Очищение
Шрифт:
Когда добровольцы оказались в полутора метрах за двумя дорого одетыми людьми, какой-то звук или чувство заставили обоих Голдманов обернуться. Голдманы увидели двух мужчин, появившихся из темноты почти рядом с морем приятного света и смеха, в масках, которые позволяли разглядеть только чёрные впадины глаз, с направленными на них револьверами. Двое мужчин молчали, но Джейкоб Голдман сдавленно выдохнул: «Вы!».
Но все четверо поняли, что Голдман сказал. Голдман не знал и не был знаком с этими людьми, которые собирались его казнить. Они всегда копошились далеко внизу, были частью пейзажа, который он видел из окон своего роскошного автомобиля или шикарного кабинета. Эти животные, которые только по капризу природы внешне напоминали богоизбранных людей, но по уверениям мудрецов Торы были бездушными скотами. И всё же он понял, кто были эти люди, и почему они оказались здесь.
Четыре тысячи лет расового инстинкта в одно мгновение сверкнули космическим ужасом узнавания и знания. Бесконечная драма разыгрывалась снова, древний долг нужно было оплатить ещё раз, и крови — опять пролиться в самой долгой войне в истории человечества. Люди перед Джейкобом Голдманом могли носить римские латы или кольчуги крестоносцев, казачью одежду из кожи и меха или чёрные мундиры СС. Сейчас они были в грубых джинсах и лыжных масках, но, о, ужас, он узнал их. И вот теперь он умрёт, потому что они также узнали его, и знали, за что его нужно убить.
У дощатого моста на берегу в «тоёте» Чарли и Ли Вошбернов стекла окон были опущены. Они услышали выстрелы и сквозь дождь разглядели вспышки дульного пламени. Минуту спустя, мимо них прокатил «юкон», и Зак приветливо махнул из окна поднятым вверх большим пальцем. Чарли развернулся и поехал за ним по 39-й стрит, и дальше по главной дороге, где Зак повернул налево, а сам Чарли — направо. Добровольцам следовало прибыть на «разбор полётов» разными путями.
Охота на охотников
Пёс адский, обернись!
Утром 15 февраля Хэтфилд, Локхарт «Кошкин Глаз», Чарли и Ли Вошберны, Кампизи и Экстрем встретились в лесу в доме-прицепе, который в прошлом использовался их друзьями как охотничий домик. Две машины, которые прошлым вечером использовались для убийства, стояли за автоприцепом под деревьями для укрытия от наблюдения с воздуха. Вошберны прибыли в 8 часов и привезли из ночного магазина сэндвичи и хот-доги с томатным соусом в бумажных пакетах, которые тут же сунули в микроволновку.
— Я собирался заказать нам несколько завтраков «Ранняя пташка» в «Прибрежном обеде», чтобы взять сюда, но подумал, что могут заметить, что двое заказали шесть порций на вынос. Это просто такая мелочь, которую мог бы запомнить какой-нибудь ушлый мексиканский или белый доносчик, если полицейские приедут всё разнюхивать, — рассказал Чарли. — Я подозреваю, что наша революционная еда всегда будет довольно случайной.
— Ну да, нам придётся съесть намного больше дерьма, и не один раз, — буркнул Хэтфилд. — Тони, мне нужно, чтобы ты покараулил снаружи. С этого времени каждый раз, когда мы встречаемся в местах вроде этого, по крайней мере, один человек должен стоять на страже. Мы должны быть уверены, что нас никогда не застанут врасплох в закрытом помещении или в любом замкнутом месте, где нас может окружить спецназ и применить газы и тяжёлое вооружение, бронемашины и боевые вертолёты, да и все их хитрые игрушки.
Не дело, когда мы все собираемся здесь в одном месте, как сегодня, даже для таких же важных будущих операций, как эта, и при такой же необходимости, как сейчас. Мы делаем так слишком часто, и это опасно. С этого времени рота «Г» должна разделиться на группы, и мы — каждый из трёх членов тревожной тройки — подберём команду из трёхчетырёх добровольцев-помощников, а потом, когда людей будет побольше, разделимся на большее количество групп или команд, люди в них будут использовать клички, и тогда, я надеюсь, они не будут знать друг друга, как все мы. Сейчас, если один из нас провалится, федералы могут скрутить всю роту «Г», а нам нельзя этого допустить. Мы должны добиться, чтобы под одной крышей нас никогда не находилось больше, чем можно было выручить в случае чего, не больше трёх-четырёх одновременно, и всегда с выставленным часовым.
И он передал Тони винтовку «М-16» и радиотелефон.
— Спустись, следи за дорогой и дай знать, если увидишь, что кто-нибудь подходит или появится в лесу, и, прежде всего, если заметишь или услышишь вертолёт. Я помню, что эти машины закрыты ветками, но Лен, надо сделать для подобных случаев какую — нибудь старомодную маскировочную сеть, так чтобы полностью скрыть от воздушных наблюдателей автомобиль, грузовик или что-нибудь другое таких же размеров. Тони, если ты увидишь любого крадущегося, явного врага, сначала стреляй и убедись, что завалил, по крайней мере, одного, а потом мы все удираем отсюда поодиночке и постараемся встретиться снова в Пещере Аладдина.
— Где-где? — переспросил Ли.
— В другом автоприцепе в Наппа, но не в том, где мы были вчера вечером, — напомнил Хэтфилд. — У нас должно войти в привычку говорить и думать о наших укрытиях кодовыми словами. Стоит один раз проговориться по телефону, и все мы можем попасться. Тони, тут термос с кофе, и мы оставим тебе часть этого замечательного завтрака. Лен намерен поработать с тобой целый день, и позже введёт тебя в курс дела.
— Всё в норме, командир, я поел, перед тем как приехать, — сказал Кампизи.
Как и все, Тони знал Зака много лет, но у него вошло в привычку обращаться к нему как к «командиру» или «лейтенанту», и Зак не возражал, потому что понимал такую психологическую потребность.
— Мэри приготовила мне завтрак сегодня утром. Я сказал, что повезу груз в Клэтскани.
— А Мэри знает? — спросил Хэтфилд.
— Она очень умная. И чувствует, что я чем-то занимаюсь, — подтвердил Тони. — Я надеюсь только, что она не подумает, что я изменяю ей с другой женщиной. Я знаю, что ты неохотно привлекаешь женатых мужчин, потому что большинству белых женщин сегодня нельзя доверять, что они не предадут даже собственных мужей за деньги или чтобы сохранить свой уровень жизни. Не беспокойся. Не все они такие. Мэри из хороших жён.
— Я знаю, — кивнул Хэтфилд. — Да, я знаю, что они не все такие. Просто многих белых женщин жизнь в этом грязном обществе так испортила, что мы должны очень тщательно взвешивать каждый свой шаг. Это — большая проблема, и мы должны знать о ней. В любом случае мы намерены решить её, привести белых женщин в чувство и показать им, что их будущее с нами. И мы не сможем победить без привлечения на нашу сторону наших сестёр, господа.
После того, как Тони ушёл на пост, Чарли Вошберн вытащил две газеты.