Одержимые
Шрифт:
У Флоренс было несколько кукол, которые не могли все вместе уместиться в кукольном домике, потому что они были достаточно большими. Девочка подносила их близко к домику с открытой стороны и играла с ними. Она хлопотала над ними, шептала им что-то, ругала их и придумывала для них различные роли. Однажды из ниоткуда явилось имя Бартоломео — имя семьи, которой принадлежал кукольный домик. «Откуда ты взяла это имя?» — спрашивали ее родители, и Флоренс отвечала, что это были люди, которые жили в домике. Да, но они настаивали: «Откуда ты взяла это имя?»
Ребенок, смущенный и немного раздраженный, указал молча на кукол.
Одна кукла была девочка с белокурыми локонами и голубыми, почти круглыми глазами в густых ресницах, другая кукла была рыжим, веснушчатым
Каждая кукла была поочередно любимицей Флоренс. Были дни, когда она предпочитала девочку-блондинку, чьи глазки моргали, а кожа была цвета нежного бледного персика. Бывали дни, когда она любила одного рыжеволосого мальчика. Порой она оставляла все куклы и играла только со спаниелем, который был достаточно мал и прекрасно умещался в большинстве комнат домика.
Иногда Флоренс раздевала кукол и мыла их маленькой мочалкой. Какие странные были они без одежды!.. Тела у них блестящие, гладкие и никакие. У них не было ничего секретного и постыдного, никаких неровностей, где бы могла собраться грязь — совершенно простые. Их лица всегда были невозмутимы. Спокойные, бесстрашные, пристальные глаза, которые не реагировали на резкие слова и шлепки. Но Флоренс очень любила своих кукол и редко их наказывала. Сокровищем ее был, конечно, кукольный домик, с его покатой викторианской крышей, мишурной отделкой, множеством окон и этой замечательной верандой, на которой стояли маленькие деревянные кресла-качалки, каждое со своей крошечной подушечкой.
Гости, друзья ее родителей или ее маленькие ровесницы, всегда удивлялись, когда впервые видели его.
Они говорили: «О, как он прекрасен!» — хотя, может быть, он и не был таким. Просто кукольный домик — немного ниже тридцати шести дюймов.
Спустя почти четыре десятилетия, проезжая по Ист Фейнлайт Авеню в Ланкастере, в штате Пенсильвания, в городе, где она раньше никогда не бывала, Флоренс Парр удивилась, увидев в стороне от дорога, на вершине величавого, покрытого вязами холма старый кукольный домик, точнее его копию. Домик. Самый настоящий дом. Она была так поражена, что в течение нескольких секунд не знала, что делать. Мгновенной реакцией было остановить машину. Поскольку она была осторожным водителем, вернее очень аккуратным водителем, то при первых признаках замешательства или трудности она всегда останавливала свою машину.
Широкая красивая аллея вязов и платанов украшала неизвестную ей улицу. Конец апреля; ароматная, почти до головокружения, весна после суровой, затяжной зимы. Воздух, казалось, дрожал, наполненный теплом и цветом. Дома в этой части города были ослепительно впечатляющими и величественными, как многие, что ей довелось видеть в своей жизни. Настоящие особняки, хвастающие благополучием. Их покатые элегантные газоны отгораживались от улицы кирпичными стенками, витыми железными оградами или пышными вечнозелеными стрижеными кустами. Повсюду росли азалии, эти прекраснейшие из весенних цветов, алые, белые, желтые и ярко-оранжевые, почти безукоризненно красивые. Видны были ухоженные клумбы тюльпанов, преимущественно красных; изысканные цветущие яблони, вишни, и цветущие деревья, которые Флоренс узнала, но не могла вспомнить названия. Ее дом был окружен старомодным железным забором, а на его огромном парадном газоне росли красные и желтые тюльпаны, пробившиеся сквозь траву.
