Одержимый
Шрифт:
– Вот, значит, как! Интересная характеристика! – Гуров был откровенно изумлен. – Там в спортивном зале, где произошла трагедия, в укромном уголке были найдены бутылка водки, стакан и нехитрая закуска. Пока не проведена тщательная экспертиза, не стоит торопиться с выводами. Но судя по тому, что вы рассказали, Смирнов собирался отметить конец рабочего дня? Он пил ежедневно?
Директор сделал скорбное лицо.
– К сожалению, почти ежедневно! Сам я не видел, но мне докладывали, что он частенько задерживается в комплексе, чтобы раздавить бутылку. Не знаю, в чем тут дело. Возможно, ему просто не хотелось идти домой. Он был одинок.
–
– Ну-у, – директор развел руками. – Он же не с утра пил. Впрочем, никаких жалоб на него никогда не поступало. Ни со стороны сотрудников, ни со стороны детей. Нет, работу свою он выполнял прекрасно. Вот разве что человек он был мрачноватый, неразговорчивый, все в себе держал.
– А он к вам откуда пришел? Где он раньше обретался?
– Он сам играл в команде мастеров, потом окончил тренерские курсы. Биография обычная, ничего сенсационного. Насчет криминала будьте спокойны. Мы своих сотрудников проверяем. Все-таки дети, ответственность двойная!..
– Понятно-понятно, – кивнул Гуров. – Значит, никаких грехов, кроме пристрастия к зеленому змию, но кому-то очень понадобилось расправиться с господином Смирновым – тихим алкоголиком с безупречной репутацией – самым жесточайшим образом. Интересно, кому это понадобилось? Роковая случайность? Маньяк? Залетный грабитель?
– Мне понятна ваша ирония, – вздохнул Рудников. – Действительно, в ваших глазах мы все тут оказались в несколько неприятном ракурсе. Но уверяю вас, до сих пор в нашей работе не было никаких сбоев. И начальство, и родители, и дети, разумеется, – все были довольны...
– Я не сомневаюсь, – перебил Гуров. – Я просто размышляю вслух. Все-таки очень странное происшествие. Вникнув в то, что вы рассказали, я представил себе такую картину – вчера Анатолий Романович закончил тренировку, попрощался с ребятами, которые у него занимались, принял душ, переоделся, достал заветную бутылочку и удалился в этот зал, где, по-видимому, уже никого не было, а уборщики сюда не заглядывали, поскольку в зале ведется ремонт, правильно?
– Ну, наверное, – пожал плечами Рудников. – Сейчас трудно судить. Но вы нарисовали весьма правдоподобную картину. Мне говорили, что Смирнов умел находить укромные уголки, где можно было выпить в одиночестве и без помех. Он никогда не искал собутыльников. Он вообще сторонился компаний. Предпочитал общество подростков. Они его тоже уважали.
– Возможно, но нас интересует сейчас другое. Итак, Смирнов уединяется с намерением распить в тишине заветную бутылку. Но тут появляется некто, спортивный, сильный и агрессивный. Распития не происходит. Происходит расправа. Причем тщательно организованная – никто не слышал шума борьбы, да ее, судя по всему, и не было: жертва была надежно связана и подверглась издевательствам, а затем убита свирепым ударом по голове. Затем преступник покинул комплекс – видимо, когда из него уже все разошлись. Однако ни ограбления, ни каких-либо переговоров не было. Рот у мертвеца оказался залеплен скотчем. То есть я понимаю так – Смирнова ни о чем не спрашивали, и не желали слушать, что он скажет. А вот он некоторое время подвергался пыткам и выслушивал то, что ему намеревался высказать убийца. Как хотите, но по моему глубокому убеждению, все это безобразие – не простая случайность. Оно очень хорошо подготовлено и исполнено без сучка и задоринки. Кто-то имел очень большой зуб на господина Смирнова. Мотив мести здесь подходит больше всего. Скажите, а ваш тренер... Одним словом, не было ли у него, случайно, порочных наклонностей? Не хотелось бы говорить худого про покойника, но среди тех, кто работает с детьми...
– Господи! Только не это! – Рудников побледнел и по-женски прижал ладони к щекам. – Вы хотите сказать, что Смирнов был склонен к педофилии?
– Мы не должны игнорировать эту версию. Подобный мотив может подтолкнуть к убийству даже кроткого человека.
– Вы хотите сказать, что кто-то из родителей... – вид у Рудникова был ошарашенный.
– Стоп! – предостерегающе произнес Гуров. – Напрасно я все это при вас сказал. Забудьте. Увлекся. Все это должно остаться пока только у меня в голове. Это всего лишь версия, понимаете? Если у вас есть факты, подтверждающие ее...
– Нет-нет, что вы! – замахал руками Рудников. – Ни о чем подобном у нас тут и слышно не было! Насчет выпивки Смирнов был слабоват, а чтобы... Нет, этого не может быть!
– Не может, так не может, – согласился Гуров. – Тем лучше. Но тогда вопрос остается. Кому понадобилась смерть детского тренера? Если что-то вспомните, Павел Петрович, обязательно нам сообщите. Вот мой служебный телефон. Но знаете, все-таки желательно было бы переговорить с той группой, которую тренировал Смирнов. Организуйте нам на завтра встречу с детьми. По возможности, со всеми. Чтобы уже отбросить всякие сомнения.
– Я обязательно сделаю это, – пообещал расстроенный Рудников. – Просто все это так неожиданно... Но мы сегодня же обзвоним всех ребят.
Едва Гуров и Крячко отошли от директора, как их окликнул эксперт Митрохин. Это был пожилой, неулыбчивый человек с редкими, прилизанными на висках волосами и внушительным животом, который, казалось, едва удерживался застегнутым на последнюю дырочку ремнем.
– Лев Иванович, – обратился он к Гурову. – Я слышал, как вы рассуждали о мотиве мести. Не знаю, прав ли я, но хочу обратить ваше внимание вот на какой факт. Я тут выезжал на днях с бригадой по одному адресочку. «Скорая» подобрала человека, когда он выбросился из окна. Выбросился, можно сказать, прямо им под колеса. Медики расценили это как попытку самоубийства. Ну, доставили гражданина в больницу. Но он повел себя там настолько странно...
– Ну, если человек сам сигает в окошко, – заметил полковник Крячко, – то иного от него и ожидать-то не стоит.
Митрохин строго и осуждающе посмотрел на оперативника и повысил голос:
– Он не по своей воле сиганул в окошко, господин полковник! Из его сбивчивых объяснений выяснилось, что его жизни угрожали, и он выбросился в окно от безысходности. А суть в том, что несколько ночей подряд какой-то мерзавец названивал ему и предупреждал, что будет мстить.
– За что? – спросил Гуров.
– Тут история темная, – нахмурился Митрохин. – Я, Лев Иванович, в нее не вникал. Это дело ведет следователь Кружилин Роман Игнатьевич. Вы с ним поговорите. А я, собственно, хотел вот на что обратить ваше внимание. Когда мы выехали на квартиру этого чудака, то обнаружили там кое-что. Ну, во-первых, следы проникновения в квартиру постороннего. То есть кто-то открыл входной замок с применением отмычки. Инструмент у преступника был, между прочим, отличный, но следы же все равно никуда не денешь! Ну а обратил на себя внимание моток веревки, который, как я предполагаю, обронил преступник, когда события повернулись неожиданным для него образом.