Очищение духом
Шрифт:
На дорогу выскочили шестеро мужчин с огнём в руках, быстро обступив Ривелсею со всех сторон и лишая её возможности бежать, чего она делать, впрочем, совершенно не собиралась.
– Доброй ночи, – непонятно зачем и почему сказала она, почти уже уверенная в том, что эта ночь для кого-то, скорее всего, будет не совсем доброй.
Один, тот, что был помоложе, хохотнул и уставился на неё тупым недвусмысленным взглядом, буквально щупая им её и глупо хихикая. Это практически сразу взбесило Ривелсею. Да, она считала себя красивой, но не терпела, когда так пристально рассматривали её тело. Двое других нахмурились и сжали губы. Ещё двое стояли чуть поодаль и, видимо, ждали приказа или действий с чьей-либо стороны. Последний, видимо, старший, бородатый мужик,
– Не надо, детка, по лесам гулять ночью. Куда ты идёшь и зачем?
Ривелсея смолчала. Она была уверена, что идёт именно сюда. Нервное напряжение захлестнуло её тело, и опять прошла мелкая неприятная дрожь. Нет, не страх, конечно. Просто нервы.
– Хотя неважно, – закончил мужик. – Идёшь ты с нами, и давай без фокусов. Бежать некуда, помощь не придёт. А ну-ка иди сюда…
Он грубо схватил её за руку, и в тот миг, когда глаза их встретились, Ривелсея увидела в его взгляде ту же тупость и сладострастность, что и у молодого. Рукав затрещал, одна из пуговиц плаща отскочила и упала на землю. Вывернув ей карман, он извлёк оттуда золотые монеты и жадно сжал в своём кулаке; затем, нарочно сильно прижав её к себе, вывернул другой карман, в котором ничего не обнаружил, и плюнул на землю. Другие обступили Ривелсею плотным кругом, дыша ей в ухо, одновременно косясь на предводителя и явно думая о том, сколько денег он даст каждому из них.
– А теперь, девочка… – продолжил главарь, снова протягивая к ней руки, подходя к ней сзади и плотно прижимаясь к её задней части.
Ривелсея стояла и ничего не делала до этого момента. Это было не оцепенение, не испуг, она ждала гнева. И дождалась. Слово «девочка» было произнесено явно зря, оно напоминало Ривелсее исключительно о ратлерском клане и её Великом Мастере. Пусть это звучало пренебрежительно в его устах, но чтобы какой-то грязный карманник называл её так же, как Веттар Нарт!
Сначала она ударила кулаком по физиономии этого предводителя. Несильно, тот отлетел всего метра на полтора и с громкой руганью поднялся, а Ривелсея быстрым, оттренированным движением выхватила меч. Под плащом и в темноте его не заметили или просто не предполагали, что у такой хрупкой на вид девушки он может быть.
Дальше – проще. «Удар ратлера» по тому, кто стоял ближе всех. Меч «Ярость» с неприятным скрипом прошёл сквозь мясо, и хруст костей, разламываемых его нечеловеческой мощью, смешался с утробным предсмертным криком. Враг, словно мешок с песком, упал на землю, забрызгав чистый ратлерский плащ Ривелсеи своей силой, запах которой тут же тяжело повис в воздухе. Только тут нападавшие, поняв, что дело пошло гораздо дальше обычной потехи над молодой девушкой, достали ножи и топоры, а предводитель бросился на неё, размахивая огромной, длинной и тяжёлой железной цепью. Уклонившись от её удара, Ривелсея выставила вперёд лезвие меча и легко всадила его по рукоятку в области груди.
Сложнее было, когда оставшиеся трое, исключая молодого, разозлившиеся уже не на шутку, бросились на неё, не вынашивая больше никаких иных планов, как только размозжить ей череп. Тут нельзя медлить, нужно бить верно, быстро и наверняка.
И она ударила.
«Вихрем Победы».