Она очутилась на дорожке перед калиткой, которая была точно такой же, как громоздкие ворота, закрывающие подъездную дорогу. Эта калитка не только давно была открыта, но и, возможно, давно была неподвижна. Свежей черной краской было написано от руки: «1377, Ист Фейнлайт». Но не было указано ни имени, ни фамилии владельца. Флоренс стояла, глядя на дом, сердце ее бешено билось. Она не могла поверить в то, что видела. Да, это был он, конечно, и все же это мог быть и не он. Прошло так много лет.
Старинный кукольный домик. Ее домик. Она помнит малейшие детали. Двускатная крутая крыша, покрытая, как выяснилось, черепицей; старые витражи; нелепый купол был таким очаровательным; веранда, белый цоколь, который выглядел довольно облезлым и серым на ярком весенним солнце; самое поразительное — восемь высоких узких окон с темными ставнями, по четыре на каждом этаже. Флоренс не могла определить, были ли ставни темно-зелеными или черными. Какого цвета они были в кукольном домике?.. Она заметила, что мишурная отделка сильно подгнила.
Первый восторг, почти обморок, который охватил ее в машине, прошел, но она все еще чувствовала неприятное нетерпение. Ее старый кукольный домик. Здесь на улице Ист Фейнлайт в Ланкастере, в Пенсильвании. Увиденный так внезапно этим теплым весенним утром. И что это значило?.. Очевидно, должно быть объяснение. Дальний дядюшка, построивший этот дом для своей дочери, просто скопировал игрушку или что-то в этом роде. Без сомнения, существовало много таких домов. Флоренс мало знала викторианскую архитектуру, но предполагала, что на свете достаточно подобных копий, даже среди больших дорогих домов. В отличие от современных архитекторов, зодчие того времени были, вероятно, сильно ограничены в своих фантазиях и поэтому снова и снова использовали какие-то основные формы и определенную отделку — купола, фронтоны, сложную резьбу. Больше всего ее поразило простое совпадение. Получилась бы забавная история, интересный анекдот, когда она расскажет все дома. Хотя, возможно, это вообще не стоило вспоминать. Ее родители были бы заинтригованы, но они оба умерли. Вообще она старательно охраняла себя и свою личную жизнь, поскольку хорошо представляла, что ее друзья и знакомые могут истолковать любое ее слово, сказанное о себе, в соответствии с их представлениями о ней как об общественном деятеле, и она хотела этого избежать.
Ее внимание привлекло какое-то движение в одном из верхних окон. Оно вдруг необычайным образом быстро перешло к другим окнам, перемещаясь справа налево… Но нет, это было всего лишь отражение облаков, летевших по небу над ее головой.
Она стояла неподвижно, это было ей несвойственно, нехарактерно для нее. И все же она стояла, не двигаясь. Ей не хотелось подойти к ступенькам веранды, не хотелось позвонить в дверь. Конечно, такое поведение было странным, но ведь времени было так мало: ей действительно нужно было ехать. Ее ждали. Но и отвернуться она не могла. Потому что это был тот самый дом. Невероятно, это был ее старый кукольный домик (который она, конечно, отдала — тридцать, тридцать пять? — лет тому назад, и с тех пор редко вспоминала о нем). Смешно было стоять здесь, такой удивленной, такой несообразительной, такой бесконечно ранимой… И все же, как ей следует поступить, как не нарушить странное ощущение сокровенного, вселенского. Дом воскрес.
Она все-таки позвонит в дверь. А почему нет? Она была высокая, довольно плечистая, уверенная в себе женщина, со вкусом одетая, в весеннем кремовом костюме, у нее не было привычки часто извиняться или неловко себя чувствовать. Много лет назад, возможно, она была застенчивой, глупой, стеснительной девочкой, но не теперь. Ее волнистые седеющие волосы были красиво зачесаны назад и открывали широкий чистый лоб. У нее была яркая гладкая натуральная кожа, она не пользовалась косметикой и давно перестала думать о ней. Надо сказать, она была весьма привлекательной женщиной, особенно когда улыбалась и ее темные напряженные глаза расслаблялись. Она позвонит в дверь и посмотрит, кто ей откроет, и спросит что-нибудь, что придет ей в голову. Когда-то она искала соседей, которые жили где-то здесь, она собирала голоса для школьных выборов, интересовалась старыми вещами или мебелью для…