Один в море воин
Шрифт:
«Правда, насчет года он что-то напутал, – подумал Митонасян. – Все-таки не так быстро кости растворяются, даже в соленой воде. Тьфу ты, какая чушь в голову лезет! Какая разница – год, два, десять. Смерть, она и есть смерть».
– Ни в коем случае, – ответил негр, неприятно ухмыльнувшись. – Просто информирую. Итак? Ваше решение?
– Но оборудование еще надо поднять со дна, это не так легко…
– Это уже не ваша проблема.
– Хорошо. Допустим, я соглашусь и сделаю все, как вы хотите. А что со мной будет потом?
– А потом в силу вступает «Закон о защите свидетелей». Получаете американский паспорт на другое имя и сваливаете. В тот же Лос-Анджелес. Там пять процентов населения – армяне, будете чувствовать себя как дома, даже лучше. А если захотите – вернетесь в Бейрут, к брату. Ну как, идет?
– Какие у меня гарантии, что вы выполните свои обещания?
– Обычный здравый смысл. Ну сами посудите – зачем нам, если вы выполните наши требования, вас обманывать? Хоть одну причину назовите. Я же вам не обещаю денег – в этом случае в обмане еще был бы хоть какой-то смысл, хотя, честное слово, по мелочам такие конторы, как моя, слово всегда держат. Вот в случаях, когда ставки высоки… Да, тогда возможно всякое. Но ваша судьба, мистер Митонасян, это не такая уж важная вещь.
«Сволочь, – подумал армянин, глядя на нахально улыбающегося негра. – Все вы в этих ваших спецслужбах сволочи, что в ЦРУ, что в КГБ, что в любой другой. Для вас люди – не люди, а винтики. Один нужно смазать, другой заменить, третий выбросить. Эх, правильно до двадцатого века делали, что всяких шпионов и диверсантов вешали, считая, что для них даже расстрел слишком большая честь!»
Однако, несмотря на эти мысли, Митонасян понимал, что негр скорее всего не врет. В самом деле, его конторе, не важно, ЦРУ это, ФБР или еще какая, совершенно незачем нарушать слово в данном случае. А «Закон о защите свидетелей» в Америке действительно существует. И, в отличие от многих других стран, за исполнением законов там есть кому следить. Так что шанс у него есть. И не такой уж маленький. Уж во всяком случае, куда больше, чем если его выбросят в море – а именно так с ним скорее всего и поступят в случае отказа, намек негра был более чем прозрачным. Значит, нужно соглашаться. Или, по меньшей мере, сделать вид, что согласился. А там видно будет. Пусть еще сначала оборудование со дна поднимут.
– Я согласен, – сказал Митонасян. И пожал тут же протянутую ему негром руку.
9
Шел последний день совместных учений в Аравийском море. Вся основная программа была уже выполнена, остались только самые мелкие штрихи. Именно поэтому российский адмирал и позволил себе вместе с группой приглашенных йеменской стороной офицеров покинуть эскадру. Закончить дела он поручил капитану первого ранга Звягину – вообще-то такие вещи не поощрялись, но, с другой стороны, адмирал не к любовнице на дачу поехал, а принял приглашение министра одного из государств – участников учений. Тем более простительным выглядел этот поступок, что из всего, что хоть с натяжкой можно назвать важными делами, на последний день учений остался только еще один запуск БЛА. Поскольку все предыдущие запуски прошли успешно, волноваться за этот было нечего. Полетает еще немного самолетик-амфибия над морем, нырнет пару раз – и домой, на крейсер.
Несмотря на рутинность последнего запуска «Зимородка», ко времени, на которое был назначен старт, Звягин лично явился в рубку радиоэлектронного управления. При его появлении трое офицеров-операторов повскакали с мест.
– Вольно, вольно, – вяло махнул рукой Звягин. – Не первоклассники, в самом-то деле. Ну, как дела? Запустили птичку?
– Никак нет, товарищ капитан первого ранга, – отозвался молодой каплей. – Старт будет произведен через две минуты. Сейчас мы проводим последнюю проверку всех систем управления и навигации.
