Одержимость
Шрифт:
Я бросила свое пальто на софу, пошла на кухню, включила воду и вымыла посуду. Затем я вытерла руки, насыпала в пластиковую коробку песок и поставила ее в одном из углов.
Когда я вернулась за Вальтером, то обнаружила, что уловка Барона еще не возымела успеха. Правда, он уже подошел ближе. Чтобы не мешать налаживанию отношений, я решила позвонить Тэду. Дома у него опять никто не ответил, поэтому я позвонила в лабораторию, где его ассистент сказал, что ему срочно пришлось вылететь в Вашингтон. Я страшно рассердилась, представив его разгуливающим по Форт-Детерик и похваляющимся своими микробами перед правительственным
Теперь все заботы ложились на меня. Найдя номер в телефонном справочнике, я позвонила в Бельвью, но когда я назвала имя Джоэла, мне сказали, что его карточка в регистратуре не появлялась. И тут, глядя на Барона, я вспомнила об Эрике.
Когда слуга Чарльз провел меня на террасу летнего дома, я застала ее совершенно голой. Окруженная преколумбианскими каменными идолами, среди густой зеленой листвы комнатных растений, она казалась частью экспозиции музея древней культуры Майа. Исключение составляло только то, что она пила свой утренний кофе и перелистывала свежий номер журнала мод. Эрика была похожа на кого-угодно, только не на психиатра.
А она имела неплохую практику среди актеров, художников и писателей, которые боялись широкой огласки о состоянии своего здоровья.
— Привет, дорогуша, — сказала она, наматывая полотенце на свое легкое загорелое тело. — Чарльз, ты можешь приготовить еще кофе? И еще, посмотри, остались ли там сэндвичи с сыром.
— С сыром, корицей и черешней, — сказал ей Чарльз.
— Ты сокровище, — ответила она, и Чарльз улыбнулся добродушной негритянской улыбкой. Он был черен, как вулканическое стекло, имел лучезарную улыбку и природную сообразительность.
Когда он ушел, я спросила:
— А ресницы у него настоящие?
— И да, и нет. Это его ресницы, но он их завивает, — сказала она. — Специальными ножницами. Чарльз — сложный человек. Мы стараемся не показывать вида, но, в действительности, конфликтуем с ним. Во время последнего отпуска он нашел в Амстердаме свою любовь и с тех пор мотается туда и обратно. Сегодня утром он заявил мне, что опять собирается уехать.
— Он не промотает на это все свои деньги?
— Сомневаюсь. Похоже, он богат как Крез. Я плачу ему немало, и, к тому же, он довольно много лет занимался электроникой.
Она сделала из полотенца что-то вроде сари, а затем вынула из волос две черепаховые заколки. Черные волосы упали ей на плечи. У нее были красивые глаза, высокие и широкие скулы. Время и деньги превратили ее в прекрасную тропическую птичку.
Тэд познакомился с ней в Нью-Йоркском университете. Тогда мы только что поженились, а она впервые появилась в классе бактериологии, в котором он преподавал. Тэд сначала решил, что она надолго у него не задержится: об этом говорило обилие у новой студентки денег, соболиное манто, бриллиантовые браслеты и дорогие туфли. Но Тэду были нужны деньги. Он решил, что эта подруга какого-нибудь рэкетира, решившая, занимаясь образованием, убить свободное время. Сначала она удивила его тем, что посещала все его занятия. Затем, он удивился тому, что она не бросила курс, а прослушала его до конца. Ее успехи были отнюдь не блестящими, но держалась она настойчиво и упрямо. Затем мы переехали в Калифорнийский университет, и эта история забылась.
Через
— Я встретил Эрику Лоренс.
— Кого? — переспросила я.
— Эту гангстерскую подружку из Нью-Йоркского университета. Она ассистирует в Ветеранском госпитале.
Это меня поразило: попасть на практику в этот госпиталь считалось очень престижным. Пока я хмыкала от удивления, Тэд добавил:
— Она приглашает нас на обед в следующую субботу.
— Уверена, что ты принял приглашение.
— Да, черт возьми. Целая армия не помешала бы мне этого сделать.
Выяснилось, что ее квартира находится на Рашен-Хилл, в деревянном доме с резными наличниками, из окон которой открывается прекрасный вид огней ночного Сан-Франциско. Чарльз разносил напитки. Он служил во флоте и попал в Ветеранский госпиталь. Эрика была одним из его лечащих врачей. Я искала в ней следы юной разбойницы, о которой мне рассказывал Тэд, но ничего не находила. Соболя и бриллианты сменились кротовыми шкурками и пошитой в ателье блузкой, ее неразговорчивость и вовсе улетучилась. Она совершенно спокойно рассказывала нам о своей семье. Тэд ошибался по поводу гангстеров, но не слишком сильно. Ее отцом был «Свихнувшийся Гарри» — продавец подержанных автомобилей. Он рекламировал свое дело на рекламных щитах, в газетах и даже в небе над тремя штатами Среднего Запада. Его карьера началась на кладбище автомобилей в трущобах Чикаго, где нормальный человек просто не мог бы выжить. Эрика не пошла по его стопам: она получала доход от пакета акций, оставленных ей матерью.
Когда я перемешивала лед в своем стакане в тот вечер, я почувствовала, что тайна не исчезла, а только еще более усугубилась. Интересно, думала я, какая сила заставила богатую девушку пройти через все эти годы борьбы и мертвой хваткой держаться за место в медицинской школе. Жизнь врача-ассистента была тяжелой, и такие вечера как этот были в ней большой редкостью. Пока я размышляла об этом, в дверь позвонили, и Эрика вдруг разволновалась.
— Я хотела рассказать вам… Он здесь проездом. Он еще не видел эту квартиру. Я решила, если здесь будут друзья… — она запнулась. — Не надо, Чарльз, я сама открою.
Чтобы понять все это, хватило одной минуты. Вид с холла, наличники на окнах, деревянный дом — все это было непросто. И мы тоже. Когда она встретила Тэда, догадывалась я, она пригласила нас лишь потому, что мы были нужны здесь как часть декорации какого-то спектакля. Мой интерес усилился и я подумала, что мы должны были предстать перед ее отцом.
Это был невысокий человек, загорелый, улыбчивый. У него были седые волосы, хорошо сшитый костюм, лишь немного помятый с дороги. Он стоял в дверях и небрежно улыбался.
— Вот так! — сказал он, как будто был уверен, что найдет нас здесь. — Именно так я все себе и представлял.
Меня поразил его небольшой среднеевропейский акцент. Он совсем не походил на магната, продающего подержанные автомобили.
Эрика наконец вернулась из прихожей, где она отдавала распоряжения Чарльзу по поводу багажа. Ее недавней нервозности как не бывало. Она снова стала гостеприимной хозяйкой и представила нам доктора Ганса Рейхмана, это был один из самых знаменитых психиатров. Рейхман лечил только богатых и знатных клиентов. В определенных кругах его диагноз считался окончательным. Тайна Эрики наконец разрешилась.