Одиннадцать дней осады
Шрифт:
Рокфёй. Парижанин-то ты настоящий. Потому что родился в Париже. В том нет сомнений. Но в то же время ты англичанин, потому что в момент твоего рождения твой отец являлся англичанином. Ты английский парижанин, или парижский англичанин, как уж тебе больше понравится. Мне все равно!
Максим. Видишь, ты справился у закона, и закон тебе ответил.
Робер. Между тем…
Рокфёй. Ах, я тебя понимаю! Тебе кажется странным, что у двухлетнего карапуза так выражена индивидуальность… Но разве отец, имеющий полное право его отшлепать,
Робер. Да это просто смешно!.. Я — англичанин…
Рокфёй. Perfectly well, Sir! [6]
Робер. Но от этого я же ничуть не изменился.
Максим. Тебе объяснить?
Рокфёй. Объяснить? Да, ты внешне остался таким же, только избирателем во Франции ты быть не сможешь, равно как и присяжным заседателем или национальным гвардейцем.
Максим(с ударением). Или национальным гвардейцем!
6
Отлично, сэр! (англ.)
Робер. Значит, я больше не гвардеец! Мне не надо идти на службу! Да здравствует Джон Булль! [7] Возблагодарим его!
Рокфёй. Не знаю я никакого Джона Булля.
Робер. Да это не важно… Ура! Ура! (Кричат все втроем.)
Максим. Погодите! Погодите!
Рокфёй. Ах, супруг! Хотя ты и не француз, но вполне достоин им быть!
Робер(замечая Лоранс). О, моя жена! А скажите-ка, если я теперь англичанин… то она-то тоже англичанка?
7
Джон Булль — шутливое прозвище англичан.
Рокфёй. Тише!
Те же, Лоранс.
Максим. Ах, мадам, мы можем вам рассказать нечто весьма любопытное.
Робер(Максиму, тихо). Послушай, не спеши… А моя вечеринка?
Максим. Успокойся, я вовремя остановлюсь.
Лоранс. А я могу сообщить вам кое-что серьезное.
Робер. Сомневаюсь, что ваше известие сопоставимо с нашим.
Лоранс. Вы рассудите сами.
Рокфёй. Догадайтесь-ка, кто такой ваш супруг?
Лоранс. То есть?
Робер(тихо Лоранс). Самый раскаивающийся человек в мире.
Лоранс. Самый уверенный в прощении.
Максим. Да нет же, нет!
Лоранс. Право же, да!
Максим.
Лоранс. Ах, англичанин! Что за глупости?
Максим. Ну и как вы расцениваете такую новость?
Лоранс. А как вы — мою? Леони во Франции!
Максим. Неужели?
Лоранс. Более того! Она здесь и…
Появляется Леони.
Вот она!
Те же, Леони.
Максим и Робер. Мадам де Ванвр!
Рокфёй.Она, как говорит наш друг Максим.
Леони. Собственной персоной. (Роберу.) Дорогой мой Мобре!.. Милый мой Рокфёй!..
Рокфёй. Подумать только, вот приятный сюрприз!
Робер. Добро пожаловать, мадам.
Леони. Я только что приехала из Женевы и, как видите, с первым визитом отправилась к своей лучшей подруге.
Лоранс(обнимая ее). И твои лучшие друзья благодарны за это! Максим. А для меня, мадам, у вас нет ни словечка?
Леони. Ах, месье Максим, мой неустрашимый путешественник! Максим. Вы не ожидали меня здесь увидеть?
Леони. Да нет же, уверяю вас… И даже…
Максим. Как?! А слова, однажды произнесенные вами?.. А обещание выйти замуж?..
Леони. Мне, свободной и независимой, связать себя? Ну уж нет!..
Рокфёй(Максиму). А что ты мне твердил о кругосветном путешествии?
Максим. Но я полагал…
Рокфёй. Вдова! Кошка… ошпаренная кошка!
Леони. Как! Он вам рассказал… Ха-ха-ха!.. Представьте себе, впервые мы встретились в Лиссабоне. Сразу же признали друг в друге соотечественников, а вдали от Франции соотечественник — это как бы частица родины. И потом с первых же слов у нас сами собой нашлись темы для разговора: ты и твой муж, нотариус, то есть Рокфёй… А наутро…
Робер. Наутро?..
Леони. Мы обменялись рукопожатием, словно старые друзья, после чего пароход увез месье Дюверне в Роттердам, я же отправилась на паруснике в Алжир.
Рокфёй. И это всё? Роман закончился на первой же главе!
Максим. Ну нет, далеко не всё!.. Через год мы встретились на Везувии!
Рокфёй. Черт возьми!
Максим. В тот раз я высказал мадам все пылкие слова, родившиеся в моей душе при виде мадам. Я говорил о любви, о страсти, о сердечном пламени. И она мне ответила…
Рокфёй. Вулкан!
Максим. А на следующее утро мы опять расстались!..