Одержимость Ростовщика 2
Шрифт:
*********
Я сижу неподвижно на раковине, уткнувшись лицом в грудь Рагнара, чтобы он не увидел моего покрасневшего лица и крепко обнимаю. Настолько-насколько хватает мне сил. Уставшая, вымотанная после его срыва, заполненная спермой и… обескураженная признанием
Я даже не понимаю, что больше всего довело меня до такого состояния. Секс в общественном туалете лунапарка, или его неожиданное признание в любви ко мне?
Ведь это было именно оно? Мне не послышалось? Не почудилось в пик удовольствия? Или всё-таки?... Нет, вроде и правда признался. Грубо, неправильно, с матом, но от этого признание кажется только более реальным, потому что Рагнар по другому и не признался бы.
Но разве это возможно? Чтобы этот жестокий человек, помешанный на работе и сексе, вдруг полюбил меня? Чтобы я действительно так сильно увлекла его? Наверно, да. Ведь не зря он столько времени раз за разом предлагет стать его женой и терпит отказы. Злится, матерится, иногда даже комнату кромсал, но терпит. Другой бы на его месте давно бы не выдержал, психанул и послал меня куда подальше, а он… ждёт и спрашивает снова, и снова.
А ведь ему не надо жениться, чтобы обладать мной. Он и так может брать по праву долга. У него есть ещё больше полугода, чтобы насытиться мной, а он хочет повязать нас ещё более крепкими узами.
Но я всё-равно сомневаюсь. В нём. В себе. В происходящем. Почему? Почему просто не могу принять и спокойно быть с ним? Зачем накручиваю себя?
Рагнар отпускает меня. И как ни в чём не бывало начинает поправлять одежду. Застёгивает пуговицы, заправляет рубашку, будто и не было тех слов любви секунду назад. Он действует так спокойно и обыденно, что я уже действительно начинаю верить, что всё было слуховой галлюцинацией.
Спрыгнув босиком на холодный кафель, я начала искать свою одежду. В отличие от Рагнара, который умудрился просто слегка память свой костюм, я была полностью обнажена. Даже обувь в какой-то момент умудрилась слететь с моих ног, но уцелевшим я нашла только их и рубашку. Всё остальное же,было безнадёжно испорчено.
— Брось тряпки. Сейчас пригонят новые, — приглушённо выдыхает он, побуждая новую волну возбуждения. Чёрт… сколько же раз он должен меня взять, чтобы утолить этот голод?
Он обнимает со спины. Прижимает вплотную к себе, накрывает своим запахом, вперемешку со слабым запахом пота. Я судорожно вдыхаю его. Тянусь к нему. В каком-то безсознательном порыве сама льну к мужском телу. Голова начинает кружиться, ноги подкашиваются, но как же хорошо, спокойно и… волнительно. Но не из-за страха, хотя он тоже во мне немого немного присутствует, а из-за его слов, которые не дают покоя.
Мысли, сомнения не оставляют в покое. Съедают до такой степени, что вопрос сам слетает с губ.
— То, что ты сказал… это правда? — сожаления не испытываю. Только лёгкий стыд и смущение.
— Сама как считаешь? — опускается губами к обнажённой шее.
Присасывается, оставляя засосы на и без того посиневшей коже, сжимает грудь, сосок, заставив вскрикнуть и вскинуть голову вверх.
И как с таким говорить? Как разговаривать на серьёзные темы, когда у него только одно на уме?
— Считаю, что окончательно сошла с ума, или мне всё это просто снится. Всё это не может происходить по-настоящему.
Тихий смешок раздаётся рядом. Я не вижу, но знаю… он сейчас широко ухмыляется.
— Всё реально, мелькая. Но если не веришь, то я знаю способ доказать действительность происходящего. Подожди пока до дома доберёмся, а там до утра буду доказывать свою любовь.
— Ты преувеличиваешь. То, что ты сейчас говоришь,это не любовь, а похоть, — рвано выдыхаю и вскрикиваю, когда Рагнар резко разворачивает меня лицом к себе и прижимает к стене, закинув мою ногу на своё бедро.
— Нет, ведьма… я, охуеть как, преуменьшаю сейчас.
Набрасывается на мои губы. Долго, мучительно, сладостно больно терзает их. Затуманивает разум. Доводит до головокружения. Упирается возбудённым бугором в раскрытое лоно.
— Любишь и называешь шлюхой? — спрашиваю, кусая его губы.
— Своей шлюхой… Одной… Единственной, — рычит и резко проникает в меня.
Жёстко натягиевает на каменный член и трахает, словно и не имел меня десять минут назад. Впрочем не мне судить, ведь я отдаюсь ему с неменьшей одержимостью.
— Ты же ловишь кайф с этого. Балдеешь, когда зову так и хочешь потрахаться.
— Какой же ты… испорченный.
— Другой бы тебе и не подошёл.
16
В итоге мы вышли из туалета лишь спустя сорок минут, десять из которыэ я потратила на то,чтобы одеться в новую одежду, которую принесли телохранители Рагнара, и привести себя в порядок.
Но это никак не спасло меня от долгих любопытных взглядов работников и посетителей лунопарка, которые встретили нас снаружи. Впрочем выйди я в длинном платье, закрытым по горло, это тоже не помогло бы. Всего несколько человек, но так стыдно мне ещё не было никогда, хотя укора на их лицах или усмешки я не видела. Скорее простое любопытство и настороженность. Последнее было адресовано Рагнару, который спокойно шёл рядом, положив руку мне на талию и с кем-то говорил по телефону. Впрочем плотский интерес и голодные взгляды со стороны женщин к тому же Рагнару не заметить было невозможно.
Уже знакомая злость, что накатывала в такие секунды, снова охватила меня. А в голове, словно заезжая пластинка звучало одно и тоже слово.
Мой!
Мой!
И видно это как-то отразилось на моём лице, причем не очень красиво, потому что девушки сразу испуганно отшатнулись и сбежали.
— Не знал, что ты такая ревнивица, — донёсся до меня, его подозрительно довольный голос.
Посмотрела и натолкнулась на такое же, подозрительно довольное лицо.