Один на стене. История человека, который не боится смерти
Шрифт:
Моя сестра Стася на два года старше меня. С нашего младенчества мама говорит с нами только по-французски. Она хотела научить нас говорить на двух языках сразу и до сих пор говорит по-французски, когда мы приезжаем навестить ее. Но мы со Стасей взбунтовались с первого дня и отвечали ей по-английски. Тем не менее должен отдать маме должное за то, что сегодня я могу свободно говорить по-французски. Мое понимание языка много раз пригодилось в поездках во Францию и в трех поездках по странам Северной Африки.
Мама, скорее всего, права, когда вспоминает обо мне как о неконтролируемом, гиперактивном маленьком монстре. В возрасте пяти или шести лет я впервые сломал себе
Второй раз я сломал руку в возрасте семи или восьми лет. Это был действительно несчастный случай – на самом деле, даже сложно описать, как именно я умудрился это сделать. В нашем дворе на игровом комплексе висела длинная веревка. Она задумывалась как тарзанка, но я скрутил и сплел ее таким образом, что получилось нечто вроде гамака, с которого я свалился и сломал руку.
Отец привел меня на скалодром, когда мне было 10 лет. Это была случайная попытка найти сыну какое-нибудь развлечение, но оно накрыло меня с первого дня. В течение многих последующих лет он возил меня в зал и проводил там полдня, страхуя меня, хотя сам никогда не интересовался скалолазанием. Позже он даже возил меня на другие скалодромы по всей Калифорнии, где я участвовал в соревнованиях.
Он был немногословным человеком. Мы могли ехать часами, не обменявшись и словом. Ему было неудобно выражать свои эмоции, но безустанно возить меня по всему штату и страховать было его личным способом выразить свою любовь ко мне.
Еще с детства мне было очевидно, что брак родителей не был счастливым. Они не спорили в открытую, скорее напряженно молчали. Ждали, пока я закончу среднюю школу ради нашего со Стасей блага, а потом хотели развестись. Мы знали об этом, потому что изредка читали e-mail мамы. На самом деле они стали намного счастливее после того, как развелись и остались друзьями.
Если бы психотерапевт разбирал мою историю, ему пришлось бы поработать над тем фактом, что я с трудом вспоминаю детали своего детства. В 2011 году Алекс Лоутер брал у меня интервью для краткого биографического очерка в журнал Alpinist. Он начал спрашивать о ранних годах. Я сказал ему, что мои воспоминания нечеткие и ненадежные. «Спроси лучше Бена об этом», – ответил я. Мы с Беном Смолли были лучшими друзьями с первого класса.
Дэвид Робертс
Лоутер так и поступил. Он связался со Смолли, который к 2011 году стал лейтенантом ВВС. Злобно-насмешливый портрет Алекса-подростка, который составил Смолли, довершал картину бестолкового неудачника, которым Алекс искренне себя считал даже после того, как начал привлекать внимание всех скалолазов мира.
Вот что рассказал Смолли:
«Алекс ходил в школу в «спортивках». Каждый день. У него их было две пары – серые и синие. Он надевал футболки на два размера больше, на них было написано что-то вроде: «Я прошел через Большой Каньон», «Я был в Йеллоустоне» или «Как распознать следы лося». Он был очень хорош в игре с захватом флага. Когда защищался. Он мог говорить о войне 1812 г. на протяжении часа (война между США и Англией за территории Канады). Но он даже не пытался заговорить первым. Типа если вы заговорите с ним, тогда он заговорит с вами. Он носил толстовки, постоянно ходил с этим натянутым капюшоном, тихо сидел в углу, но всегда знал ответ, если учитель вызывал его. Он был своего рода Холденом Колфилдом (главный герой популярного романа Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи», ставший символом юношеского бунта
Когда этот отрывок был прочитан Алексу вслух, он признался: «Бен расстроил меня». Но все подробности о своей молодости Алекс подтвердил. Этот отрывок всколыхнул и другие воспоминания: «Я до сих пор люблю «спортивки», – сказал он, – я никогда не носил джинсы. У меня есть еще одна футболка от Banff или Jasper с изображением медведя, на котором у него оленьи рога. И надпись: «Я не медведь». Она была частью какой-то кампании типа «Не кормите медведей».
«Что касается войны 1812 года, мой папа дал мне книгу о решающих битвах в истории. Где было описание сражения между броненосцами «Монитор» и «Мерримак» Ганнибала, пересекающего Альпы. Я любил историю. Не могу сказать, что ненавидел школу, – просто я был непослушным ребенком. Мне сложно приходилось, когда нужно было общаться с незнакомыми людьми».
В биографической справке Лоутер Смолли продолжает:
«Его родители не были счастливы в браке. Большинство ночей его отец проводил на диване за чтением, пока не засыпал. На мой взгляд, в средней школе Алекс стал вести себя еще хуже, еще глубже ушел в себя. Он тусовался с детьми, которые на обеде игрались Покемонами в классе математики. На второй год обучения у Алекса появилась первая девушка. Ее звали Элизабет Томас, которую называли E.T. (Extra Terrestrial – дословно «внеземная», так еще называют инопланетян). Это должно дать вам некоторое представление о круге его общения. Я не думаю, что Алекс считал, будто средняя школа – это для него. Он считал себя одиночкой».
«E.T. была крутой, – говорит Алекс, – Бену она не нравилась. Она была наполовину ирландкой и наполовину японкой. Хорошая девочка, действительно умная. Мы встречались, может, года три».
В средней школе Алекс постоянно получал высшие оценки, закончив школу со средним баллом 4.8. Тем не менее он не был уверен, хочет он поступать в колледж или нет. В последний момент он подал документы только в два филиала калифорнийского университета – Дэвис и Беркли. Поступив в оба, он выбрал Беркли.
Единственный год, проведенный им в одном из элитных бастионов высшего образования, Алекс сейчас воспринимает как трату времени. «У меня были неопределенные планы в области инженерии, – говорит он, – но я не смог ни с кем подружиться в Беркли. Не могу вспомнить ни одного студента, ни одного преподавателя. Я должен был жить в общежитии вместо трехкомнатной квартиры нашего друга, которую он сдал мне в субаренду. По сути, я провел год в уединении. Еще я работал охранником. Патрулировал ночами за четырнадцать долларов в час. У меня была рация. Иногда я провожал девушек к их общежитиям. Во втором семестре я перестал посещать занятия. Я покупал буханку хлеба, яблоко, шел к Индиан Рок – крохотной скале в пригороде Беркли Хиллс – и делал вокруг нее несколько кругов. Я просто не мог заставить себя ходить в колледж». Тем летом, как и большинство первокурсников, Алекс вернулся домой вместе с матерью.
Его родители развелись в мае, как раз на первый год обучения. Два месяца спустя, 18 июля, его отец спешил в аэропорт Феникса и по дороге умер от сердечного приступа. Алекс узнал об этом, когда вернулся домой после длинной прогулки. Он рассказал о своих воспоминаниях Лоутеру:
«В доме были открыты все окна и двери, но, несмотря на это, комнаты казались темными. Внутри было пусто. Я стал звать маму. Она была снаружи возле бассейна с опущенными в воду ногами. Сидела там и плакала. Она сказала что-то вроде: «Твой отец умер». И затем пошла спать.