Шрифт:
Боги
Есть Бог, который создал Землю,
Есть Бог, который создал нас,
Есть Бог, который создал небо,
И Бог, создавший дьяволят.
И вот решили как-то Боги,
Поспорить, кто мудрее впредь,
Создавшие свои отроги,
Начала жизни преуспеть.
Тот Бог, который создал Землю,
Сказал: – Отныне будет здесь,
Вся мощь вселенной, и отроги,
Сойдутся воедино,
А наш Создатель молвил: – Разум,
Что может быть сильнее, ведь,
Там ничего еще не видно,
И разум, будет строить колыбель.
Сказал Создатель неба следом:
– Что Ваша твердь и колыбель,
Коль нету в этом луча света,
Ведь нет там радости, поверь.
Лишь нечестии создатель криво,
С ухмылкой полною лица, сказал:
– Ну что ж, трудитесь, ибо, я буду ждать,
Ну все, пока!
*****
Бросая жадный взгляд, в бескрайнюю синь неба,
Где облака плывут, в просторе голубом,
В мечтах прекрасных грез, мы видим лучик света,
И глядя на него, мы вспомним о былом.
Как в детстве мы мечтали, на облаках кататься,
И улететь далеко, туда, где просто все,
Где вовсе нету школ, и чтобы там остаться,
Играть и веселиться, уроки – в забытье.
А в юности смотря, на дальнее бескрайне,
И запуская в небо, свой первый самолет,
Что сделан на кружке, и чтоб на дельтаплане,
Смогли мы улететь, в далекий свой полет.
Но детство все осталось, и юность улетела,
И незаметно годы, нас приземлили вниз,
Но вдаль смотря на небо, пусть даже между делом,
Так хочется вернуть, тот детский наш – каприз.
Букеты из роз
Букет белых роз, он лежал на диване,
Завернутый старой газетой вдвойне,
Букет черных роз, в хрустальном стакане,
Осанкою гордой, блистал на столе.
Те розы, что лежа, лежа на диване,
Не думали вовсе о горькой судьбе,
Они понимали, все то, что в стакане,
Хотя и красиво, но смертно вдвойне.
А розы, блистая в хрустальном стакане,
С усмешкою гордой глядя вокруг,
Сказали нескромно, тем, на диване:
– Умрете вы вскоре, от жажды и мук.
Но вот вышло Солнце, в окно посветило,
Сначала тихонько, ласково так,
Но все же оно, чем выше всходило,
Тем все сильней ваза грелась в лучах.
И вот, вскоре вовсе, в полуденном пекле
Вода закипела в цветном хрустале,
И черные розы, упали все вместе,
Завяли и умерли, вмиг на стекле.
Диван, где белые розы лежали,
Стоял дальше всех от края стола,
И розы в газете, ничуть не завяли,
А сладко дремали, в объятиях сна.
*****
В предверьи ночи, в час уходящего уж дня,
Когда на небе, появляются и звезды,
Над темным лесом – бледно-желтая луна,
На мир спускает, в наступившей ночи, грезы.
Блестящий свет, зажженных звезд вокруг собрав,
Усилив его призрачным сияньем,
Луна на землю, опускает нам,
В том свете дивное, любви всей, возлиянье.
Любовь дарованная, и в мерцанье звезд,
И в лунном, дивном свете многозвучья,
До самого утра, свет музыки играя нам,
В аккордах Баха – в вальсах Шуберта, Вивальди.
Прикрыв весь мир ,как одеялом грез мечты,
Укутав пеленой любви сказаний,
Вселенной всей – всей неземной ее красы,
И в свете том блаженство, там сказки – ожиданье.
Старушка
В час утра, на восходе солнца,
В сонливой городской тиши,
Пока лишь только свет в оконцах,
И городе нет, ни души.
Не слышно грохота трамвая,
И от машин не слышен рев,
От дома к дому, чуть ступая,
Старушка, сгорбившись идет.
В одной руке, недлинный посох,
Кой помогает при хотьбе,
В другой тележка с сухих досок,
Скрипят колеса в полутьме.
Глаза прищурив, озираясь,
Оглядывая все кругом,
Старушка, редко наклоняясь,
Кладет в тележку, чередом.
Вот баночку с под кока-колы,
Сжав очень тонкою рукой,
В суму кладет, что очень скоро,
Бывает полною порой.
Суму положив аккуратно,
На дно тележки и опять – нагнулась,
Бормоча невнятно, что – непонятно, не понять.
Каждый наклон – прошенье Богу,
Чтоб с голоду не умереть,
Чтоб продлил жизнь хотя б на йоту,
Не быть обузой, не скорбеть.
Чтоб за углом еще бутылка,
Иль баночка ее ждала,
И чтоб не падала с затылка,
Волос седая кутерьма.
Чтоб посох не сломался вовсе,