Один шторм и три дня
Шрифт:
– Ты могла бы создавать эскизы костюмов, или вообще театральные декорации, – обсуждение продолжилось и без меня, может просто закрыть глаза, или это не поможет?
– Не переживай милая, мы будем жить рядом и наверняка тебе что-нибудь подберем, – вот это то меня и пугало.
– Агата, отстань от девочки, пусть она поспит, – ну хоть одна здравая мысль, хотя похоже меня и не собираются оставлять…
– Ну, дорогой, она же не против, – ага, сейчас, не против, надо придумать план побега, хотя один у меня уже был, я попросила своих соседей встать, чтобы выйти в туалет.
– Конечно, милочка идите, нам еще далеко лететь, – на этих словах я рванула по проходу в хвост самолета.
Зачем я только начала с ними разговор, ведь как знала, что просто так это не закончиться, надо было молчать, а мне захотелось помочь. Уснуть под такие разговоры вряд ли бы получилось, теперь же меня ждали с расспросами обратно. А избежать допроса в очереди в туалет мне вряд ли удастся, она скоро закончится и придется вернуться на свое место. Правда тут мне повезло, пока я стояла в очереди, Агата тоже решила выйти размять ноги, и встретила какую-то свою знакомую. Так что, вернувшись обратно, я смогла посидеть спокойно пока они разговаривали, вот только уснуть мне больше не удалось. Разговоры всколыхнули во мне старые размышления о жизни, чувства, я вспомнила, почему пошла в бухгалтеры, хотя никогда не думала об этой профессии. Моя подруга собралась сначала в певицы, а потом в актрисы и утащила меня тоже с собой за компанию. Кастинг мы не прошли, но сидя в очереди познакомились с другими девчонками, которые собрались потом идти делать портфолио. Конечно, подруга решила, что и ей надо, я не стала ее уговаривать не ходить, и пошла следом, но оказалось, что нужно было заплатить за работу. У подруги денег не было, а я подсчитав расходы, решила что это того не стоит, слишком большая сумма получалась за простые фотографии. Конечно, мы поругались, и она обиделась, решив, что я загубила ее карьеру актрисы, не купив портфолио. Рядом проходил набор на курсы бухгалтеров и, услышав мои выкладки, меня попросили пройти тест на бухгалтера. Потом мы с подругой помирились, но дружить, как раньше не смогли, и хотя мой хороший подсчет привел меня к выбору такой профессии, подругу я потеряла.
Отсидеться, промолчать, быть незаметной, такой был мой удел, и я всегда к нему стремилась. Для творческих профессий такой жизненный девиз был смертельным, ведь если ты не заметен, то и твои работы тоже. А если у тебя их не будут покупать, то ты долго не протянешь, ведь постоянный доход, не зависящий от настроения и музы, бывает только в офисе. Причем стабильно его получает только тот, кто его и начисляет, а это обычно бухгалтер. Вот почему размышляя о стабильности, я решила свою судьбу, устроившись сначала на курсы, а потом и в институт. Теперь я получила то, что хотела, но стала сомневаться в правильности выбора, поскольку кроме стабильности он ничего мне не приносил. Я не получала моральное удовлетворение как мама, или эйфорию от создания очередного шедевра, как папа. Но я этого и не хотела, ведь с самого начала искала другое, или все-же подспудно мечтала о таком? Теперь мне казалось, что такая стабильность убивает меня, не дает расти, но может это все внушенные мысли. Все мои друзья занимались творчеством в той или иной мере и получали удовольствие от этого. Папа вздыхал, мама суетилась, а я не знала, что делать и тонула в пучине отчаяния, не смея разобраться в себе. Может быть, не зря я встретила на своем пути эту пару, может им удастся понять меня и помочь определить дальнейший путь?
С такими мыслями я открыла глаза, бросив попытки уснуть, решив рассказать своим новым знакомым все, и перед этим захотела взять сока, но проходя мимо, услышала, как Агата рассказывала своей знакомой о женщине, пришедший к ней на прием. Дойдя до своего места вместе с напитком, я поменяла решение на прямо противоположенное, решив не говорить ничего, чтобы потом меня не обсуждали с малознакомыми людьми. Поэтому я порылась в глубине рюкзака и нашла не дочитанную книгу, открыв ее на заложенной странице, я вернулась немного назад, чтобы вспомнить повествование. Теперь у меня было занятие на остаток пути, я окунулась в него так, что даже не слышала возвращение Агаты. Дочитав книгу до конца, я положила ее обратно в рюкзак и уснула, забыв обо всех своих горестях. Даже во сне я продолжила размышлять о книге, поэтому увидела очень похожий по тематике сон, только он быстро закончился. Проснувшись, я посмотрела на своих спящих соседей, перевернулась на другой бок и уснула снова. Теперь мне снилось что-то совершенно иное, будто в глубинах моей памяти нашлась лазейка и ко мне хлынули воспоминания прошлого.
