Очки для близости
Шрифт:
— Вы там.., осторожнее, — всхлипнула она.
— А в чем дело?!
Экономка лишь горестно высморкалась, перекрестила нашу группку и помахала рукой:
— Ступайте. Вам позвонят.
«В профилактории разворачивается второй акт трагедии, — думала я, шагая на паспортный контроль. — Интересно, каким будет финал?»
Как всегда, дельная мысль посетила меня на ходу. Знай я в тот момент, что увожу в своем чемодане все разгадки интриги, развернулась бы в тот же миг, пробилась сквозь все кордоны и помчалась на Петровку.
Но я не знала.
Перед самым
Основное время пленки занимала съемка едва различимых во тьме машин. Крошечное оконце под самым потолком давало недостаточно света, я о лампах не побеспокоилась и получила в награду беспокойство за некачественную запись.
Перемотав пустые места, увидела я немного. Ракурс, естественно, был выбран неверно, везде тьма египетская, но Леонида я разглядела четко. Он перекладывал что-то из багажника «Форда» в свою машину. И он был не один.
Этот второй ни разу не попал в объектив, не произнес ни слова. Но он там был.
Свою машину Леонид поставил между «Фордом» и стеллажами, на которых укрылась камера. В процессе переноса чего-то он только кряхтел и матерился, иногда поворачивая голову к лестнице в дом. Соучастник молча, без движения стоял у дверей, и если бы не последняя четкая фраза, которую Леонид произнес, усаживаясь перед объективом в свою машину, я бы решила, что второй человек мне мерещится.
— Адью, — кивнул Леонид в сторону двери в дом. — Передачу я уже подготовил.
Будет море цветов.
Вот и весь улов. Что перекладывалось из багажника в багажник, не видно; пола соучастника я не определила, так как к подельнику Леня не обратился ни разу по имени.
«Шпион из меня аховый, — подумала я тогда. — Ни тела, ни сообщника, одно матерное кряхтение. Даже доказать, что перекладывалось что-либо именно из моей машины, сможет лишь экспертиза. Леня своим „Мерседесом“ весь обзор перекрыл. Это я знаю, что и откуда, а на пленке ничего не разобрать».
Зацепилась я только за слово «передача».
И, сидя в самолете, рыскала в великом и могучем, пытаясь определить верный синоним. «Передача». В свете последних событий первой на ум приходит передача тюремная. Интересно, в КПЗ цветов море передают? Вряд ли. Хотя.., смотря кого посадят.
Но как-то не вязалось море цветов с парашей в углу. И следующей на ум приходила передача телевизионная. О преждевременной кончине олигарха, о безутешной вдове в черной шляпке от Шанель и о многочисленных венках от друзей и соратников.
Но тело не было еще обнаружено. Стопроцентной уверенности в том, что удастся с помощью пленки доказать его былое наличие, нет. И, верная политике не дразнить гусей, я летела на Кипр и помалкивала, тем не менее не забывая о синонимах.
Примеряя слово «передача» к ситуации, я прикладывала слова друг к другу, и у меня получалось многое. А нужно единственное, но верное.
Итак. Бывает передача документов… прав.., в машине тоже кое-что есть, но это не
Было бы интересно взглянуть на завещание господина Бурмистрова. Как оно составлено?
Но для этого тело должно быть обнаружено. Или нет? По-моему, в случае исчезновения умершего начинается какая-то многолетняя катавасия, и потенциальная вдова… Нет. В наследствах я понимаю еще меньше, чем в шпионаже. И пообещать могу лишь одно — если тело пропадет на годы, я пойду в милицию и сдамся вместе с информацией. И будь что будет.
С этой нетрусливой мыслью я попросила стюардессу принести бокал вина и выпила за упокой души господина Бурмистрова.
Он был неплохим мужиком, и оставлять его смерть безнаказанной я не имею права.
Но пока остается хоть малейшая надежда на развитие событий без моего участия, буду ждать. Думаю, в раскрытии преступления заинтересованы люди гораздо более влиятельные, чем простая гувернантка.
Кроме конвертика с белым порошком и пленки с записью гаражного происшествия, в чемодане я везла еще одну запись — юбилея покойного. Может быть, с ее помощью удастся мне вычислить сообщника Леонида?
Первой под подозрение попадала мадам.
Но она никак не среагировала на просыпанный порошок, о котором, кстати, знала половина профилактория. Когда Флора Анатольевна предложила мне лекарство, рядом сидел Феликс, стояла с кофейником наготове Тамара Ивановна, невдалеке бродила Раиса. И вообще, о своих благотворительных акциях мадам побеседовать любила.
И Флора Анатольевна — одна из основных наследников. А это мотив.
Но сегодня утром она была столь равнодушна в своей печали, что я терялась.
Кроме мадам, с охраной мог разобраться и непосредственный их шеф Анатолий Викторович. После того как один из его подчиненных продал фотографии Бурмистрова желтой прессе, с хозяином у Анатолия Викторовича сложились странные отношения.
Но, помня о дружбе отца с Басковым и благодаря заступничеству мадам, Бурмистров не стал его увольнять. Он свел необходимое общение до минимума и исключил его из числа обедающих в доме. Шеф безопасности был предан Флоре Анатольевне, и он мог настоять на удалении детей из дома, из страны при тревожных и подозрительных обстоятельствах.
Но, если следовать этим размышлениям, легкое подозрение касалось и Тамары Ивановны, готовой ради племянницы парк вырубить.
Кто? Кто стоял рядом с Леонидом в гараже и ждал передачи с морем цветов?!
Женщина. Сомневаюсь, что для отставного чекиста Анатолия Викторовича цветы в радость.
Тогда мадам. Но почему я до сих пор жива?!
Если начнется расследование, неважно, убийства или исчезновения хозяина, опросят всех. И она не может быть уверена в том, что меня не раскрутят на признание в шалостях. А дальше ниточка потянется к Леониду. Этот шалун не гувернантка, у него иные мотивы, существенные, и за Леню возьмутся всерьез.