– И как? Есть проблемы? – Адмирал удобно устроился на стоящем в углу рубки стуле, предназначенном как раз для таких случаев, когда высокое начальство желает лично проконтролировать работу операторов.
– Никак нет!
– Вот и отлично.
Пока все и в самом деле было отлично. Но продолжаться этому состоянию осталось недолго. Считаные минуты, откровенно говоря. Вот только Звягин об этом, разумеется, не знал.
Через две минуты БЛА стартовал.
На борту американского вертолета, как обычно висевшего в воздухе неподалеку от российских кораблей, было два человека. Пилот и еще один офицер, с небольшой черной коробочкой в руках. Коробочка эта больше всего напоминала обыкновенный пульт дистанционного управления от телевизора, разве что чуть пошире была и кнопок на ней было побольше. Сам офицер имел настолько невоенный вид, что форма на нем казалась маскарадным костюмом. У него были толстые розовые щеки, вздернутый нос, большая лысина, окаймленная редкими белесыми волосенками, короткие толстые руки и ноги, довольно солидный животик. Больше всего он с первого взгляда напоминал Нуф-Нуфа или Наф-Нафа из советского мультика про трех поросят. Вот только глаза у «поросенка» были волчьими, хищными. А взгляд – холодным и отстраненным. Чувствовалось, ему что сигарету выкурить, что человека зарезать – пустяковое дело. Несоответствие этого взгляда и поросячьей внешности было настолько разительным, что даже посторонние люди, не осведомленные о роде занятий этого человека, обращали внимание. А род занятий у него был под стать взгляду. Профессиональный военный, причем уже не в первом поколении. Правда, служить в строевых частях медики ему запретили. Тогда он поступил на закрытый инженерно-технический факультет одной из военных академий. И стал специалистом, за которого любой генерал или министр, ни секунды не думая, роту здоровяков, владеющих любым оружием и рукопашным боем, отдал бы. Сейчас ведь не средние века, когда главным была физическая сила солдата. Сейчас очень часто нужны именно мозги. А они-то как раз у Джона Смита – забавно, но это были его настоящие имя и фамилия – были отменные.
– Джон, птичка взлетела, – спокойно сказал пилот, когда с палубы авианесущего крейсера взмыл маленький самолетик.
– Траектория? – коротко спросил Смит, подобравшись.
– Траектория расчетная, – отозвался пилот.
Траектория в самом деле была той же, что и во все дни до этого. Когда БЛА стартует с авианесущего крейсера, то траектория почти всегда одна. Нет, разумеется, сменить ее можно, но зачем, если пуск производится в мирное время с целью тренировки? Вполне понятно, что никто из русских офицеров понапрасну усложнять себе жизнь не хотел. В самом деле – зачем? Запуски не тайные, так что шпионов можно не бояться, наоборот, есть негласное распоряжение руководства – смотреть на БЛА никому не мешать. А что еще можно с «Зимородком» сделать, кроме как смотреть, пуская слюнки? Открыто атаковать ее точно никто не будет, ведь явных врагов вокруг нет.
Все эти рассуждения были совершенно справедливы. Но было все же в них одно-единственное уязвимое место. И именно оно оказалось роковым, как пятка Ахиллеса.
Джон Смит нажал несколько кнопок на своем пульте. Внешне ничего не изменилось. Но американец знал, что сейчас несколько замаскированных контейнеров, расположенных на вертолете, открываются и из них распыляется тончайшая металлическая пыль. Настолько мелкая, что глазом ее не заметишь. И эта пыль образует облако, в которое через несколько секунд войдет русский аппарат.
Ахиллесовой пятой «Зимородка» оказалось управление. Беспилотный самолетик отлично слушался оператора, но облако мелкодисперсной металлической пыли прекрасно экранировало электромагнитные импульсы. Войдя в это облако, БЛА тут же потерял управление. Беспомощно рыскнул вправо-влево и рухнул в море.
Джон Смит довольно улыбнулся. Что ж, ему было чем гордиться. Идея и техническая проработка деталей этого нестандартного хода принадлежали именно ему. Теперь, когда все сработало так, как он и предсказывал, его часть задания была выполнена. Теперь пришло время других специалистов, а он, Джон Смит, мог готовить на кителе место под еще одну правительственную награду.