Один день в парке ужасов
Шрифт:
– Кто это там в небе? – спросил папа. – По-моему, ястреб. Вы видите?
Прикрыв глаза ладонью, я стала оглядывать небо. Прямо над нами действительно кружило что-то черное, чуть побольше, чем просто точка.
– Это не ястреб, – сказал мой брат. – Это стервятник. Он видит гробы и готовится терзать нашу плоть! – И зловеще захохотал.
– Люк! А ну-ка перестань болтать глупости! – рассердилась мама.
– Наверное, надо оставить его в Кошмарии, – сказал папа. – Купим ему костюм монстра,
– Он и без костюма кого хочешь напугает, – подхватила я, немного развеселившись.
Плавание было успокаивающим и приятным, мы все были вместе, и тяжелые мысли понемногу отступили.
Я с удовольствием вытянулась в своем гробу, опустив по бокам руки, и разнеженно следила за черной птицей, парящей в ясном небе. Гроб покачивался с легким плеском.
Как тихо… Так приятно…
И не успела я ничего сообразить, как вдруг крышка моего гроба захлопнулась надо мной, и я оказалась в полной темноте.
19
– Ой! – вскрикнула я, но голос из-за тяжелой крышки, навалившейся сверху, звучал приглушенно.
Словно издалека я услышала несколько глухих ударов – это захлопнулись крышки других гробов.
Нет! Я не хочу!
Я стала изо всех сил сталкивать крышку обеими руками, но она даже не шелохнулась.
Набрав побольше воздуху, я попробовала еще раз, помогая себе коленями. Но крышка оставалась неподвижна.
Сердце начало так сильно биться, что заболела вся грудь. Воздух вокруг меня становился все более душным и жарким.
– Откройте! Откройте! – кричала я. Снова и снова я пыталась сдвинуть крышку.
Рядом были слышны приглушенные призывы Клая. Бедный мальчик орал без передышки.
С громким стоном я снова надавила на крышку изо всей мочи, и опять безо всякого результата.
– Без паники, Лиззи! Без паники! – громко успокаивала я сама себя. – Ничего особенного не произошло. Сейчас крышка откроется.
Тяжело вздохнув, я стала ждать.
Сосчитала до десяти.
Потом еще раз до десяти.
Крышка не двигалась.
Я заставила себя закрыть глаза и решила считать до пятидесяти. Я загадала, что когда досчитаю до пятидесяти, открою глаза и – крышка тоже откроется.
– …Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре… – громко считала я тоненьким дрожащим голосом.
Дышать становилось все труднее. Спертый воздух сдавливал голову.
На двадцати пяти я не выдержала и открыла глаза. Крышка по-прежнему была закрыта. К тому же было жарко. Солнце накаляло черную крышку сверху. Воздуха в моей ловушке почти совсем не осталось. Скоро я изжарюсь здесь насмерть!
Я снова хотела крикнуть, но звук не выходил наружу. Тогда я начала дышать ртом, чтобы захватить хоть немного больше воздуха.
Снаружи
– Это просто шутка, – сказала я вслух. – Глупая шутка. Сейчас крышка откроется, иначе и быть не может!
Но все оставалось по-прежнему. И воздух такой жаркий, такой спертый, такой нестерпимый! Почему крышка не открывается? Почему!
Я старалась не впадать в панику, но не могла. Все тело у меня дрожало и обливалось потом от ужаса. Я стала мокрой с головы до ног.
Что-то не сработало! Крышка давно должна была открыться. Почему же она не открывается?
Из последних сил я яростно толкнула крышку обеими руками и коленями. От усилия даже заболели плечи. Но крышка стояла насмерть.
Гроб подрагивал и покачивался на воде. Я уронила руки в полном отчаянии. Дышать было уже просто больно. Грудь давило. Все тело дрожало.
Внезапно лодыжки начали зудеть, словно их кто-то покалывал.
Я подняла ноги и чуть-чуть согнула в коленях. Зуд и покалывание не прекращались.
Кто-то ползал по ногам – кто-то маленький и колючий.
Я застонала от нового ужаса: пауки!
20
Мне хотелось почесать ноги, но в тесном гробу нельзя было ни повернуться, ни как следует согнуться, а рукой я до них не дотягивалась.
Щекотание между тем поднималось по ногам все выше.
Я хотела закричать, но из моих легких вырвался только кашель.
И вдруг крышка гроба поднялась! Яркий свет ударил в глаза, и я зажмурилась.
Глубоко вдохнув, я села и, щурясь от света, увидела, что все наши тоже поднимаются в своих гробах.
Я принялась яростно чесаться. Но пауков не было. И вообще никаких насекомых не было.
Наши гробы стояли у небольшого причала. Держась за бортики, я поднялась на ноги.
– Вылезайте скорее! – раздался голос Клая.
– Это выходит за всякие рамки! – возмущенно сказала мама.
Люк молчал. Лицо у него было совсем бледным, и черная прядь волос прилипла к влажному лбу.
– Это безобразие! – загремел папа. – Я буду жаловаться!
– Лучше уйдем отсюда поскорее, – сказала мама.
Мы выбрались на причал. Я помогла взобраться Клаю и все время с удовольствием вдыхала чистый свежий воздух.
Папа быстрыми шагами понесся на широкую площадь. Мы старались не отставать.
– К билетной кассе, живо! – скомандовал он на ходу и указал пальцем: – Вон туда.
Гробы, действительно, привезли нас в центральную часть парка. Я увидела главные ворота и справа ряд зеленых будок.
– Это, по-моему, самое страшное за сегодняшний день, – качая головой, сказал Клай.