Одержимые сердца
Шрифт:
– Черт. Мне очень жаль, но это так. Но я надеялась, что ты об этом не догадываешься. И давно ты знаешь? – честно призналась я. Мне стало неловко оттого, что она знала все это время. Знала и делала вид, что ничего не замечает.
– Давно. Вы ведь так очевидно избегаете общества друг друга! Но все в порядке. Я приняла это. Я люблю мужа, и люблю тебя, и, раз вы не можете находиться в одном помещении без неприязни друг к другу, что ж… Меня устраивает такая система. – Миша улыбнулась спокойной улыбкой и пожала плечами.
Я смотрела на младшую сестру, и мне трудно было поверить. Это моя Миша?
Она так повзрослела. Уже не та гипер-эмоциональная девчушка, что уехала учиться в Оксфорд. За восемь лет ее брака с Фредриком, она изменилась. И почему я раньше не замечала этого? Привыкла думать о ней, как о маленькой сестренке – бесшабашной, неопытной, импульсивной. Но теперь я ясно осознавала, что той девочки больше нет. И мне было немного трудно принять это. Принять то, что она так изменилась, в то время как я оставалась все прежней.
– Что? – улыбнулась она, наверно, заметив мое замешательство.
– Ничего. Я просто думаю, что ты очень изменилась, – с улыбкой ответила я.
– Надеюсь, в лучшую сторону?
– Ты стала спокойной и рассудительной. Моя девочка вдруг выросла! – Я потрепала ее по щеке. – Больше не закатываешь истерик?
– Ну что ты, пока Фредрику не так везет. Иногда я не могу сдерживать эмоции. Я очень стараюсь, но, кажется, такова моя природа!
Мы добродушно рассмеялись. Она была так мила, моя Миша. Шутила над собой. Чудесно.
«Такова моя природа» – сказала она. Что же тогда моя природа? Быть злобной сукой, портящей жизнь родным сестре и матери? Боже. Как Миша терпит мое общество? Она так прекрасна, так невинна. Ангел. Наверно, это правда, что грязь особо заметна, когда рядом сверкают своей чистотой белоснежные туфли.
Так мы и ехали: я – грязь и ложь, и Миша – красивые белоснежные кеды. Ехали вдоль красивого чистого озера, в самом сердце волшебного шведского леса.
– Так и ездите на бедном «Мустанге»? – перевела я тему, ибо она была невыносима. Для меня.
– Да. Фредрик любит его. Это он ездит на нем. А у меня есть мотоцикл.
– Что? Мотоцикл? – Я была приятно поражена. – Почему-то я думала, что у тебя будет «Вольво», который выбрал бы для тебя Фредрик!
– Нет уж. В этот раз его недовольство меня не трогает. Во всем остальном, конечно, я вечно ему уступаю. Я знаю, что это плохо. Но я так люблю его… Не знаю, как это выразить! Но я уже не та наивная девочка, и ему придется смириться с тем, что я имею свое мнение. Я чувствую, как во мне зреет эта сила – сила говорить «нет», – серьезным тоном сказала Миша.
– Правильно. Никто не должен руководить твоей жизнью, кроме тебя самой, и я рада, что ты начинаешь понимать это. – Ее слова приятно удивили меня. Я была горда за нее.
– Но, на самом деле, я не чувствую, что он ущемляет меня. Я просто доверяю его мнению, потому что он прожил столько лет, а я только начинаю познавать жизнь. Но это не будет продолжаться вечно. Я повзрослею и буду независима в своих суждениях. А пока что одна маленькая победа у меня есть – мой мотоцикл.
– Именно. У тебя все еще впереди, моя милая. Просто живи и набирайся опыта. Что за мотоцикл?
– «Bajaj Pulsar 2000».
– Покажешь, потому что я предпочитаю автомобили.
– Конечно. А где твой багаж?
– В Рейкьявике, – ответила я, не вдаваясь в подробности.
– У меня много одежды. Бери, что хочешь, – поняв, о чем я, с улыбкой сказала Миша.
– О, это я знаю. Спасибо, милая. Как в старые добрые времена.
Мы частенько менялись одеждой, когда была возможность находиться рядом. Но, из всего моего гардероба Миша всегда брала только скромные вещи. Если у меня такие были. Я знала, что после очередного визита в Прагу, она часто привозит с собой одежду Маришки, словно ей было лень покупать для себя самой. Или Миша так доверяла «безупречному», как все говорили, вкусу нашей святоши. Скукотища на мой взгляд.
– И что вы делаете на озере? – поинтересовалась я.
– Я устала жить в Стокгольме, и мы вернулись сюда, – сообщила Миша.
– Надолго?
– На пару месяцев. Я так рада, что ты все-таки приехала! Но все же: почему и насколько?
– Я тоже устала. Морально. Решила провести время с моей любимой сестренкой. – Я довольно улыбнулась. И это была почти правда. – Насколько? Недели на три.
– Так мало? – недовольно буркнула Миша.
– Да, прости. Но у меня выставка, открытие.
– Ах да! Мама сказала мне! – радостно прощебетала сестренка.
– Не сомневаюсь, – усмехнулась я. – Ты приедешь на открытие?
– Когда?
– Десятого октября.
– Еще спрашиваешь? Конечно! И Фредрик поедет со мной, даже если будет отпираться!
– О, боги, бедный Фредрик! – рассмеялась я.
Миша вдруг свернула с дороги на узкую, выложенную гравием дорожку, ведущую куда-то в чащу леса.
– Скоро будем дома! – весело сказала Миша.
– Напомни мне еще раз: Фредрик сам построил ваш дом? – спросила я.
– Да, и всего за две недели. Еще у нас есть причал и лодка. И качели.
– Как здорово. И как чудесно видеть тебя счастливой, моя милая.
– Спасибо. И я надеюсь, что ты тоже счастлива.
«Ты никогда не узнаешь правды, моя хорошая! Иначе, ты будешь страдать за меня. Ты не должна страдать. Никто не должен. Это только мое бремя», – с горечью подумала я.
– Да, конечно, – улыбнулась я фальшивой вымученной улыбкой.
Через пару минут из-за деревьев вновь выглянули озеро и стоящий на его берегу двухэтажный деревянный дом, выкрашенный в матово-красный цвет. Но я не стала спрашивать, почему красный и зачем им нужны качели.