Даже трудно описать, насколько этот приём красив и при этом ужасен. Ривелсея сосредоточилась на движениях меча, только на них – и забыла про всё на свете на несколько секунд. Это было словно сон или медитация – ни эмоций, ни жажды убийства, а только наслаждение красотой приёма. Тела врагов словно смазались как-то, ибо Ривелсея уже не могла видеть нормально, кружась в этом железном вихре, а потом упали на траву, иссечённые таким числом ран, как если бы их пропустили через мясорубку или бросили на несколько минут среди стаи голодных волков. Уже не люди. Даже не трупы и не тела. Просто куски мяса.
Оглянувшись, Ривелсея увидела, что молодой стоит шагах в десяти от неё, и ужас был в его взгляде очень глубокий и неподдельный. Животный, звериный ужас и страх за свою жизнь, такой же низкий и постыдный, как та страсть, которую
Полная тишина, нарушаемая лишь свистом какой-то рано проснувшейся птицы и порывистым дыханием Ривелсеи, которая замерла на месте в оцепенении, глядя на лежащие на земле, распластанные, в силе, тела. Пыталась – и никак не могла согнать с себя оцепенение. Она вообще никогда не видела так много человеческой силы. Только у себя дома, в Росолесной, когда её матери приходилось перевязывать и лечить глубокие раны жителей деревни. Тогда она на всё это смотрела достаточно спокойно, но сейчас испытала абсолютный шок. Убивать ей ещё не приходилось, и то, что она сделала сейчас, было до неприятия жутким и до нестерпимости омерзительным. Однако это было необходимым, и в принципе, она мало в чём была виновата. Этих людей убил Орден ратлеров, и убил, как поняла Ривелсея, заслуженно. Она же имела вины не более, чем нож или топор, который убивает непосредственно.
Пришло уже утро, в воздухе поднялась промозглая сырость, и Ривелсею стало трясти, от холода и волнения одновременно. Но волнение она подавила мощью и сдвинулась наконец с места.
Некоторое время Ривелсея думала, что делать дальше. Убийство – вещь ужасная, из ряда вон выходящая для любого человека, если только он не привык к нему и не заглушил привычкой естественный природный страх. Так или иначе, дело было сделано, задание Ордена выполнено, люди, которые недостойны жить, мертвы. Смерть необратима, и это доставило Ривелсее облегчение, поскольку невозможность что-то изменить освобождает от любых раздумий.
Однако нужно было что-то делать с телами. Честно говоря, до самого последнего момента Ривелсея думала только о том, как добраться до деревни и найти убийц. Как их уничтожить и тем более как обойтись с телами, Ривелсея даже не раздумывала и теперь была в замешательстве. Первая мысль, чисто человеческая, была похоронить их, как хоронят всех людей, но, во-первых, они того не заслужили, а во-вторых, рыть могилу элементарно было нечем. Но оставлять так тоже не хотелось. Что подумает любой человек, увидев в лесу шесть трупов на дороге? Ривелсее больше всего хотелось просто как можно скорее отсюда уйти. Уйти – и не видеть ни испачканной и залитой силой одежды, ни зверского выражения на лицах убитых, ни остекленевших, мутных глаз с расширившимися зрачками. Но бежать она себе не позволила. Борясь с отвращением, Ривелсея по очереди, ухватив каждый труп за одежду, отволокла его с дороги и сбросила в овраг рядом с ней. Из одежды предводителя она достала деньги, свои деньги, и забрала их обратно. Больше она не стала никого обыскивать. Недостойно и нехорошо, хотя, быть может, и разумно. Чужого не надо. Ничего не надо, что могло напомнить о сделанном сегодня. И так было слишком тяжело.
Тело последнего, молодого, лежало в отдалении, и рядом с ним лежал кинжал, который Ривелсея подняла, вытерла об одежду убитого и вернула в ножны. Становилось омерзительно при мысли, что меч и кинжал ей ещё понадобятся, но сомневаться в этом не приходилось. Тащить тело до оврага было далеко, и Ривелсея просто бросила его среди кустов. На теле она заметила какой-то талисман и уже хотела, не обращая на него внимания, просто уйти, но тут в глаза ей бросилась эмблема на нём: двойной диагональный крест, вписанный в ромб – ратлерский симметричный знак. Да, такие значки она уже видела. Такой же висел на груди у того, кто прислуживал в корпусе для прибывающих – знак союзника ратлерского клана.