Конечно, это была школа, мои друзья стояли на линейке, а мне хотелось сбежать оттуда, мне никогда не нравилось повышенное внимание. Подруга подошла и взяла меня за руку, видимо почувствовала, что я готова сбежать, или хотела избежать внимания одного из ребят. Параллельный класс стоял достаточно близко, и она многим ребятам нравилась до такой степени, что они могли покинуть свои ряды. Обернувшись, я заметила одного из них рядом с собою, пришлось посмотреть очень строго, тогда этот парень смутился и ретировался. Подруга пожала плечами, будто это и не из-за нее вовсе, а сама стала высматривать старшеклассников. Нам они казались небожителями, с такой легкостью те общались с девчонками и с учителями. Подруге явно кто-то из них нравился, вот только она никогда не признавалась кто, а я никого особо не выделяла. Может быть, поэтому они частенько пытались пообщаться со мною, только я не знала о чем нам общаться, их уровень знаний был гораздо выше. Сама же я общалась со сверстниками, у нас было очень много общего, а старшеклассников я порою не понимала, о чем им всегда и говорила. Может быть, именно моя прямолинейность заставляла их искать со мною встречи, а может мои мысли, которые я тогда не боялась высказывать. Сейчас я уже не была такой смелой и безрассудной, смягчив характер и высказывания, хотя может в некоторых ситуациях и не стоило этого делать.
Когда же все изменилось, и я перестала высказывать свое мнение, став практически отшельником, хотя раньше не стеснялась подойти к совершенно незнакомому человеку. Хотя знаю когда, это не школа виновата, я, как и все поступила в институт, и именно там столкнулась с несправедливостью. Вначале, мне было тяжело, так же как и остальным, ведь требования изменились, успеть все казалось нереальным. Но потихоньку, мы преодолели первый курс, жаль, что не все, среди уходящих была и девочка из моей школы. Именно она рассказала остальным, что я пробовалась в актрисы, это повлияло на мнение педагогов обо мне. Но я смогла заставить их всех воспринимать себя как серьезную девушку, всех, кроме одной дамы. Все бы было хорошо, но именно у нее я и писала диплом на пару с другой девушкой, и он у меня писался очень трудно. Вначале я хотела брать другую тему, но ее отдали другому человеку, причем я узнала об этом в самый последний момент. Взяв тему сложнее, я рассчитывала на помощь, которую мне обещали, но вместо нее я получала только перечеркнутые листы. Мне пришлось просить помощи у моей напарницы и вместе мы смогли сладить со сложной темой. Вот только если ее хвалили за результат, мне не сказали ни слова, а диплом оценили очень низко. Мне было обидно, ведь мы писали про общую тему, разделив ее пополам, а оценки получили разные. Блестяще защитившись, я смогла выровнять свои баллы, но мой куратор сказала, что я всего лишь актриса и не смогу прыгнуть выше головы.
Как же было больно и обидно мне в тот момент, но я сумела это преодолеть, и отправилась работать по специальности. Правда, особенно плохо мне стало, когда спустя несколько месяцев нашу работу выложили на сайте заведения, как лучшую. Причем обе ее части, там стояли вполне отличные отметки, совсем не те, которые я получила. Как бы я не пыталась себя убедить в том, что я хороший работник и сделала хороший диплом, но осадок оставался. Эта дама сама того не ведая лишила меня уверенности в жизни и в профессии, возможно поэтому я не пыталась быть лучшей и особо не высказывалась. Вскоре все это перешло из работы в жизнь, теперь я стала совсем тихой и не особо разговорчивой, держа все свои мысли в себе. Конечно, такое поведение было не только из-за института, но то отношение ко мне послужило причиной. Жаль, что прошлое нельзя исправить, можно только примириться с ним и жить дальше, если сможешь. Я кое-как смогла, победив при этом юношеский максимализм, теперь в жизни у меня было очень много оттенков, а не только белый и черный. Правда это не всегда помогало мне в дальнейшем, а уж в личной жизни и подавно, ведь немногие выбирают серую мышку, имеющую свое мнение. И пусть она его не высказывает, но поступиться им не сможет уже никогда, вряд ли найдется хоть кто-то кто сможет и захочет приручить такую.
