Одиночка и мужчина с прицепом
Шрифт:
Женщина сноровисто наливала утреннее молоко в Варину тару через воронку, крепко закручивала крышки, а сама всё говорила и говорила.
– А эти соседи-то твои – Свиридовых родственники. Настасья-то померла, а дети не хотят тут жить. Давно уж в городах разных осели. Договорились продать домишко, а деньги поделить. Да покупателей не находится. Это вот только ты такая странная: захотела в деревне жить и купила дом. Но твой-то дом ещё хороший, а Настасьин-то хоть и большой, да древний уже, кому нужен?
Женщина отвлеклась немного от темы, но Варя её не торопила. Про новых соседей ей интересно было узнать хоть что-нибудь. А по опыту она знала, что если сейчас перебьёт хозяйку, то та забудет о чём хотела сказать.
– Ну, вот, – всё же вернулась к теме старушка. – У Витькиной жены, Витька – это старший Настасьин сын, – пояснила она, – есть брат. Три раза был женат официально, представляешь?! Как с бабёнкой какой загуляет, так сразу её в ЗАГС тянет, – женщина по-доброму рассмеялась. – Только вот они все от него сбегают. Денег мало им, а он не биз-нес-мен, – выговорила женщина по складам с пренебрежением к самому слову. – А ещё, знаешь, от двух браков у него мальчишки родились, так они с ним живут, а не с матерями. Вот с последним разводом он почти без штанов остался. Витька по доброте да по просьбе жены ему этот домик и отписал. С родственниками договорились и продали этому Алексею по дешёвке. Считай, даром. Только не знаю, чем он будет здесь заниматься. В городе-то он наладчиком где-то работал, а здесь…, – женщина развела руками, показывая всю сложность ситуации для Алексея и его мальчишек. – Он тоже, кстати, молоко у меня будет брать. Одна моя Зорька на весь наш край осталась.
– Спасибо, баб Маш, – вежливо сказала Варя, забирая молоко и ставя его в корзину. – Вам в магазине ничего не надо? Я за хлебом поехала.
– А надо! Если Антонина привезла свежих мармеладок, то возьми с полкило. Шоколадные уж больно дороги, на карамель у меня уже зубов нет, а мармелад в самый раз! – рассмеялась хозяйка.
Варя поехала и не видела, как старушка перекрестила её и прошептала.
– Никто свою судьбу, девонька не знает и от неё не убежишь. А вдруг она у тебя за забором живёт?
В магазине никого не было, кроме продавщицы. Крутобокая Антонина или Тоньша, как звали её местные, смотрела телевизор и щелкала орехи. Кедровый бор был рядом, сразу за деревней, и деревенские в отличие от других сёл, щелкали тут не семечки, а орехи, которые сами же и добывали в конце лета. Никто здесь без орехов не жил. Кстати, Варя так и не смогла научиться щелкать орех по-местному: пополам. У неё всегда получалось вдрызг и ядрышко разминалось. Ну, не местная она.
– А-а, Варюха! – потянулась налитым телом Антонина, поднимаясь с места. – А я так и знала, что ты заявишься сегодня. Сдобы тебе оставила, две плюшки. Ты же сама не печёшь?
– Спасибо, Тоня, – вежливо ответила Варя. – У меня сегодня список. Хочу затариться на недельку, чтобы не бегать по селу. И хлеб меня тётя Маша научила хранить в морозилке. Потом его в духовке разогреваешь, и он, как свежий.
– Это точно, – согласилась Антонина. – А можно просто на ночь выложить на стол и к утру он отойдёт. Раньше-то нам хлеб тоже раз в неделю, а то и реже привозили, так люди набирали помногу. Не хотят уже сами с квашнёй возиться. А потом в Вороново пекарня открылась и стали каждый день свежий возить. Тридцать километров, это не семьдесят. Сколько тебе?
– Хлеба четыре, одну булку на сухарики пущу, – пояснила она, – и список вот. – подала Варя приготовленный лист.
Антонина начала набирать товар по списку и на время замолчала. На прилавке горкой собрались: кочан свежей капусты (Варя любила молодую капусту в салатах и тушёную), фасоль печёная, по пачке риса и гречки «Увелка», пакет муки на блинчики, сыр твёрдый два больших ломтя (он у Вари шёл особенно ходко), маленький батон сервелата, плитка тёмного шоколада (любимого лакомства) и немного разного сорта конфет. Хлеб и булочки тоже уже лежали на месте.
– Тонь, баб Маша просила мармелада свежего. Есть?
– Есть, вчера привозка была. Свежий, ещё не сухой.
Антонина шустро взвесила конфеты и тоже уложила в кучку.
– Всё?
– Всё. Хотя, погоди! Перчатки рабочие облитые дай пар пять. Начну скоро предбанник доделывать.
– Ох, Варька, – откликнулась на это продавщица. – Непутёвая ты баба. Для таких работ мужики есть. Найми кого-либо и сделают. Чего уж! Или вон, сосед у тебя теперь появился. Неужели молодой соседке не поможет?! Да не бывает такого! Только намекни и прибежит со своим инструментом.
Антонина так выделила интонацией последнее слово, что было совершенно понятно какой «инструмент» она имела в виду. Но Варя сделала вид, что намёков не понимает и ответила:
– А я если могу, то всё делаю сама. А уж, когда не могу, то нанимаю специалистов.
– Ну-да, ну-да, так-то оно вернее, – примирительно согласилась Тоня.
Ссориться и крыситься с Варей ей не хотелось, потому что временами она прибегала к ней с вопросами по пользованию смартфоном, ноутбуком и интернетом вообще. В деревне, конечно, всё это было уже не новостью, но умений сельчанам явно не хватало по сравнению с городскими, а Варя не отказывалась помочь, показать и объяснить.
И вообще Варя невольно стала примером новой благоустроенной жизни в далёком селе, и некоторые уже тоже провели себе и канализацию, и воду в дом, и парковки у дома отсевом засыпали. Не только дурные, хорошие примеры тоже заразительны. Дороговато, конечно, по деревенским меркам, зато удобно, чисто, комфортно. Опять же администрация района обещала асфальт провести до Александровки. Тогда дети, внуки, другие гости будут приезжать чаще. По хорошей-то дороге, что ж не ездить! Приедут – а тут тоже уже всё цивильно: душ, туалет, ванные никаких тебе уличных туалетов, хотя, убирать эти сельские удобства совсем люди не торопились, пригодятся.
Варя, не торопясь, крутила педали и раздумывала над полученными сведениями. Судя по всему, у мужчины-соседа был сложный период в жизни, но по его внешнему виду и тем более по поведению этого не скажешь. Мальчишки тоже не кажутся затурканными и угнетёнными обстоятельствами. Весь день у них в ограде слышен то звук бензопилы, то шуроповёрта, то стук молотка. Люди обживались и, похоже, надолго.
Что ж, первый острый приступ недовольства от появления новых соседей немного сгладился. Варя уже начала привыкать к их наличию, оставалось отвадить соседа от попытки заговаривать с ней. Это сложнее, но не безнадёжно.