Один год из жизни директора, или Как мы выходили из коммунизма...

Вчера ехал в одной машине с генеральным директором соседнего нефтехимического завода.

— С утра пошёл в цеха, — рассказывал он. — Практически все остановлены. Компрессоры, огромные колонные агрегаты отключены. И это зимой, когда нам и летом-то внепланово останавливаться опасно. Зашёл в два цеха и больше не смог. Заплакал и вернулся в кабинет, — он махнул рукой.

Этот короткий разговор разбудил во мне желание разобраться: чем

же был для меня и для завода прошедший год и каким будет будущий?..

Сегодня мой приятель Сергей рассказал забавную и грустную историю о своём отце. Ему сейчас около восьмидесяти. Врачи категорически запретили ему курить, поэтому все близкие пытаются оградить его от курева, следят за ним. А старик из заядлых курильщиков, бывший слесарь, орденоносец. Упрямый. Жена Сергея, уходя на работу, припрятала деньги, чтобы он не купил сигарет. Когда возвратилась домой, на столе — пачка курева. Оказалось, что дед вышел на улицу и поменял орден Ленина, который получил за прежние труды, на сигареты. Жена Сергея стала его стыдить. Он совершенно безразлично сказал:

— А на кой он мне? Мне нужны сигареты, а он только место пролёживает.

С этого начиналась перестройка… А недавно ко мне приехал бывший директор нашего завода, работавший здесь пятнадцать лет назад. Энергичный такой. Глядя в глаза мне, спросил:

— Послушай, а что ты заработал на заводе лично для себя?

Я задумался.

— Сразу и не скажешь. А ты сам готов ответить на такой вопрос?

— Я получил орден Ленина. Его просто так не давали, каким бы ты ни был хорошим. Если завод плохой, никаких наград директор не получал. Мне дали его за заслуги. А ты что получил?

— Я за время работы на заводе защитил кандидатскую диссертацию, затем — докторскую.

— Это ты сам себе сделал. А где государственная оценка?

— Какая может быть государственная оценка, когда мы уже полгода как акционерное общество? Коллективная собственность, не государственная.

— Вот-вот, я и мечу в этот корень, — мой собеседник победно воззрился на меня. — Завод, являвшийся государственным предприятием, был нужен государству, правительству, а сейчас вы — не государственное предприятие. Не государственные люди. Никому не нужны. Как у вас сложится, так и будет.

Трудно было возражать…

Итак, с чем мы пришли к концу минувшего года? Нефтехимкомбинат, который моложе нас на десять лет, почти полностью остановлен. Готовят к увольнению полтысячи работников. Много задолжали энергетикам. Продукция не имеет сбыта, и нет возможности такое громадное предприятие быстро переориентировать на выпуск другой. Фабрика трикотажного полотна перешла на одну смену. Тольяттинский «Синтезкаучук» — громадное объединение — практически бездействует. Задолжал около десяти миллиардов рублей1 энергетикам. Гигант, гордость отечественной промышленности — АвтоВАЗ — остановил главный конвейер на целый месяц из-за отсутствия комплектующих, в сущности, из-за неплатежей.

Нам удалось удержаться. Больших срывов не было. Правда, пришлось прекратить выпуск полиэтилена, бывшего некогда гордостью нашего предприятия. Полиэтилен — дефицитнейший продукт, без которого отечественная промышленность просто не могла жить. Теперь — нет сбыта. Потребители наполовину стоят.

Несколько

недель работали на треть от обычной нагрузки, принося каждый день около двух-трёх миллионов рублей убытка. В конце концов, пришлось остановиться.

Никто из потребителей не забеспокоился, не зашумел. Не до того.

Беда, очевидно, в том, что, поднимая цены на сырьё и энергетику до мирового уровня, забыли, что в производстве продукции, которую можем реализовывать в России либо за границей, есть технологии старые или новые, но не соответствующие мировому уровню. Эти технологии необходимо совершенствовать. Но в один день этого не сделать. Нужно время. А времени как раз нам и не дали. Чтобы модернизировать установки и начать выпускать продукцию с низкой себестоимостью, надо полтора-два года. А на что жить сейчас? Той курочке, которая может снести через год или два золотые яички, реформаторы от экономики просто-напросто рубят голову…

В конце концов, нам нужны не денежные кредиты от государства, а кредит времени.

Накануне, тридцатого числа, руководство соседнего нефтеперерабатывающего завода телеграммой предупредило, что если не заплатим семьсот миллионов рублей тридцать первого, то после семнадцати часов будет перекрыто сырьё (примерно тридцать процентов от общего объёма). Сошлись на том, что если налоговая инспекция, которая взяла с нас лишних восемьсот миллионов рублей, перечислит деньги на счёт НПЗ, нам сырьё не закроют. Перечислять надо именно сегодня. Много сил ушло на переговоры с банком и налоговой инспекцией.

В этот же день нужно было решить: дадут ли пар и электроэнергию с 1 января, поскольку мы пока пытаемся не подписывать договор на будущий год.

Условия кабальные: в случае неуплаты в срок за потребляемую энергетику (а платить вовремя почти невозможно) пеня будет начисляться в размере двух процентов от задолженности. Посчитали. Это тридцать два миллиарда рублей за год! А мы всего получили в прошлом году прибыли двенадцать миллиардов рублей. Каково?

Часть проблем всё же удалось решить. Но ведь так работать нельзя! В таких условиях как-то ещё может существовать швейная контора, торговая точка. Но не громадный завод с опасной технологией, где ведутся процессы с давлением в сто атмосфер при температуре до пятисот градусов!

Что-то нас ожидает в новом году?!

С первых дней перестроечного галопа собираю вырезки из газет. Вот «Российские вести» за 4 декабря 1993 года. Статья Егора Гайдара. «Банкротство предприятий — это банкротство их администрации, но отнюдь не коллективов», — громогласно заявляет сей «опытный» экономист. А подумал бы он, что если предприятие обанкротилось, куда коллектив пойдёт?.. Рассуждения его нелогичны. Мы, администрация, заинтересовали инвесторов. Два производства решили реконструировать. Открыта кредитная линия в сто двадцать миллионов долларов — Баварский банк стал нашим партнёром. Нашли передовую американскую технологию. Мировой уровень. Мы создали совместное предприятие с немецкой фирмой «Линде» и американской компанией «Юнион карбайд». Идёт полным ходом проектирование и подбор оборудования. Цель — начать выпуск качественного полиэтилена, конкурентоспособного на мировом рынке, с малыми затратами электроэнергии.