачивается, когда из этой первичной Основы возникает эго, разбивающее на осколки это «неотчужденное» состояние и создающее тем самым мир греха, страдания, экологической катастрофы, патриархальной жестокости и общей пагубности. Но личность (и человечество) могут отбросить свою излишне аналитическую, разделяющую и расколотую позицию, вернувшись обратно и восстановив целостность первоначальной погруженности (но теперь в зрелой и сознательной форме или на более высоком уровне). Изначальная целостность, объединенная теперь с аналитическими способностями, приведет к обновленному раю на земле, экологически защищенному и сбалансированному, породив освобожденное неотчужденное сознание, являющееся духовным в самом глубоком и истинном смысле этого слова.