Началась тряска, я открыла глаза, сон из прошлого резко перевел меня в настоящее, но понять, что происходит, я не успела. Вокруг все тоже проснулись, началась суматоха, оборудование вокруг трясло, из динамиков звучал голос капитана, но нам его не было слышно так хорошо, чтобы разобрать слова. Потом включилась сирена, под ее завывания народ еле успокоился, вот тогда все услышали капитана. Его четкий голос просил занять свои места, пристегнуться и убрать все предметы себе под ноги, а лучше в карман впереди стоящего сиденья. Стало понятно, что у нас какие-то неполадки на борту, раз нас так готовят, а вскоре стало совсем страшно, с моей стороны полыхнуло пламя. Нам приказали закрыть иллюминаторы, но народ уже приготовился к падению самолета, мы стали снижаться. Ямы и кочки попадались в воздухе, все странно смотрели друг на друга, будто в последний раз. Я вцепилась в подлокотник кресла, рюкзак бултыхался под ногами, чтобы не видеть его, я надела его на спину. Его неровные движения туда и сюда раздражали, особенно когда нас попросили пригнуть голову к спинке впереди стоящего кресла. Паника подкатывала приступами, самолет болтало, откуда-то шел непонятный завывающий звук, от иллюминатора становилось жарко, будто за ним полыхал огонь. Хотя, вряд ли мне казалось, там же действительно загорелся двигатель, и огонь пошел распространяться по крылу, к фюзеляжу, именно туда, где сидела я.
Что делать? Молиться или прятаться, но поможет ли это, когда все то, что только что было незыблемо, рассыпается на части? Страх, паника, волнение подступали с разных сторон, есть ли инструкция, что делать в этот момент, или каждый решает сам за себя. Спасемся ли мы, или погибнем прямо здесь в воздухе, жар внезапно прекратился, мы вошли в облако дождя. Видимо, дождь, и разница давления потушили пожар, я понадеялась, что он не вспыхнет снова, ведь мы продолжали опускаться. Хорошо, что самолет не взорвется, но меня терзали смутные сомнения, что наши беды еще не кончились. Действительно, вместо пожара мы попали в болтанку в воздухе, на море был шторм, а под нами как раз простиралось оно. Побережье, куда мы так стремились, еще находилось где-то впереди, но теперь становилось понятно, что мы не сможем туда долететь, придется садиться на воду. Все достали спасательные жилеты, и одели их на себя, появилась хоть какая-то определенность. Я нацепила жилет прямо на рюкзак, снимать его было уже не охота, да и не верилось, что мы сейчас сядем. Слишком непривычно все было вокруг, я нацеливалась на аэропорт, а совсем не на воду и даже не представляла, как мы сядем в таких условиях. Но пришлось довериться капитану и команде, раз нам сказали, что мы сейчас сядем, значит, надо готовиться к посадке.
Я была очень одинока, ведь все вокруг летели на отдых парами, и лишь у меня ее не было, хотя, возможно так просто казалось. За соседними креслами летела такая же девушка, мне ее не было видно, но вроде там находилась одна голова. Я закрыла глаза, так проще переносить боль и безысходность, и стала впадать в какое-то забытье. Мне казалось, словно мы подлетаем к аэропорту, земля была совсем близко, своими шасси мы черкали верхушки зданий. Стоял небольшой скрежет, самолет подпрыгивал на кочках, но никак не мог остановиться, крыло никак не выпускало закрылки. Девушка через два ряда вскрикнула, она тоже никак не могла поверить в происходящее, но возможно все еще будет хорошо? Самолет начал трещать, этот звук становился все ближе и распространялся по всей обшивки, было непонятно, долетим ли мы с таким скрежетом. Показались верхушки деревьев, нас будто обдало щеткой, к скрежету добавился еще один звук, но мне сначала трудно было его определить. Потом я поняла, что мы спустились еще ниже и стали ломать верхушки деревьев, это был треск от сломанных верхушек. Внезапный удар разрушил всю идиллическую картинку, мы не садились, вокруг не было ни аэродрома, ни деревьев. Я слышала скрежет и треск разваливающегося на части корпуса, причем его слышала только одна я, а значит, наибольшие повреждения были с моей стороны.